Мне отмщение , и аз воздам ...

    Наверно в жизни каждого человека происходят события которые он помнит всю жизнь.Эти события конечно связаны с чувствами любви или ненависти и даже ярости и знакомы многим.

   Эти диаметрально противоположные чувства вызывают в душе человека бурю эмоций которые,если не контролировать рассудком,перерастают порой в безумные поступки.

   Люди могут трепетать от любовной страсти и забывать о реальном мире и времени, запутываться в сетях взаимной ненависти, которая способна преследовать человека не только дни и месяцы, но и годы; изнемогать от несчастной любви, мучиться ревностью, бледнеть от бешенства, жертвовать собой в состоянии беспамятства, быть безжалостными в мести.

    Злоба и неприязнь могут перерасти в гнев, при котором «кровь закипает в жилах», и взбешенный, разъяренный человек выходит из себя, рвет и мечет и готов обрушиться на любую преграду, вставшую на его пути.

   Гнев вызывает вспышки ярости, может внезапно проявляться в виде вспыльчивости и тотчас угасать. Ярость освобождает людей от накопившихся отрицательных эмоций.Злость, гнев и ярость - деструктивные страсти. Деструктивной оказывается ярость, которая находит свое выражение в насилии, жестоких поступках, пытках и убийствах.

   Месть — это особая форма враждебности, для которой характерна задержка в проявлении непосредственной агрессии. Цель мести — отплатить за причиненные страдания и душевную боль.Чем серьезнее,нанесенное оскорбление, тем сильнее желание за него отомстить. Подобные чувства вполне оправданны и понятны.  К чему я это всё говорю? Затем чтобы убедиться,что все с этими утверждениями согласны (как бы сверить часы) и перейти к обсуждению того как одно чувство в душе человека может быть им сознательно преобразовано (трансформировано) в другое - прямо противоположное.

   Известно выражение : от любви до ненависти - один шаг! Иногда бывает достаточно небольшого очернения "объекта любви",которое может в корне изменить ваши фантазии о нём,что впоследствии может привести к ссоре,ругани и пошло,поехало ...

   Невольно возникает сравнение с тем,что это безрассудный шаг в пропасть! Пропасть неприязни,вражды,злобы,ярости и мести ,которые полностью могут разрушить личность человека.

   Тогда какое растояние ОТ НЕНАВИСТИ К ЛЮБВИ ?

  Вот это и есть то ,о чём я хотел рассказать и услышать мнение читателей Гайд-парка. Подвигла на это меня,на мой взгляд,необыкновенная статья-исповедь одного Человека,которую я прочитал совершенно случайно в из журнала Ридерз Дайджест.

  Несколько раз за последнее время я перечитывал её и не мог понять.Откуда ребенок смог взять столько физических и самое главное душевных сил,чтобы пережить такую жизненую трагедию: убийство всей своей семьи и почти буквально и свою смерть!  Не просто пережить,но и превратить чувство огромной ярости и ненависти к убийцам в прощение и любовь!

   Какая это любовь?

   Как её можно вообразить или сравнить с чем-то мне не ведомо!

   Наверно это и есть любовь к Богу,к Творцу души человеческой за ВСЁ ..... любовь матери,ласку отца,заботу любимых братьев и сестёр,беззаботное детство и потерю всего этого в один миг, и новую жизнь,и ненависть к убийцам,и возможность их простить и понять,что наши поступки часто диктуются не разумом и любовью,а страстями,пороками и безумными желаниями наших душ.

  Я думаю ,что без Божьей помощи,без стремления Человека хоть немного приблизиться к Божественному осознанию мира и какое место в нем занимает человек,такой поступок просто не возможен! Невозможен такой поступок для дарвиновской человекообразной обезьяны пусть она эволюционирует хоть миллиарды лет.Основа так называемой "эволюции" - конкуренция приспособлений для выживания и соревнование:кто быстрее,выше,сильнее тот и выживет,тот и продолжит род,племя,отряд.Нет никакой нужды прощать врагов-конкурентов и тем более пытаться любить их.

   Без Христа-Спасителя душ человеческих просто нет смысла жизни и всех  страданий что она несёт!  Читайте неспеша,представляя жизненный путь этого Человека,жизнью своей показавшего как можно исполнить Заповедь Нового Завета:

   ЛЮБИТЕ ВРАГОВ СВОИХ И НЕ УМНОЖАЙТЕ ЗЛА И ТЫСЯЧИ СПАСУТСЯ ВОЗЛЕ ВАС.

