Узбекистан: Предчувствие перемен

Акции протеста, прокатившиеся по Москве и другим городам России, однозначно намекают нам на то, что ближайшее будущее властных режимов в СНГ не будет гладким.

Впрочем, для точного прогноза грядущих событий еще слишком мало данных. Даже известный американский журнал «Time», избравший «Протестующего» на роль «человека 2011 года», задается вопросом: «где же эти люди были до сих пор?»

По всей видимости, даже для самих организаторов многотысячных митингов в Москве то, что акции против Путина собрали столько народа, было полной неожиданностью. Однако это все же произошло, и здесь, кажется, не последнюю роль играет глобальная волна протестов, прокатившаяся по миру в минувшем году.

Эта волна заряжает умы, пробуждает людей и выводит их на площади.

Московские митинги могут стать дополнительным толчком, неоспоримым свидетельством того, что приближается час перемен и широкая волна протестов не за горами и в соседних странах.

Но мне бы хотелось поговорить, прежде всего, об Узбекистане, где предпосылок для перемен, казалось бы, больше, но надежд на то, что они в самом деле случатся, меньше.

Власти Узбекистана хорошо научились пресекать едва зарождающиеся протесты, и разумеется, только силовыми методами. И этот механизм пока работает, поскольку возникающие конфликты пока носят лишь локальный характер.

Чтобы не показаться пристрастным, поставим вопрос наоборот: почему вообще в Узбекистане должны происходить какие-то волнения? Причины очевидны.

Узбекистан сегодня — страна, которой потенциально грозят народные волнения. Основными предпосылками революции становятся авторитаризм, тотальная коррупция, отсутствие свободы слова, нищета и безработица. В арабских странах этих причин было достаточно, чтобы вспыхнуло пламя восстаний.

Это, скажем так, реальность происходящего, а не просто трактовка в пользу пропаганды свержения власти в Узбекистане через СМИ. Думаю, сегодня каждый журналист, независимо от того, где он работает, должен высказать свою гражданскую позицию. Иногда трудно быть просто наблюдателем, особенно когда ты являешься частью общества, о котором рассказываешь.

Хотят «верха» Узбекистана того или нет, держать власть косметическими реформами им не удастся. Не думаю, что потенциал протеста растет благодаря оппозиции, здесь больше заслуга самой власти. У власти нет никаких шансов устоять перед надвигающейся бурей, власть может только закрутить гайки, но от этого режим еще больше затрещит по швам.

Фактор внешней силы, который любят упоминать в Ташкенте, также работает на смену режима. Все участники «большой политики» в регионе, включая Россию, устали от изменчивого курса Ташкента. Эти «игроки» хотят более предсказуемого партнера, которые устали зависеть от переменчивости настроения Каримова или играть по его правилам.

Каримов, конечно, не только диктатор - он и искусный политик. Но каким бы искусным политиком он ни был, похоже, эпохе Каримова приходит конец. Власть сегодня сосредоточена на своем внешнеполитическом курсе, и даже США, имея в виду афганский фактор, вынуждены лояльно относиться к нынешнему режиму Узбекистана. Ситуация внутри страны отдана на произвол властей, народ держат в подчинении ценой грубого насилия.

К счастью для власти, Узбекистан располагает энергоресурсами, но даже это богатство не может помочь «стабильности»: во многих районах страны сегодня постоянно отключают электричество, наблюдается жестокий дефицит бытового газа, что вызывает жесткое раздражение политикой властей и может привести к волнениям.

Узбекам не хочется, чтобы смена власти произошла насильственно, но перемены неизбежны. Почти достигла пика убежденность, что при нынешней власти никакие перемены невозможны. К успокаивающим утверждениям властей, что, мол, в мире хаос и беспорядки, а у нас все спокойно, воспринимаются если не с сарказмом, то с иронией.

Трудно представить, что в Узбекистане волнения могут быть кем-то организованы, возможности оппозиции сегодня слишком ограничены. Но взрыв произойдет независимо от участия оппозиционеров, и нужно быть к этому готовым. Нельзя допустить повторения Андижанской трагедии, когда демонстрантов оставили один на один с режимом.

Несмотря на то, что пик «арабской весны» прошел, пробужденная энергия масс продолжает свое движение.

