САНИТАРНЫЙ ДЕНЬ

Когда ровесники еще бегали на дискотеки и мечтали о большой и чистой любви, дядя Коля уже выглядел бесконечно уставшим от того, чего и не было в его жизни. Ни сверстницы, ни мода, ни карьера не будили в нем интереса. Он словно ожидал какого-то сверхестественного, более важного события. Может поэтому не доучился в мединституте, неожиданно выяснив для себя, что все бренно, что все давно было и ничего нового не произойдет.

Пить дядя Коля научился, когда первый раз присутствовал на вскрытии, еще на втором курсе: в перерыве между занятиями помощник профессора-паталогоанатома поделился с ним чистым спиртом. В голове сразу просветлело, отпали проблемы с незданными предметами и с хулиганами со старших курсов, и как-то даже немного захотелось совершить подвиг. Недолго думая, как только прозвенел звонок на вторую полупару, дядя Коля скрутил преподавателю дулю и ушел с занятия. Чудесное превращение поразило его: спирт показался источником силы и бесстрашия, способным подтолкнуть к быстрому «осмыслению всего». И это было не тонкое проникновение в душу вина или пива, которые слегка веселят и будоражат фантазии, это был тяжелый, надежный удар по голове, это было настоящее просветление!

Вскоре дядю Колю выгнали из общежития, так как учиться в институте он отказался напрочь. И тогда старые знакомые помогли ему устроиться на кладбище сторожем – какой-никакой, а приработок. Все произошло так быстро и естественно, что было воспринято как само собой разумеющееся. Директор кладбища поначалу пообещал новому сторожу «сносное проживание» в одном из служебных помещений, но на следующий же день дал ключи от заброшенного склепа, повторив несколько раз – «это временно». Он плохо знал дядю Колю. Подобный поворот событий показался тому чуть ли не подарком судьбы. Его никто и нигде не ждал, видов на жилье никаких, бывший детдомовец и просто странный для обычного понимания тип. Даже в институт он попал случайно: однажды выиграл молодежный шахматный турнир между детдомами области, и кто-то из организаторов, подивившись его талантам, составил протекцию на бюджетное обучение в ВУЗе – с предоставлением общежития.

Ржавая дверь склепа рассыпалась в прах при попытке провернуть ключ в замке. Через мгновение дядя Коля держал в руках навесной замок с застрявшим в нем ключом. Склеп оказался таким старым и заброшенным, что трудно было определить – кому он посвящен: полуистлевший кирпич проеден мохом, в потолке-куполе зияли дыры размером с орех, пол покрывали несколько ржавых люков с пучками травы между ними. Снаружи – землянка землянкой, и только элементы чугунного каркаса выступали черными крючьями сквозь стены, как окаменевший костяк гигантского зверя.

Ремонт был недолгим: выскубав из пола клочья травы, кое-как навесив дверь (лежала, ничья, у забора) и запасшись клеенкой – на случай дождя можно привалить ее по краям крыши кирпичами, дядя Коля посчитал что «хватит излишеств». В мастерской при кладбище он раздобыл крышку гроба и сделал из нее лежак, дополнив матрацем. Все, можно вселяться! Вместо стола для приема пищи (ну не есть же, в самом деле, внутри) – при выходе, направо от склепа, бетонная плита на ножке.

Можно подумать, что неожиданное падение на дно могло огорчить бывшего студента престижного института. Но не таков был дядя Коля: показав дулю профессору, он распрощался не с одним интститутом, а с целым этапом жизни, который невероятно угнетал. Бессмысленное, тяжелое существование в детдоме воспитало в нем свойства характера, присущие монахам: отчуждение и неспособность удивляться ничему земному. А тут – какие-то скучные требования к «самосовершенствованию», к «погружению в учебный процесс», какое-то дурацкое развитие «коллективизма». Кому это нужно? Дяде Коле ничего не было нужно – вообще ничего и никто. Нелюдимый, он в общежитии не замечал даже соседа по комнате – чем тот занят и для чего. Однажды забежали однокурстницы за этим соседом, хотели позвать на дискотеку, но увидев дядю Колю, с визгами убежали. Тот голый неподвижно лежал на матраце и выглядел мертвым. Учеба мало интересовала его. Быстро осваивая любой предмет, он чувствовал, что давно его знает и вспомнит при первой необходимости, и потому – забрасывал навсегда.