  БЕЗ СЕМЬИ   

   Я родился в Сиамрипе, маленьком городке на севере Камбоджи,где растут манго, кокосы,гуайява и папайя. Город раскинулся на берегу тихой речки, и я каждый день бегал купаться. Порой отец брал нас с братьями порыбачить, и мы радостно запрыгивали в лодку. У меня было 11 братьев и сестер, мы жили очень дружно. Родители были буддистами, и нас водили в храм. Отец надеялся, что все его мальчики со временем получат хорошее образование.

«Человек без знаний спотыкается о то,чего не понимает, — часто повторял он.

   Но это безоблачное детство длилось недолго ...

   17 апреля 1975 года - когда мне было 11 лет, к власти пришли «красные кхмеры». Нашу семью, как и множество других, выселили из дома и насильно отправили в «сельскую коммуну». Там мы работали в поле с утра и до позднего вечера, спали в тесных бараках, а еды у нас почти не было. От голода, унижений и непосильного труда мы вскоре превратились в изможденных, отчаявшихся людей.

   В стране царил террор: малейшее неповиновение «красным кхмерам» или их приспешникам из числа крестьян-бедняков каралось смертной казнью. Несколько моих друзей умерли от голода, а у их родных не было сил, чтобы отнести их иссохшие тела к могиле. В конце концов местные крестьяне помогли нам их сжечь.

   Одно воспоминание врезалось мне в память.Моего  младшего брата, которому было всего десять лет, заподозрили в краже  горстки зерна. Его связали и стали бить ногами по голове, по лицу, так что он потерял сознание.А когда они точно так же схватили и избили моего старшего брата, мы потеряли всякую надежду на спасение.

  Как-то ноябрьским утром 1977 года я вышел из дому, чтобы принести воды, и увидел, как местные мужчины затачивают ножи и топоры. Я побежал домой и кинулся к отцу: «Папа! Они нас убить собираются!» Отец ничего не ответил, он лишь пристально посмотрел на меня, и в глазах его застыло отчаяние.

   Вскоре к нам прибежал крестьянин-подросток и передал отцу приказ «красных кхмеров»: «Вас вызывает Организация [так называли партию коммунистов].Явиться незамедлительно».

  У меня сердце сжалось от страшных предчувствий. - Я приду через несколько минут, — ответил отец. — Мне нужно одеться». Прежде чем уйти, отец сказал мне: «Реакса, что бы ни случилось со мной, я хочу, чтобы ты и твои старшие братья убили этих людей».

С этими словами он вышел за дверь. Я крадучись последовал за ним — интересно было узнать, чего хочет от отца Организация. Когда отец пришел, один человек схватил его и связал ему руки за спиной. Другой крикнул: «Ты враг Организации! Ты американский приспешник и заслуживаешь смерти!»

   Я со всех ног кинулся назад к дому, где оставались мои младшие братья и сестры, и, запыхавшись, выпалил: «Папу арестовали. Теперь нас всех убьют!» В это время в доме оставалось шестеро детей, от 2 до 13 лет. Два моих старших брата находились в «молодежном отряде трудовой армии», а мама и старшая сестра работали в поле. Какие-то мужчины подвели связанного отца к дому и приказали нам выйти во двор. «Вас тоже казнят, потому что вы — враги Организации, — сказали нам. — Собирайтесь! Поедете вместе с отцом».Нас, детей, посадили в телегу, запряженную буйволом, и повезли куда-то. Рядом с телегой, спотыкаясь, шагал связанный отец. По мере того как мы углублялись в джунгли, нам стали попадаться другие повозки, ехавшие в ту же сторону. В повозках были «неблагонадежные» семьи, кое-кого из них я встречал раньше. Мои братья и сестры испуганно жались ко мне, Я держал на коленях самого младшего, двухлетнего братишку, но руки у меня дрожали. Я чувствовал себя слабым и беспомощным. Отъехав от деревни примерно на три километра, мы остановились.

   Сопровождавшие нас мужчины принялись копать ров, который должен был стать нашей могилой. Я слез с телеги и поднес младшего брата к отцу. Папа опустился на колени и поцеловал его. Потом он поцеловал остальных своих детей. Я крепко обнял его, но он не мог обнять меня в ответ, потому что руки у него были связаны за спиной. «Реакса, мое сердце разрывается от горя, — сказал он. — Я-то довольно пожил на этом свете, но вы еще слишком молоды, чтобы умирать». В этот момент сестренка не выдержала и заплакала: «Папа, помоги нам! Мне страшно, папа!»

