Красный террор еще действует

Отдать свои сотовые телефоны, отказаться от развлечений по понедельникам, нести яичную повинность — все это мы по-прежнему обязаны делать, согласно действующим до сих пор декретам Совнаркома, ленинско-сталинского Совета труда и обороны и тому подобным документам. «РР» представил, какой была бы наша жизнь, если бы мы неукоснительно выполняли эти никем не отмененные законы.

Филипп Чапковский

В наследство от советской власти нам досталось около 11 тысяч законов. На днях Министерство юстиции решило провести их ревизию. Но пока чиновники копаются в архивах, документы продолжают действовать. И россиян спасает лишь известная максима о том, что суровость наших законов смягчается не­обязательностью их исполнения. Иначе пришлось бы подчиняться куче документов, начиная с постановления СНК «О красном терроре» (5 сентября 1918 года) до постановления Совмина РСФСР «О дальнейшем развитии кролиководства в РСФСР» (23 мая 1977) — причем последний, восьмой пункт этого документа засекречен, что оставляет немыслимый простор для фантазии правоприменителя.
 

Быт

«Размер яичной повинности, причитающейся с каждой губернии, устанавливается Народным Комиссариатом Продовольствия. …Точное и своевременное выполнение яичной повинности обеспечивается всей силой принудительного государственного аппарата с применением к неисправным поставщикам суровых мер воздействия в виде… ареста их и привлечения к народному суду».

Декрет Совета народных комиссаров РСФСР от 2 марта 1920 года «Об обязательной поставке яиц»

Повседневная жизнь уважающих закон граждан сильно осложнилась бы. Например, на пользование электроплиткой или отопительным прибором необходимо было бы получить разрешение от руководства местной электростанции (постановление Совета труда и обороны РСФСР от 25 апреля 1923 года «О пользовании электрическими приборами для отопления жилища, варки пищи и других домашних надобностей»).

Ремонтировать водопровод, канализацию и центральное отопление пришлось бы в складчину — «деньгами, собственным трудом или материалами в натуре», причем в случае нежелания участвовать в ремонте жильца-скрягу можно будет выселить. Зато поучаствовавшего нельзя выселять в течение трех лет (декрет Совнаркома от 18 июля 1921 года «О привлечении населения к ремонту водопровода, канализации, газового и центрального отопления в муниципализированных домах»).

С сотовыми, да и со стационарными телефонами пришлось бы распрощаться: по-прежнему действующий ленинский декрет предписывает «снять у частных лиц телефонные установки и направить в первую очередь для связи основных хозяйственных и стратегических пунктов». При этом, правда, в соответствии с п. третьим настоящего декрета, увеличилось бы число «бесплатных телефонов общественного пользования» (декрет Совнаркома «О праве пользования телефонными сообщениями» от 6 мая 1920 года).

Водители-немосквичи обязаны были бы в течение суток зарегистрировать свою машину в транспортном отделе Мосгордумы и получить там временный пропуск. Также запрещается «езда с милицейским свистком (с горошиной в свистке) как вызывающая панику на улицах» (декрет Совнаркома от 10 июня 1920 года «Об автодвижении по городу Москве и ее окрестностям»).
 

Развлечения

«Совет при Народном Комиссаре по Министерству государственного призрения… призывает строго следить за тем, чтобы каждый билет, полученный у кассы, был обязательно оклеен маркой соответственного достоинства, согласно напечатанной на билете цене…»

Письмо Наркома по государственному призрению от 6 января 1918 года «О взимании налога с публичных зрелищ и увеселений»

Если вы собираетесь в театр, цирк или кино, будьте готовы доплатить 15–30% от стоимости билета — таков размер сбора «для входа на публичные зрелища и увеселения», как разъясняет в процитированном выше письме Нарком по государственному призрению Александра Коллонтай.

Зато сборы пойдут «исключительно на нужды содержания калек, стариков, детей, сирот, вдов, инвалидов».

Кстати, пойти в кино или театр в понедельник уже не удастся, ведь в соответствии с постановлением Наркомтруда от 3 сентября 1919 года «никакие спектакли, концерты, клубные развлечения, киносеансы, а также репетиции» в понедельник не допускаются: «работники зрелищных мероприятий» тоже люди и должны отдохнуть.

Кроме того, сложности возникнут у любителей голливудских новинок — по действующему постановлению Наркомпроса, Народного комиссариата внешней торговли и НКВД от 23 июня 1923 года «О порядке ввоза и вывоза кинофильмов», для получения лицензии на прокат иностранная картина должна удостоиться положительного отзыва Центрального государственного фотокинопредприятия.
 

Бизнес и политика

«…Необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях… подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам».

Постановление СНК РСФСР от 5 сентября 1918 года «О красном терроре»
 

Роман Абрамович в свое время зря выкупал акции ОРТ у Бориса Березовского, а Александр Мамут — «Евросеть» у Евгения Чичваркина. Ведь эти активы, как и многие другие, государство могло получить абсолютно бесплатно. Для этого юристам правительства стоило лишь вспомнить закон «О реквизиции и конфискации имущества» от 28 марта 1927 года, в статье 13-й которого записано, что конфискация имущества, в частности, производится «в отношении лиц, бежавших за пределы Республики из политических побуждений и не возвратившихся к моменту конфискации». То есть, признай Россия Березовского, Чичваркина и некоторых других жителей Лондона политэмигрантами, все их имущество можно было бы конфисковать. Трудно? Да. Но выгодно.

Если бы мы по-настоящему взялись соблюдать действующее советское законодательство, семейственность среди чиновников быстро пошла бы на спад. Ведь дело о наличии родственника в том же самом госучреждении рассматривалось бы революционным трибуналом (постановление Совнаркома от 27 июля 1918 года «Об ограничении совместной службы родствен­ников в советских учрежде­ниях»).

Текстильные предприятия, которым и так-то приходится непросто из-за конкуренции с китайскими производителями, обязали бы «сдавать все вырабатываемые ими ткани исключительно на склады “Центротекстиля”» (декрет Совнаркома от 23 июля 1918 года «О монополии на ткани»).

Ведение бизнеса крайне затруднил бы еще указ Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1941 года, по которому любым предприятиям запрещались «продажа, обмен и отпуск на сторону оборудования, а также материалов, оказавшихся излишними и неиспользованными», так как, по мнению властей, это являлось скрытым расхи­щением социалистической собственности.

Весьма непростой стала бы жизнь курьерских компаний, а также проводников в поездах, берущихся передать посылку в другой город: они были бы подвергнуты «наказанию лишением свободы на срок не ниже одного года, соединенному с принудительными работами и конфис­кацией всего или части имущества» (постановление Совнар­кома РСФСР от 19 сентября 1918 года «Об усилении уголовной репрессии за перевозку помимо почтового ведомства писем, денег и маловесных посылок»).

А как опасно стало бы продавать полиэтиленовые пакеты (если, конечно, их приравняли бы к мешкам)… По постанов­лению Совнаркома от 6 июля 1920 года «Об учете мешков и воспрещении торговли ими», лица, замеченные в продаже мешков, должны быть преданы народному суду.

И никаких пышных празднований юбилеев предприятий! Ведь это, согласно постановлению ЦК КПСС от 12 декабря 1958 года «О наведении порядка в праздновании юбилеев», является «ненужным самолюбованием и зазнайством». Юбилеем следует считать лишь пятидесятилетие «или другое последующее затем десятилетие».