Но вернемся к «новой жизни» дяди Коли. Так его прозвали местные ребятишки (его настоящие имя и фамилия были настолько просты и невзрачны, что не стоит о них упоминать, даже в контексте учебы в мединституте). Они любили играть на кладбище в войну, и зачастую их озорство превращалось в шумный балаган с выяснениями «кто кого подстрелил». Никто не мог их пристыдить, даже скорбнолицые бабки в черных платках. И только явление дяди Коли однажды под вечер оборвало очередную возню юных партизан. Выйдя из склепа в скверном расположении духа, он погрозил спорящим детям кулаком, и наступила долгожданная тишина. «Дядя Коля!», - раздался возглас, - «это дядя Коля!» Дети бросились врассыпную.

На следующий день выяснилось, что предыдущего сторожа звали дядя Коля, и он исчез год назад. Вот дети и решили, что это вернулся тот самый «дядя Коля», про которого, к слову сказать, ходили такие небылицы, что лучше совсем не вдаваться в их подробности, одно было ясно – сейчас он «вернулся с того света». Дети любят преувеличивать и любое темное пятно воспринимать как нечто тайное.

К нему быстро привыкли, вел он себя так же странно, как и прошлогодний пропавший сторож, потому прозвище «дядя Коля» без проблем прилипло к нему как имя и фамилия.

В первую же зарплату он пошел на барахолку и купил самогонный аппарат. Давала знать тоска за просветлением: место было такое, что выйдешь ночью – заявить свое присутствие бомжам и хулиганам (все-таки сторож, как никак), и такое иногда примерещится среди памятников и надгробий, что без крепкого напитка не обойтись, как на войне перед атакой.

Газовую плитку (чай варить) и выварку (типа, белье стирать) выдал завхоз под подпись на три года, затем продлил. А дяде Коля для приготовления зелья только этих приспорсоблений и не хватало.

Прошло десять лет. За это время ничего примечательного не произошло, если не считать, что дядя Коля так обжился на кладбище, и стал так всех устраивать, что даже местный участковый заходил к нему «на чай». И сам директор кладбища не гнушался его обществом, самогон был знатный. Даже пытался выяснить – от чего такая сила и чистота напитка. На что дядя Коля только отнекивался - «сам не знаю, рецепт приснился, как Менделееву таблица».

– А ты знаешь, Менделеев доказал, что в водке должно быть ровно 40 процентов спирта? Самый безвредный и полезный для огранизма градус, – промолвился как-то директор, – у тебя то – градус выше.

– Хм.., – почесал затылок дядя Коля, – так ведь и просветление у меня больше!

Разговор исчерпан.

Самогонный аппарат к тому времени уже был только малой частью минилаборатории по производству химических опытов: пристройка к склепу была больше его в два раза и вся заставлена полупрозрачными емкостями, соединенными трубками. Там постоянно что-то булькало и шипело. Каким-то лихом однажды к дяде Коле заглянул офицер из пожарной части, размещенной рядом с кладбищем – на предмет поживиться «нарушениями». Но дядя Коля и с ним быстро договорился. Пили до ночи. Закончилось тем, что они разожгли такой грандиозный костер, в котором сгорел весь хлам, накопившийся на территории кладбища за несколько лет: листья, пластмассовые бутылки, гнилые доски, палки и прочий мусор. Огонь стоял до неба. До сих пор не ясно, почему пожарный приволок огнетушитель с пожарного щита, и вместо того, чтобы воспользоваться им по прямому назначению, кинул в огонь. Только когда он там взорвался, заливая пеной округу, дядя Коля сказал – «хватит».

Утром директор был в шоке, когда увидел на месте мусорной кучи голую, обгоревшую землю. Сторож и пожарный мирно спали рядом на траве. Пожарный чин на крики директора «что тут произошло?!» очнулся, огляделся по сторонам, и как был расхрыстанный, встал – и деру прочь. С тех пор из пожарной части никто не заходил, даже «на чай».