   Отец не отвечал. Да и что он мог сделать? Он сам был беззащитен перед лицом убийц.    Мужчины в черных робах, с самодельными красными шарфами на шее, велели отцу встать на колени у кромки рва. Он обернулся и посмотрел на меня. В следующий миг на его голову обрушился удар мотыги, и он с душераздирающим криком упал в ров. Один из палачей спрыгнул вниз, чтобы прикончить его. Смотреть на это было невыносимо, но я не мог закрыть глаза.   В моем сердце вскипала волна гнева, который был еще сильнее отгого, что я ничем не мог помочь ни ему, ни остальным. Мне казалось, я задохнусь от ярости. Затем настал черед детей. Нам всем приказали встать на колени перед могилой. Человек по имени Мао ударил меня сзади, и я рухнул прямо на отца. Он был еще жив! Я слышал, как он несколько раз вздохнул, а потом затих.

   Меня придавило сверху чем-то тяжёлым — это были тела моих сестер и братьев. Теперь «красные кхмеры» занялись моим двухлетним братиком. Я слышал, как его ударили — раз, другой, третий, но он продолжал кричать.

   После четвертого удара он замолчал. Я был в сознании, но не мог пошевелиться. Мужчины в черном спрыгнули в яму и принялись рубить нас мотыгами, нанося удары направо и налево.

   Один из них сказал: «Кажется, вон тот еще жив. Я не видел, на кого он указал, потому что лежал лицом вниз, а сверху меня прикрывали тела убитых. Один из палачей отпихнул ногой чье-то тело и ударил по мне мотыгой еще раз, но удар не был смертельным. Должно быть, они решили, что я умер. Если бы я пошевелился, меня бы прикончили. Но я лежал недвижно, придавленный кучей окровавленных тел. Палачи стали засыпать ров землей, по один из них вдруг сказал: «Давай пока не будем их закапывать. Сперва убьем других кхманг [врагов]». И они ушли, чтобы привести на место казни других несчастных.

       ЖАЖДА МЕСТИ

   Через пять минут после того, как они ушли, я попытался подняться. На то, чтобы выбраться из-под окровавленных тел, мне потребовалось полчаса, поскольку я был очень слаб. Я надеялся, что во рву есть еще кто-нибудь живой, но вскоре понял, что все мои братья и сестры мертвы. Рыдая, я бросился на кучу изуродованных тел: «Пусть и меня поскорее убьют!» Я плакал и плакал, пока слезы не иссякли. Я пролежал там час, но никто за мной не пришел. Наконец я выбрался из могилы и и последний раз посмотрел на своих родных, лежавших в море крови. Я побрел прочь, а пройдя десяток-другой шагов, снова увидел своих мучителей. Они волокли к яме других пленников. Задержись я у могилы еще хотя бы на несколько минут, они бы меня прикончили. Я спрятался в лесу и стал издали наблюдать за ними. И, к ужасу своему, увидел, как ко рву, спотыкаясь и плача, идуг женщины, и среди них моя любимая мама и старшая сестра. Мне хотелось окликнуть маму, чтобы она обернулась и увидела меня, но я словно онемел. Палачи стали наносить женщинам удары. Во мне бушевала ярость. Если бы я только мог уничтожить этих убийц и спасти маму и сестру! Мужчины тем временем кое-как закидали землей ров и ушли. Когда зашло солнце, я подполз к яме и стал, плача, звать маму. Ответом мне было молчание. «Возьми меня с собой! — рыдал я, не помня себя от горя. — Я не хочу больше жить! Я склонился над сырой могилой и прошептал три обещания: «Родные мои, пока я жив, я буду за вас мстить. Если отомстить не удастся, я уйду в монастырь, а если не смогу сдержать эти два обещания, то мне не место в Камбодже!» После этого я стал думать о том, как мне выжить. Поначалу я прятался в джунглях» но через три дня едва держался на ногах от усталости и так хотел пить, что вернулся в деревню: мне было уже все равно, что со мной будет. К моему крайнему изумлению, крестъяне, которые совсем недавно называли меня врагом, встретили меня радушно. Словно не веря своим глазам, они ощупывали меня и говорили, что я «воскрес». Они обвязали мое левое запястье белыми нитками и попросили мою душу и дух вернуться ко мне.