Есть страны, перемены в которых влияют на весь регион. И Узбекистан - именно такая страна, играющая определяющую роль в Центральной Азии. Население региона примерно 50 миллионов человек, и примерно половина из них - узбеки. И хотя Узбекистан проиграл экономическую битву за региональное лидерство Казахстану, по ряду других факторов Узбекистан остается центром региона, несмотря на бедность населения, экономическую стагнацию и тотальную коррупцию.

Потенциал протеста в Узбекистане сильнее, чем в других странах региона. Революция в Казахстане может не задеть Узбекистан, но перемены в Узбекистане будут иметь решающее значение для всех режимов Центральной Азии.

Важно понимать, что вопреки многим утверждениям, общественное сознание в Узбекистане не аполитично - оно находится в состоянии сознательного ожидания. Люди не участвуют в политических играх, навязываемых властями или предлагаемых оппозицией, они наблюдают за происходящим и делают собственные выводы. И трудно предсказать, куда эти выводы могут привести.

Активная часть общества не подконтрольна властям, но раздроблена, потому что политическая стагнация длится в Узбекистане слишком долго. Некоторые представители оппозиции видят причины политического застоя в пассивности масс, но это заблуждение. Народ знает, что пока не изменится власть, лучше не будет, но не видит вокруг лидеров, с которыми можно было встать плечом к плечу.

Людей удерживает от активных действий страх - но это не страх репрессий, как обычно утверждают, хотя понятно, что в случае волнений власти наверняка запустят механизм жесткого подавления. Люди боятся хаоса, который может наступить в результате беспорядков. Это заложено в узбекском менталитете: боязнь хаоса и неопределенности, но не нужно путать это с тотальным страхом перед режимом.

Ведь почему возникли волнения в Андижане? Народ массово вышел протестовать, потому что рядом были лидеры, которым доверяли. И людей не остановили ни страх репрессий, ни армия, вооруженная пулеметами.

В конце концов, чувство страха присуще человеку, но страх уходит, когда переступаешь черту. И тогда маятник летит в другую сторону, а боязнь хаоса отступает и оборачивается надеждой на перемены.

Некоторые вещи чувствуются интуитивно. Многие в Узбекистане уже заряжены на ожидание перемен, люди без лишних слов начали понимать друг друга, чувствуя при этом, что без конфликта с властями все равно не обойтись.

Узбекские гастарбайтеры, возвращаясь домой, с ненавистью смотрят через иллюминаторы на Ташкент, который переливается внизу электрическим светом. Они знают, что этот вид обманчив. Приезжая домой, они попадут в совершенно другую реальность, где нет ни света, ни газа, где холод, тьма и нищета. Трудовые мигранты уже не скрывает своего раздражения: кормят население они, а власть занята разграблением, должен же настать всему этому конец…

Власть тоже чувствует, что система трещит по швам, что народ больше не намерен терпеть, в умах уже беззвучно зреет бунт, готовый снести все на своем пути. Власть обеспокоена этим затишьем перед бурей. Такое впечатление, что вот-вот что-то начнется, но неизвестно где, неизвестно, с чего и как. Не звучит никаких определяющих требований, - будто и самой власти уже нет.

Однако власть не намерена идти навстречу - а значит, ожидаемые перемены неотвратимы. Фасадные реформы обречены на недоверие, потому что процесс реформирования слишком затянулся. Общество уверено, что власть озабочена лишь продлением собственного существования.

Как сказал один мой знакомый, «невозможно так дальше жить, и не только из-за экономических трудностей. Морально невозможно учить своих детей давать взятки и объяснять, что только так и возможно решить проблемы. Ложь опустошает, разрушая все ценности. От этой жизни устали не только те, кто дает, но и те, кто берет. А искать успокоения в мечети - это не выход».

И таких людей все больше вокруг, возникает и растет другая - стихийная - оппозиция.

Возможно, кому-то ситуация в Узбекистане представляется совсем по-другому. Я уже полгода не живу в стране, но уверен: некоторые вещи на расстоянии видятся лучше и становятся более очевидными.

Малик Бобоев (Узбекистан-ФРГ)

Международное информационное агентство «Фергана»