А еще дядя Коля преуспел в химии: подрабатывал серебрением металлических изделий ляписом. Это помогло ему крепко встать на ноги. Хотя, о чем это я? Просто это позволило ему вести более осмысленный образ жизни. Заказы были не частыми, но хорошо оплачивались. Хотя он и увлекался питием, но никогда не переходил грань дозволенного. Самогон только разжижал его кровь, и конечно же – просветлял! – Больше ничего.

После того, как ему какой-то крутой принес посеребрить оленьи рога, дядя Коля решил, что это предел технологии, и решил переключиться на что-то другое. Долго находился в нерешительности: то ли заняться благородным переплетным мастерством, то ли попробовать стать стеклодувом.

Но один странный случай выбил его из беспутной колеи навсегда! Началось все с невинной фразы пацана, посланного за хлебом: «магазин не работает, санитарный день». Казалось бы – что тут удивительного, бывает. У дяди Коли была четвертинка старого хлеба, переживет. Пообедав, дядя Коля прикорнул за столиком, пригретый солнцем.

Послышались звуки музыки. Хоронили какого-то артиста. Видимо, при жизни тот был большой весельчак и попросил, чтобы прошло все «без слез и стенаний». Поэтому сопровождавшие гроб были в цветастых платьях и пели песни. Все бы ничего, но при этом они пили шампанское. «Какая гадость, как его можно пить», – возмутился дядя Коля и потянулся за своим напитком. Затем, закусив бутербродом, пошел смотреть – что будет дальше. Таких чудес давно не видели на кладбище. Даже директор наблюдал издалека, самоустранившись. Перед свежевырытой могилой акробаты построили пирамиду, на плечи верхнего атлета взлез клоун и стал что-то говорить, кривляясь. Хм, если бы что-то путное, соответствовавшее скорбному мероприятию. Но это были анекдоты. Все смеялись и хлопали в ладоши. Не похороны, а бенефис. Вскоре, землекопы, выпив по бутылке шампанского, взялись за веревки и стали опускать гроб.

Когда вслед за гробом вместо горстей земли полетели пустые бутылки из рук всех присутствующих, перед глазами дяди Коля уже все плыло. Каким бы он ни был беспредельным циником, эти похороны очень его удивили. Что такое должно произойти, чтобы остановилось это безумие? И тут дяде Коле показалось, что из могилы доносится крик о помощи. Подойдя ближе, он услышал еще более явные крики из под земли.

На возмущенные замечания дяди Коли – «вы же его заживо хороните!» – никто не обращал внимания. Приступ человеколюбия толкнул дядю Колю к землекопам, и он стал мешать им ссыпать землю. Послышалось в ответ – «уйди, старик! Не порти праздник», после чего разгоряченный сторож пару раз с размаху «зарядил» кулаком направо и налево, затем – вспышка от удара по голове, и все погрузилось в мрак.

Очнулся дядя Коля ночью, открыл глаза – спиной к нему сидел директор и пил самогон из бутылки как воду. Какое-то все вокруг полузнакомое, покосившееся. Свечи так разгорелись, будто и им досталась сила спиртных испарений. В тишине ожили какие-то полушепоты и голоса.

- Ну что, - спросил дядя Коля у ночного гостя, сжав руками пульсирующие виски, - чем закончилось?

- А! Ты очнулся, вот и славно. Как знал, что обойдется без врача – проговорил директор, повернувшись к дяде Коле, - закопали.., второй раз вижу такое.

У директора было какое-то странное выражение на лице. Ах, да – у него появились усы.

- И что это было? – дядя Коля в удивлении уставился на усы директора.

- Не поверишь, все это и в том же составе я уже видел 11 лет назад.

- Да ну!?

- Тогда вместо тебя еще тот дядя Коля был. Хм., а как тебя то зовут, я так и не запомнил. Прозвали тебя «дядя Коля», так ты и принял эстафету.

- А куда тот дядя Коля делся?

- А вот так же как ты, кхм-кхеее, - закашлялся директор, – полез в могилу – мешать. . .

- И что с ним стало?