Они дали мне новую одежду и накормили меня. Затем крестьяне стали решать, что со мной делать. Собравшись всей деревней, они решили, что я буду жить в доме мужчины по имени Мов — он согласился стать моим приемным отцом. Что мне было делать? Я поклялся отомстить этим людям, но мой новый опекун может помешать мне осуществить задуманное. Неужели они всерьез считают меня особенным? И можно ли им доверять?

           ЗАБЫТЬ ВСЁ

  В начале 1979 года правительство «красных кхмеров» были свергнуто силами вьетнамской армии. Я вернулся в Сиамрип к своей единственной оставшейся в живых сестре, Софеап Химм. Когда нас выселяли в деревню, она жила отдельно от родителей, и ее не тронули. Тогда же я риал, что три моих старших брата, которых не было с нами в то утро, были убиты в разное время в окрестностях той же деревни. В конце концов моя тетя, жившая в другой части города, взяла меня к себе. Жизнь понемногу налаживалась, я снова стал ходить в школу. В 1983 году я поступил на службу в полицию. Мною двигало лишь одно желание: я надеялся воспользоваться своим положением и отомстить за родных. Полицейским разрешалось носить оружие, так что у меня появилась возможность убить своих врагов. Однако на деле оказалось, что сделать этого я не могу. Когда у меня наконец появился шанс поквитаться с убийцами моего старшего брата, что-то меня вдруг остановило. Мой палец лежал на курке, но нажать на него я не мог. Я понял, что не могу сдержать обещания, и моя жизнь показалась мне жалкой и никчемной. В 1984 году я пересек границу Таиланда и попал в лагерь беженцев. Я хотел уехать в США, но мою просьбу отклонили. Чтобы заглушить отчаяние, я стал ходить на христианские собрания в лагере. Они не произвели на меня впечатления, потому что не давали ответа на мучившие меня вопросы о страдании. Затем я попросил разрешения уехать в Канаду и в 1989 году наконец прибыл в Торонто. Меня разместили в центре христианской организации World Vision. Теперь меня окружали люди, которые не ругали мою плохую карму, а, напротив, подбадривали меня. Один из них, Чак Фергюсон, дал мне Библию.   Я унес эту книгу в комнату и стал читать. Чак научил меня молиться и сам молился вместе со мной, и я почувствовал, что теперь уже никогда не буду одинок.

   Через год я поступил в христианский колледж при Университете Тиндейла в Торонто, а затем продолжил обучение в семинарии и получил степень магистра. В 1996 году, окончив учебу, я поселился в пригороде Торонто и открыл небольшую фирму по уборке помещений. Жизнь налаживалась, и я все реже вспоминал о прошлом. Порой меня спрашивали, не думаю ли я вернуться в Камбоджу. «Нет-нет, ни за что! — отвечал я. — С этой страной у меня связано слишком много горьких воспоминаний».

      ПУТЬ К ПРОЩЕНИЮ

  Много лет я вынашивал план мести и только теперь стал понимать, что все эти годы жил во тьме. Я тешил себя призрачной надеждой, что однажды сдержу страшную клятву, данную над могилой родных. Я подсознательно упивался своим горем. Я возвел свою боль на пьедестал, и она стала смыслом моей жизни. Я создал мир страшных фантазий. Я живо представлял себе тюрьму, а в ней  убийц моей семьи.

  На протяжении 15 лет я каждый день мысленно расправлялся с ними в этом застенке. Мне казалось, что я в этой тюрьме главный, но на самом деле я был пленником. Я не мог освободиться от бремени образа, созданного мною самим. Нужно было, чтобы кто-то освободил меня. В 1999 году я получил письмо от организации  World Vision USА — в нем говорилось о том, что в Камбодже очень нужны христианские наставники. Нужно было помочь людям залечить душевные раны, нанесенные «красными кхмерами». И мне предлагали стать таким наставником. Однако меня одолевали сомнения. Хорошо, что меня сочли достойным, — думал я. — Но неужели они думают, что я вернусь в страну, где еще живы мои мучители ?

    Но мира в душе не будет, пока душа не познает прощения.

