Люди

На модерации Отложенный

Во мне - 180 см. росту и килограмм 75 весу. Наш сосед в деревне дядя Коля был выше меня на голову и не знаю насколько тяжелее. Знаю лишь, что в стандартную дверь он проходил только пригнувшись и вполоборота. Здоровее него я никого в жизни не видал.
Точно не знаю, сколько ему сейчас лет: наверное под шестьдесят.
Мы пацанами приезжали в деревню на лето, он жил там постоянно (не могу представить его в Москве; он кажется тут никогда и не был), и не было в деревне, да и в районе, человека который бы его не знал. 
Где то моих в альбомах лежит фотография: мы с ним на диване в его комнате в деревенском доме, летом 2004 года. Это был последний раз, когда мы виделись.
Дело было так: я приехал в деревню, пошел гулять, от завалинки меня увидел дядя Коля, затащил к себе ("Эй! Куда пошел? А ну иди сюда!"),обматерил за то, что я давно не приезжал из своего гребаного города и не захожу к нему в гости, налил мне и себе стакан водки, обнял меня и заcтавил кого то из своих многочисленных детей сфотографировать нас. Радость его была самая искренняя.

О , эта фотография, где же она? Деревенский дом в сотнях и тысячах километров от Москвы, типовой ковер, продавленный диван, Ринат, согнувшийся от лежащей на его плече руки здоровенного мужика, и рядом - дядя Коля в кожаной куртке, спортивных штанах и с широчайшей золотозубой улыбкой во всю фотографию. Диван под ним просел до самого пола, и на фотографии мы казались почти одного роста.
Еще помню - один кулак у дяди Коли был как четыре моих. И выпить он любил. И еще у него было чувство юмора.
А еще - он брал призы на каких то соревнованиях по борьбе. Участвовал в них лет так до 40,кажется ни разу не проигрывал, и вся бытовая техника у него в доме была призовая. Потом выступать прекратил: мне сказал, что неудобно будет, если его победит кто нибудь из молодежи, и ругался: мол, в его время победителей премировали то холодильником, то телевизором, а только он прекратил выступать - и начали давать денежные призы.
В Москве я не встречал таких, здесь такие не родятся. Тут за редким исключением сплошь прокисшее дерьмо в жилах и мелкие мыслишки. Наверное, надо появиться на свет там, где он: крайний на улице дом под столетними тополями на развилке дорог, а за дорогой - степь на десятки километров, ветер и орлы в небе. 
Ходило много историй про него: как он спьяну утопил комбайн в пожарном пруду, и ему за это ничего не было (кто бы посмел написать на него заявление?); как он из куража, из удали, со смешочками сначала отнял калашников у каких то проезжих бандитов, а потом так же со смешочками вернул; как в лихие 90-е годы сам бандитствовал в казанской мафии (насчет последнего-знаю только по слухам, но легко представляю его в этой роли); как какая то заезжая шпана приехала к клубу бить местных и задела его несовершеннолетнюю дочку, а он сел в свою газельку, догнал их (а их было будто бы три полных девяностодевятки), заставил остановиться, измудохал всех по очереди, послал кого то из них в сельский магазин за водкой ("Ночь?

Скажи Николай А. послал! Пусть попробуют не открыть!"), а потом до утра кирял с ними на обочине за знакомство; ну еще уйма вот таких историй про человека, которому тесно в мире.
Слава о нем гремела по всему району, он был местной знаменитостью, хотя деревенские его кажется недолюбливали за пьянство и непредсказуемость, а может и побаивались, но нас, пацанов, он очень любил. Он говорил нам: "Эй, шпана, чего не ходите в клуб? Пойдемте вместе,я вам место утопчу!" - и мы ходили, лишь бы дядя Коля не подумал бы чего и действительно не поехал в клуб утаптывать нам место.
И вот недавно я узнал, что дядя Коля, весельчак и здоровяк, забил кулаками у себя в доме трех человек (собутыльников?), а четвертый без куртки и ботинок, еле успел выскочить в разбитое окно, по ноябрьским лужам убегая от выстрелов из ружья.
Я помню эту комнату и это окно,представляю это высеченное из камня лицо, неправдоподобные кулаки, пронзительные глаза, громовой голос с деревенским выговором. Ружья вот только у него никогда не видел. 
Вроде как гости набросились на хозяина первыми. Не знаю. Свои, местные, чужих там не бывает. 
Конечно дальше были ОМОН, КПЗ, суд, адвокат. Хотя адвокат наверное не очень нужен: что могут дать за тройное убийство, кроме пожизненного?
Трудно что то написать дальше. Но я то помню другого дядю Колю. Того, который наливал мне стакан и бегал куда то за закуской: того, который со смехом обещал утоптать нам место в клубе; того, который не раз приходил в наш дом (он был на той же улице, и бабушка еще была жива и все на него ругалась за его поведение, а он смущенно оправдывался), и когда я был маленький - всегда обнимал меня и колол щетиной, а когда вырос, жал мне руку своей огромной ладонью и хлопал по плечу.
И весь он такой был открытый, огромный, надежный, правильный и настоящий, что ясно было - вот такими и должны быть люди.