- Сгинул и все.., - директор жевал капустный лист. Тот, кряхтя, не сдавался и все норовил распрямиться во рту.

- Как это сгинул? – не унимался сторож. От всей этой истории потянуло холодом.

- Не знаю. Говорят, что ушел с ними, ну с теми, которые хоронили, но.., но.., хм-кхеее, - директор в нерешительности остановил взгляд на свече, - я думаю, что закопали вместе с умершим. Сам я не видел этого, но – такое дело, хм. . .

- Какое!? – дядя Коля схватил директора за руку.

- Исчез он и все. Отстань. Даже следствия никакого не было, говорят в милиции лежит личное письмо того дяди Коли, мол «уехал к сестре.., навсегда». А у меня просто предчувствие, что закопали. Потому я и уволок тебя – от греха подальше, когда ты на землю брякнулся.

- Меня ударили.

- Нет. Ты сам ударился, я видел.

- То есть, как это сам? – Было видно, что дядя Коля удивлен подобным поворотом событий.

- Прыгнул головой вниз и ударился.

- Что за ерунда? Зачем? Я держал одного из могильщиков за руки, когда получил удар.

- Ты сам прыгнул.., - не сдавался директор, - еле вытащили, хотели еще и побить. А я спас.

- Спаситель, - саркастически проговорил сторож собеседнику, - на кой ляд мне туда прыгать?

- Не знаю. Ты еще кричал что-то типа – «заживо похоронили! Безобразие», - директор театрально взмахнул руками.

Обрывки этих событий всплыли в памяти дяди Коли и он сдался:

- Может так и было. И голова кругом, как знал – грех пить днем, только – на ночь.

Директор как-то неожиданно вдруг понял, что в него больше ничего не влезет, и попрощался, безжалостно напомнив дяде Коле, что пора заступать в ночное, если нормально чувствуется.

С дядей Колей творилось что-то неладное: перед глазами двигалась разной толщины пелена, и все как в кривом зеркале искаженное – тени, цветные пятна и полупрозрачные сгустки пространства.

Подозрительный, бесконтрольный шум в голове: шепот-не шепот, голоса-звуки, безобразные ноющие нотки – то нарастали до надрыва, то угасали в тишине. Откуда всему этому взяться, подумалось дяде Коле, если отродясь такого не было. «Неееееееееет, это не просветление, это гораздо хуже», - вслух забеспокоился он, - «в просветлении полная свобода и одиночество, а тут как-будто кого подселили». Выпив порцию ночного напитка, дядя Коля начал обход с места последнего захоронения. В свете фонаря он увидел памятник и подумал – «это же надо, уже и памятник поставить успели». Подойдя ближе, дядя Коля был вынужден сильно удивиться второй раз за сегодня. Перед ним было необычное изваяние: скульптура голого по пояс клоуна в позе «ласточка» – руки разведены в стороны, одна нога назад – параллельно земле, корпус наклонен вперед. В одной руке клоуна – широкополая шляпа, в другой – пистолет с конусообразным стволом. И все это покрашено настоящей серебрянкой (и покрасить успели, гады). «О! Гипс я еще не пробовал серебрить», - подумал дядя Коля. Потрогав пальцем покрытие, он услышал усиление таинственных зовущих звуков. Каждое прикосновение к памятнику отдавалось каким-то живым, утробным гулом. Дяде Коле послышались сначала отдельные буквы, потом слова, и наконец вполне отчетливо – целое предложение, что-то наподобие: «ты дошел до совершенства, пора заводить учеников». Затем еще одно – «найди черную коробочку», «найди черную коробочку», «найди черную коробочку» – уже эхо поселилось в голове бедного дяди Коли.

- Что за коробочка, где ее искать? - спросил он у назойливого эха.

- Черная коробочка находится в гробу, под землей, начинай копать где стоИшь.

«Вот это я попал», - подумалось незадачливому сторожу, - «прямо – руководство к действию какое-то».

- Зачем мне это нужно?! – закричал он.

- Ух-ух-уффф, - зашумело эхо в смехе, - у тебя мало времени, поторопись.

- У меня нет лопаты с собой, - сопротивлялся дядя Коля.