  Значит, мне следовало отыскать своих заклятых врагов и примириться с ними. Я должен был увидеться с ними лицом к лицу.     Мне потребовались годы, чтобы решиться на это. и я не был уверен,что справлюсь. Я не знал, что говорить и что делать, если встречусь с ними. Ведь они убили самых близких для меня людей - мою семью!  Но в конце концов я  отправился в путь, хотя и понимал, что это рискованно: вдруг эти люди решат, что я хочу им отомстить, и убьют меня? Камбоджийцы редко говорят «прости», так что я не ждал извинений. Я просто хотел сказать им,что не собираюсь им мстить и что меня можно больше не бояться. Я   вернулся  в  Камбоджу в  мае 1999 года. Первым делом я навестил сестру в Сиамрипе. Мои высокопоставленные друзья хотели приставить ко мне охрану, поскольку в тех краях жили бывшие «красные кхмеры». Но я предпочел взять с собой двух камбоджийских пасторов - Сокчеата и Нарата.  Около десяти утра я постучался в дом Мова, моего приемного отца. Моя приемная мать, узнав меня, очень удивилась и сказала, что Мов вернется только к вечеру. Весть о моем прибытии облетела деревню,и вскоре возле домика собралась толпа любопытных. Многие лица были мне незнакомы. Я стал расспрашивать о людях, причастных к убийству моей семьи. Крестьяне испуганно молчали. Видимо, они решили, что я специально приехал через 20 лет, чтобы отомстить. Никто не сказал мне, где найти этих людей, поэтому я отправился к моему старому другу Саку — мы с ним вместе работали на рисовых полях. Его вынудили вступить в отряд «красных кхмеров» , и однажды ему и двум другим солдатам приказали глушить рыбу с помощью снарядов. Снаряд случайно взорвался, и оба его друга погибли. От взрыва Сак ослеп. Он рассказал мне, что четверо из шести нужных мне людей были убиты во время вьетнамского вторжения, в живых осталось только двое. Мао, который ударил меня мотыгой, по-прежнему жил в этой деревне.Другой, Эан, переехал в соседнюю деревушку.

   ЛИЦОМ К ЛИЦУ

    Я подошел к дому Мао, но он с утра работал в поле, поэтому я попросил местного жителя и пастора Сокчеата привести его к дому моего приемного отца. "Пожалуйста, передайте ему, чтобы он не беспокоился. Я приехал сюда с добрыми намерениями». Ожидая прихода Мао, я побеседовал с местными жителями. Они называли мне имена погибших во время гражданской войны. Но старики, казалось, начисто забыли, что произошло с моей семьей. Пастор Сокчеат нашел Мао на рисовом поле — он распахивал свою делянку. Когда ему сказали, что я хочу встретиться с ним, он страшно перепугался, но все же отложил плуг и вернулся в деревню. Едва увидев его, я понял, что он храбрится изо всех сил, а сам дрожит от страха. Я поздоровался с ним и предложил отобедать со мной. Рядом сели еще несколько человек, и я поделился с Мао хлебом, который привез из дома.   Кто-то предложил ему выпить. Он стал более разговорчивым. После обеда я взял инициативу на себя и спросил, что он почувствовал, увидев меня. Он в ответ лишь криво улыбнулся. — Ты помнишь, как ударил меня? — спросил я. —Да, - ответил он. —  Ты помнишь, сколько человек ты убил в тот день? — Нет, не помню. — Там было тридцать три человека, но погибли только тридцать два. Я единственный, кто выжил. Мао молчал, он боялся взглянуть мне в глаза.  —А теперь я расскажу тебе, зачем я здесь, - продолжал я.  —Я приехал, чтобы избавить тебя от страха. Я привез тебе подарки. Вот крама, — сказал я и накинул ему на плечи камбоджийский шарф. - Это символ моего прощения. А эту рубаху я привез в знак моей любви к тебе.  Мне было очень нелегко обращаться к убийце моего отца.  Сердце сжималось от боли.  Если у вас на ноге рана, вы снимаете повязку и промываете рану. Это больно, но ина- че рана не заживет,а загноится. Говорить убийце моего отца, что я его прощаю, было невероятно больно, но это помогло мне исцелиться.  — Что ты чувствуешь сейчас, когда я сказал, что простил тебя? — спросил я Мао.  «Спасибо» — вот все. что ответил мне Мао.

