любовь надо лечить...?

День. Ясно. Барометр 760.

     Неужели  я,  Д-503,  написал  эти  двести  двадцать  страниц? Неужели я

когда-нибудь чувствовал -- или воображал, что чувствую это?

     Почерк -- мой. И дальше -- тот же самый почерк, но -- к счастью, только

почерк. Никакого бреда, никаких  нелепых  метафор,  никаких  чувств:  только

факты.  Потому что я здоров, я совершенно, абсолютно здоров. Я улыбаюсь -- я

не могу не улыбаться: из головы вытащили какую-то занозу,  в  голове  легко,

пусто.  Точнее:  не  пусто,  но нет ничего постороннего, мешающего улыбаться

(улыбка -- есть нормальное состояние нормального человека).

     Факты -- таковы.  В  тот  вечер  моего  соседа,  открывшего  конечность

Вселенной,  и  меня,  и всех, кто был с нами -- взяли в ближайший аудиториум

(нумер аудиториума -- почему-то знакомый: 112). Здесь мы  были  привязаны  к

столам и подвергнуты Великой Операции.

     На  другой день я, Д-503, явился к Благодетелю и рассказал ему все, что

мне было известно о врагах счастья. Почему раньше  это  могло  мне  казаться

трудным? Непонятно. Единственное объяснение: прежняя моя болезнь (душа).

Вечером  в  тот  же  день -- за одним столом с Ним, с Благодетелем -- я

сидел (впервые) в знаменитой Газовой Комнате. Привели  ту  женщину.  В  моем

присутствии  она должна была дать свои показания. Эта женщина упорно молчала

и улыбалась. Я заметил, что у ней острые  и  очень  белые  зубы  и  что  это

красиво.

     Затем  ее  ввели  под  Колокол.

У нее стало очень белое лицо, а так как

глаза у нее темные и большие -- то это  было  очень  красиво.  Когда  из-под

Колокола  стали выкачивать воздух -- она откинула голову, полузакрыла глаза,

губы стиснуты -- это напомнило мне что-то.  Она  смотрела  на  меня,  крепко

вцепившись  в  ручки  кресла,  --  смотрела, пока глаза совсем не закрылись.

Тогда ее вытащили, с помощью  электродов  быстро  привели  в  себя  и  снова

посадили  под Колокол. Так повторялось три раза -- и она все-таки не сказала

ни слова. Другие, приведенные вместе с  этой  женщиной,  оказались  честнее:

многие  из  них  стали говорить с первого же раза. Завтра они все взойдут по

ступеням Машины Благодетеля.

     Откладывать нельзя -- потому что в западных кварталах -- все еще  хаос,

рев,  трупы,  звери  и  --  к  сожалению -- значительное количество нумеров,

изменивших разуму.

     Но на поперечном,  40-м  проспекте  удалось  сконструировать  временную

Стену из высоковольтных волн. И я надеюсь -- мы победим. Больше: я уверен --

мы победим. Потому что разум должен победить.

                                                            Замятин. Мы.       1920