- Сходи.., ты знаешь, что зарыто живое существо, отрой.

- Черная коробочка – живая?

- Не теряй времени.., время.., время.., время.., - эхо замолчало.

- Может это и есть то сверхестественное, чего я так давно ждал? – спросил дядя Коля у тишины, ибо после последнего эха все шумы и безобразные звуки исчезли.

ПРОСВЕТЛЕНИЕ!

Дядя Коля сбегал за лопатой и с удвоенной энергией начал копать, где было велено, мимоходом заметив, что памятник поменял позу на – «руки в боки»: он уже стоял на обеих ногах, чуть наклонившись туловищем вперед, и в удивлении открыв рот, будто наблюдал как дядя Коля ковыряет землю черенком лопаты. Шляпы и пистолета уже не было. Но это уже почти не волновало дядю Колю, он был так увлечен работой, что по пояс зарылся в землю, накидав небольшой холмик земли снаружи. Когда яма была глубиной с него, дядя Коля зацепил черенком крышку гроба. Освободив деревянный ящик из земляного капкана, гробокопатель лопатой скинул крышку и погрузил руки в белый бархат. Вот она – цель: руки нащупали ребро коробочки. Вытащив находку, дядя Коля осветил фонариком ее холодные черные грани, и даже потер для верности – а вдруг там джинн. Но ничего не произошло. Кое-как скрыв следы преступления: опустив гроб обратно и забросав его землей, дядя Коля понес загадочную ношу к себе в жилище. У фонарика садились батарейки. «Ну ничего, сейчас взойдет Луна и будет светло как днем, сегодня полнолуние» - вспомнил дядя Коля. Действительно, как только «сдох» фонарик, над горизонтом показался край Луны. Что тут случилось! Коробочка неожиданно превратилась в шар, выпала из рук и покатилась в темноту. Дядя Коля на четвереньках быстро догнал ее, схватил и для верности засунул шар за пазуху. В склепе, при свечах дядя Коля с любопытством рассматривал шар. Он был из непонятного материала и издавал легкий перезвон приятной тональности – бальзам на исстрадавшуюся ночными похождениями душу сторожа. Чтобы проверить что за материал, дядя Коля зажал шар в тиски и взялся за напильник. Но его отвлекло слабое свечение снизу шара, там дядя Коля обнаружил маленькую, красную треугольную кнопку. «Где же она раньше была?» – пронеслось в мозгу. «Нажми меня, нажми!» - просила кнопка. «Бомба. Наверняка», - дядя Коля был не дурак. «Нажми, я знаю все обо всем, нажми и будет тебе спасение!» - настаивала кнопка, мигая все быстрее, будто начался отсчет времени до взрыва. «Опять этот надоедливый голос» - возмутился дядя Коля.

- Не буду ничего нажимать! А вдруг ты бомба?!

- Я не бомба, я хранилище знаний, - кнопка уже мерцала так быстро, как лампа дневного света перед тем, как включиться на полную мощность, нажми, не пожалеешь.

- С чего мне жалеть то? – сдался дядя Коля и нажал злополучную кнопку, мысленно распростившись с жизнью.

Прозвучал скрежет, хлопок, и из шара выскочило небольшое облако дыма. В нем явно что-то просматривалось: какие-то здания, люди, какой-то город, машины. Убедившись в безопасности шара, дядя Коля осмелился задать вопрос:

- Зачем все это?

- Наблюдай, - ответил шар, - ищи ответ в том, что видишь.

- Но я ничего не вижу, ничего интересного, из этого мира я ушел, добровольно ушел, зачем мне все это?

- Хочешь-не хочешь, а сделай как велено, или исчезнешь так же бесславно и бесследно, как предыдущий «дядя Коля».

- Как вы мне все надоели с вашим дядей Колей.., спасу нет.

- Твой предшественник не справился с задачей и исчез. Не повтори его ошибку.

- Обьясни толком – зачем все это, или я пойду и закопаю тебя обратно. Тебя ведь не зря под землю спрятали. Ты уже насолил кому-то? Инопланетянин? – терялся в догадках дядя Коля.