  Проведя с ним три часа, я обнял Мао и сказал:  — По милости Божьей я прощаю тебя. Я знаю, ты не хотел убивать моих близких, а действовал по приказу "красных кхме ров". Забудем о прошлом, иди с миром.  Соседи очень удивились, увидев, что я обнял Мао. У меня на родине мужчины редко обнимаются. Такое случается, лишь когда близкие люди встречаются после долгой разлуки или прощаются. Я обнял человека, убившего моих родных, и местные жители не могли понять, зачем я это делаю. Вероятно, они думали, что я притворяюсь: показываю, что не злюсь, чтобы в один прекрасный день вернуться и убить Мао.   Вскоре я увидел бывшего председателя сельхозкоммуны Кмао — именно он отдал приказ уничтожить мою семью. Он проходил мимо, и я окликнул его. Кмао занервничал, но все же подошел ко мне. Люди, стоявшие неподалеку, заговорили наперебой: «В те времена он был тут за главного. От него все зависело. Он приказал уничтожить твою семью». Услышав это, Кмао перепугался и стал оправдываться: «Я не хотел, меня заставили! Разве я мог ослушаться?»

  Толпа замолчала: он говорил правду.Я поклонился и поприветствовал его, он сделал то же самое. Когда я подошел ближе и положил руку ему на плечо, я почувствовал, что он задыхается и дрожит всем телом. Мне захотелось его успокоить. — Я пришел, чтобы избавить тебя от чувства вины перед моей семьей. Я пришел, чтобы простить тебя. Мао я уже простил. Он взглянул на Мао и перестал дрожать. Я повязал ему на шею камбоджийский шарф и сказал: — Это символ прощения, он стирает все зло, которое ты причинил моей семье. Иди с миром, и да благословит тебя Господь.

  ЗАВЕТНЫЕ СЛОВА                  

   Уезжая из деревни, я пообещал местным жителям, что вернусь и помогу им вырыть колодец и построить школу. А еще я хотел бы встретиться с Эаном, человеком, убившим мою мать, и простить его. Через несколько месяцев я нашел его. Эан не сразу меня узнал, но был рад нашей встрече. В отличие от остальных, Эан признал свою вину: —  Я страшно сожалею обо всем, что сделал. Всё это долгие годы тяжким грузом давило на меня. Ты должен меня понять, потому что, если бы я отказался повиноваться, меня бы тоже убили. Но заставили меня или нет — не важно, я все равно виноват.   Его слова меня растрогали, и я ответил: «Я пришел к тебе сегодня, чтобы простить тебя».   Эан живо откликнулся:  — Я очень благодарен тебе за то, что ты можешь это сделать. Пожалуйста, прости меня за страшное зло, которое я причинил твоей семье.   Как только я услышал эти слова, сердце мое растаяло. К глазам подступили слезы, и я почувствовал, что обжигающее пламя боли, которое я прежде заглушал, теперь исцелило меня. Это был первый из убийц, который признал, что совершил зло, и попросил прощения.    Это были слова, которые я мечтал услышать всю жизнь.

    А теперь представьте себя лично на месте этого Человека ,что вы прощаете и обнимаетесь с УБИЙЦАМИ своих родных и самых близких людей и слышите от них не всегда сожаление о содеянном.

   Какие чувства сейчас у вас в душе?

   Вот поэтому нам всем так трудно понять и полюбить Бога,что не умеем прощать обид,оскорблений и причиненной боли от своих же собратьев. Представьте каково было невинному Христу быть заживо распятым на кресте на глазах своей Матери.Какие чувства у него могли быть к людям которых он излечивал,утешал,воскрешал и учил любви.А каково было Матери видеть убийство своего единственного Сына.

   Зачем мы рождаемся и уходим в небытиё?

   Чтобы до дна выпить чашу,что приготовила нам судьба,как лекарство и бальзам,исцеляющий душу от ненужных страстей?

   Познав саму суть зла и его источник, разумный не будет винить во всех земных бедах самого Творца неба и земли,но обратит свой взор на себя.Быть рабом Божьим не значит лишиться свободы.Это значит быть свободным от источника зла и не пить из него.Быть свободным на Пути к Христу.

  Христос это и есть Путь, Любовь и Истина.

Только осознав и прочувствовав Его страдания и боль и приняв Его как своего Спасителя, можно войти в Царство Отца Небесного.

   И последнее.Когда вам будет уготовано судьбой перенести нечеловеческие страдания и боль ,вспомните об этом Человеке и Христе-Спасителе. Мы всегда свободны и можем творить как зло так и добро.

Выбор за вами.

   Приглашаю всех гайд-паркеров оставить своё мнение на эту тему и приведите свои примеры подобных реальных случаев.

    Прочтут конечно и атеисты. Критика по делу - полезна,но не будем превращать наш прекрасный Гайд-Парк в базар и склоку! Читать потом все это противно! Каюсь,и сам бываю не сдержан.

  Забудем день вчерашний,и Бог (а кому разум) нам в помощь ...