Как-то так сложилось в современной нам традиции, что именно выборность должностных лиц является сегодня чуть ли не единственным критерием демократичности того или иного общества. В то же время весь опыт двадцатого века и начала нынешнего нам говорят, что именно выборность является наиболее ненадежным инструментом этой самой демократии. Достаточно вспомнить, что именно в результате выборов в Германии когда-то к власти пришел Гитлер.
К тому же, последние десятилетия нам наглядно продемонстрировали и другую сторону этого инструмента - его субъективность и относительность. Ведь сколько раз мы были свидетелями того, что можно любые выборы, не взирая на их процедуру и количество сопутствующих им фальсификаций, объявить как легитимными, так и нелегитимными. Причем, иногда ситуация бывает настолько запутана и нелогична, как это происходит, к примеру, сегодня с оценкой выборов Президента РФ в 1996-ом году. Сегодня те, кто тогда голосовал за Ельцина против Зюганова, уверяют, что Зюганов тогда эти выборы выиграл, но их результаты были сфальсифицированы. То есть, таким образом они сознаются в соучастии в фальсификации выборов, но обвиняют в последствиях этих выборов Зюганова и их сторонников, которые не стали добиваться пересмотра результатов.
Не улучшила ситуацию с этим инструментом демократии и возросшая манипулятивность общественным сознанием. При помощи специальных пиар-технологий можно избрать на любую должность любую фигуру. Как говорят пиарщики, вопрос лишь в цене вопроса. Кроме того, современный мир повальной специализации и господства технологий над средой переформатировал систему управления так, что она сегодня очень мало зависит от персоналий, которые становятся лишь номинативными фигурами управления. Иначе говоря, сегодня нами управляют технологии, структуры, институты, процедуры, а не те лица, которые мы привыкли видеть в телевизионной рамке.
И что же делать в этой ситуации? Уж слишком слабым оказывается этот единственный критерий демократии. Неужели мы так и обречены на него до скончания человеческого века? Новосибирский политолог Дмитрий Березняков уверяет, что не все так бесперспективно. Недавно на СМИ2 выкладывалась его лекция в рамках заседания новосибирского кафе-клуба «Эврика» под названием «Можно ли считать выборы классическим институтом демократии?».
Когда мы размышляем о политическом, мы можем выделить условно три фигуры: простак, эксперт и барон Мюнхгаузен, – рассказывает слушателям Березняков. Обыватель просто относится к выборам как к данности, которую как и плохую погоду отменить нельзя, но можно как-то пережить. Эксперт объясняет обывателю, что без выборов сегодня никак нельзя, мол, это основа всей современной политической системы. А вот барон Мюнхгаузен? «Он, как известно, вытягивает себя за волосы из болота повседневности» - говорит политолог.
И Дмитрий Березняков начинает вытягивать всех нас из того болота, которое мы по недоразумению называем демократией. И для начала он проводит экскурс в историю, к той самой развилке, после которой мы пошли по этому замысловатому пути римского варианта республики, подменив этим само понятие демократии. Он напоминает нам о том, как строилось политическое устройство греческих полисов. Там большая часть городских должностей назначались по жребию.
То есть, сам выбор руководителей отдавался на откуп Богам. За этим механизмом жребия скрывался еще один дополнительный — механизм самоотбора граждан. Жеребьевке подвергались только те, кто сам этого желал. Хочешь власти - получи этот шанс! Но помни: ты подчиняешься тому, чьё место займёшь завтра. Отношение господства и подчинения было обратимо.
Сравнивая две системы демократии – римскую, наследниками которой мы стали, и греческую, которую мы похоронили в седой античности, мы не можем не заметить, что в первом случае политика становится делом элит, которые конкурируют за голоса плебса, а во втором случае политика действительно становится уделом граждан, которые готовы принять на себя ответственность за ее судьбу. Причем, во втором случае отсутствует устойчивый слой бюрократии, который является основной коррупциогенной средой, а самое главное снимается пафосность самой должности. Достаточно вспомнить, как в том же Риме сторонники одного кандидата в консулы частенько выходили на драку со сторонниками другого кандидата в консулы. А сколько всегда было интриг в процедуре голосования триб и комиций? Зато в древнегреческих полисах никакой подковерной борьбы не могло быть в принципе. Ведь не с Зевсом же прикажете бороться?! К тому же, даже в случае ошибки Богов достаточно было лишь переждать один год, и все бы встало на свои места, ведь наиболее вкусные должности можно было замещать лишь один раз в жизни.
Конечно, и в самой Древней Греции не все должности избирались жребием. Понятно, что стратеги и казначеи администрации избирались голосованием, ибо здесь было сложно избежать риска, связанного с персональными качествами кандидатов. И все же эта система порождала более гармоничное развитие социума. Кстати, полагаю, именно этой системе мы должны быть благодарны за тот феномен греческой философской культуры, который они нам передали в наследство. Жаль, что мы не вполне разумно ей распорядились.
Дмитрий Березняков во время той беседы задал своим слушателям вопрос: «А как возможно избрать главу администрации при помощи жребия? Какой могла бы стать процедура?». Ответа так и не прозвучало. Хотя в современном мире уже существуют примеры, когда для определения избранников на муниципальные и государственные должности прибегают к жребию. Вот, к примеру, во Франции жители городка Лилль кинули жребий, чтобыопределить советников мэрии города. Сто человек из тысячи получили должности в мэрии северной столицы Франции. И теперь они будут давать советы по благоустройству десяти районов города. «Мы решили провести эксперимент, воплотив в жизнь эту идею со жребием, так как считаем, что любому жителю города есть, что сказать о проектах развития районов. Так давайте же попробуем и посмотрим, убедителен ли такой опыт», - сказала перед проведением жеребьевки мэр Лилля Мартин Обри.
Жребий или выборы? Судьба и боги против пиартехнологий и громоздких предвыборных кампаний? Вернемся ли мы к той исторической развилке, чтобы уравновесить нашу неустойчивую одноногую демократию другим инструментарием? Вот вопросы, на которые нам предстоит ответить в ближайшие годы. Ответить или расстаться наконец с иллюзией, что демократия возможна в нашем недемократичном мире.
Комментарии