- Эхе-хе.., знакомая песня, ничего оригинального. Ладно, даю тебе подсказку, дружеский совет: ты увидишь в облаке свою судьбу.., смотри внимательно, не пропусти главное.

- Я ее уже нашел. Здесь мое место! Меня все устраивает, - дядя Коля повысил голос, - здесь меня уважают и любят, зачем мне то, что за забором? Я никуда с кладбища не выхожу, даже за продуктами ребятишки бегают. А ничего другого мне и не надо!

Но шар уже устал давать «дружеские советы» и замолк. Дядя Коля безмолвно наблюдал за движущимися картинками в облаке, и нехотя зевал, вспоминая строчки –

[b]Уснувшему такой звонок извне –

Как мертвому – сказанья о весне..,

И с суетой пусть ветер в поле бьется,

Над дружбой пусть безверие смеется.[/b]

Постепенно в интриге происходящей смены кадров что-то изменилось: людей и лиц стало меньше, машины и дома попадались все реже, и вот весь киносеанс остановился на одном: облако показало прекрасное существо – девушку. Дядя Коля таких еще не видел. Он вообще в жизни ничего не видел, «не так карта ложилась». Странно, но это было что-то действительно необычное. Шар, как будто почувствовав заинтересованность дяди Коли, удалил из наваждения все декорации и показывал только ее. Вот здесь она живет! Вот ее дом, подъезд, квартира, кухня, спальня.., вот ее рабочий стол, заваленный книгами, вот ее поиски себя – личный дневник, стихи, рисунки, впечатления на листочках в клеточку. Погружаясь в чужой, но не чуждый мир, дядя Коля поймал себя на мысли узнать «как зовут это чудо?»

- Игнемонга, - молвил шар, прочитав эту его мысль, - я предупреждал – это судьба!

- Но почему мне раньше не встречались такие девушки? – задался вопросом дядя Коля.

- Это не ко мне. Все равно что без толку мучаться вопросом – почему две параллельные прямые никогда не пересекутся, - отпарировал шар, - или почему. . .

- Игнемонга, - перебил его дядя Коля, - Игнемонга! Что означает это имя?

- Ее зовут Лена, - разъяснил шар, - подруги и знакомые не вызывают в ней никаких эмоций. Игнемонга – это символ стены между ними, и это не гордыня, это бесконечная тоска. Этим именем девушка подписала свой дневник. Однажды летом по объявлению все жильцы дома одновременно травили тараканов. Все, кроме Лены. Она пожалела их. Они со всего дома сбежались к ней в квартиру. Лена сначала испугалась нашествию насекомых, но вскоре многое поняла и нашла с ними общий язык. Через неделю она уже была их повелителем! Тараканы, в свою очередь, развлекали ее как могли: шагали на задних лапках, как люди, выделывали разные трюки, танцевали, и даже несколько раз совершали набеги на супермаркет – через дорогу. Так Лена наказывала ненавистный магазин, где однажды была обманута на крупную сумму. С тех пор она любит тараканов – за ту жизнерадостность и непосредственность, которых нет в ней самой. Она научилась с ними говорить, и считает что тараканы те же люди, только маленькие.

Дядя Коля слушал все это как в бреду, и никак не мог насладиться подробностями жизни «полубогини» Игнемонги.

- Я хочу ее видеть! – сдавленным голосом проговорил он.

- Увидишь, если захочешь. Но ты же говорил, что тебе ничего не надо.

- Научи, как ее найти! - дядя Коля в отчаянии сдавил шар руками.

- Только запомни, это твой единственный и последний шанс, - проговорил шар, - живет она недалеко – вот адрес.

В последнем облаке-видении появился фрагмент таблички с названием улицы и номером дома. «Ведь это же совсем рядом, за тем большим магазином!»

Забрезжил рассвет. Луна по пояс зашла за горизонт, и когда совсем исчезла – из шара вытянулись грани, превращая его в куб. Тут дядю Колю сморило и он проспал до полудня. Проснувшись, он принял ночное приключение за сон, но не поленился и пошел проверить – на месте ли куб. Черной коробочки нигде не было.., и шара не было, и даже лопата стояла в углу чистая, как новая. Он точно помнил засохшие комки земли на ней после ночного землекопства. «Да, странно все это» - подумалось ему, - «издержки просветления».

- А как же Игнемонга?! - неожиданно воскликнул дядя Коля.

- Кто такая? Ты о чем? – послышался голос директора на пороге склепа, - слышишь, Николай, тут такое дело – нужно будет помочь землекопам, из четырех двое не вышли на работу. Третьим будешь, тут артиста одного хоронить сегодня.

- Как вчера все будет? – спросил дядя Коля.

- А что вчера? Вчера кладбище не работало, - ответил директор.

- Нуууу, вчера же уже хоронили одного артиста, чуднО все было, – неуверенно проговорил дядя Коля, - и сегодня опять?

- Ты на ночь перебрал, что-ли, или с утра успел? На тебя это не похоже, Николай, не похоже, - держи себя в руках, выручи сегодня – премию выпишу, - директор пошел дальше.

- Неее, серьезно, - догнал его дядя Коля, - разве вчера не хоронили уже.., разве вы ночью не приходили ко мне в гости? А почему усы сбрили?

- Что с тобой? – осуждающе помахал головой директор, провел рукой под носом, - какие усы? - И ушел.

«Неужели ничего не было? Может с самогоном что не так?», - дядя Коля проверил начатую бутыль на запах, попробовал содержимое на вкус, и, не обнаружив ничего необычного, пошел к месту вчерашних похорон – последняя попытка объяснить себе происшедшее. Там было пусто: ни могилы, ни памятника, ничего.., участок был зарезервирован.

«Игнемонга! Игнемонга! Нужно ее найти, или я сойду с ума». Происходило что-то невероятно волнующее, впервые ему было не все равно. Перед вылазкой в город дядя Коля помылся, побрился, трижды почистил зубы, сходил в служебное помещение и тщательным образом погладил свой костюм, ни разу не одеваемый со времен учебы.

Он быстро нашел, где жила Лена. Сел на скамейку в скверике перед ее домом и стал ждать. Это место излучало какой-то поток флюидов, казалось, что пойди дождь или снег – все нипочем.

И вот она вышла из подъезда. Она шла ему навстречу, это была действительно ОНА – не сон, не наваждение. Значит видение не врало.

- Игнемонга, - тихо проговорил дядя Коля, когда она приблизилась.

- Что вы сказали? – удивилась девушка.

- Игнемонга.

- Этого не может быть. Откуда вы узнали? Этого никто не знает.

- Игнемонга, вас так зовут.

- Но.., - девушка в испуге стала удаляться от незнакомого типа, раскрывшего ее тайну.

- Лена, постойте, я не хотел вас напугать, - дядя Коля подбежал к ней и прикоснулся к ее локтю рукой. Пролетела искорка. Девушка пошатнулась, он удержал ее и подвел к скамейке.

- Вы видели мой дневник, вы вор? – в ужасе прошептала девушка.

- Да, я видел ваш дневник, но я не вор, я – большой фантазер, наверное, - дядя Коля не знал с чего начать. Говорить о своей нынешней профессии он не хотел, гордиться было нечем.

- Как вы могли узнать? Говорите, я ничему не удивлюсь, - уже увереннее проговорила девушка и потом загадочно так, - где-то я вас уже видела, только выглядели вы по-другому.

Дядя Коля рассказал свою часть истории, Лена свою. Оказалось, что и ее посетило странное наваждение, в котором она видела среди каменных руин небритого, но страшно родного мужчину. Этот мужчина был мудрым отшельником, и только он мог спасти ее от бесконечной тоски. А еще она открыла тайну, что знает чьих рук дело – все пригрезившееся дяде Коле:

- Это все тараканы. Обладая волшебным даром, они любят изображать людей, особенно в невероятных личинах. Тараканы очень талантливы, они смеются над нашими проблемами. Но если человек добрый, могут и на помощь придти...

Разговор взахлеб о превратностях судьбы, о чудесах, которые окружают всех, но увидеть их дано немногим, еще не дошел до середины, когда из под скамейки вылез большой толстый таракан и пополз в направлении супермаркета. Санитарный день закончился.

(автор я)