Новый год на берегу Индийского океана

4 года назад я путешествовал по южным штатам Индии и перед новым годом я приехал на поезде в столицу Кералы Тируванантапурам (его еще называют сокращенно Тривандрум). Как обычно я сперва остановился в бюджетном районе на улице Манжаликулам в Hotel Regency, и посетил несколько достопримечательностей города, музей Напьера, дворец Путен Малика, побывал даже у ворот храма Шри Падманабхасвами, в который иностранцев не пускают. В соседнем штате Тамил Наду я пробыл долго, почти полтора месяца, и так как там был сезон муссонов настроение у меня было не самое лучшее, такое же пасмурное, как и погода.

 В Керале же ярко светило солнце, было тепло, если не сказать жарко, керальцы, что мне встречались на пути, все казались приветливыми и добродушными, потому что в отличие от тамилов постоянно улыбались. И вот утром последнего дня года я появился в спальном районе Ванчиюр у ворот гестхауса «Дикие пальмы», про который вычитал в путеводителе отелей Аластера Соуди. Гестхаусом владеет семья Перейра из малабарских христиан. Христианство появилось в Керале давно, еще с первого века нашей эры, когда здесь с прозелитской миссией побывал Св Фома (тот, кого называют Неверующим Фомой). Большинство местных христиан – сирийцы, бежавшие со своей родины в VI веке от притеснений императора Юстиниана. Но Перейра – типично португальская фамилия, которую приняли многие христиане в Керале и Гоа.

В доме была лишь хозяйка Хильда Перейра. Это была смуглая, очень смуглая пожилая леди с приятными манерами. Она с удовольствием показала мне дом, в котором она сдает всего лишь 6 комнат, и, к моему сожалению, все оказались занятыми гостями из Европы, конечно в основном из Англии, где Хильда с мужем Джастином прожили большую часть жизни. Джастин – врач, и, вероятно, работал по рабочей визе в английской государственной больнице. А может и в частной клинике, я просто подумал что работали в NHS.

Так или иначе, они вернулись в начале 2000-х годов на свою родину и решили попытать счастья в туристическом бизнесе, распахнув двери своего дома для гостей. Это так называемая схема «постель и завтрак», в Керале правительство штата внедрило упрощенную систему регистрации и пониженных налогов для таких семейных гестхаусов. Каким бы маленьким или большим гестхаус не был, в нем обязательно должен проживать член семьи, и так как у Хильды с Джастином семья маленькая, то им приходится разрываться между двумя своими гестхаусами.

Хильда сразу сказала мне, что мест нет, но она может предложить проживание в другом их заведении, которое находится в 20 км к северу от Тривандрума на уединенном пляже. Гестхаус так и называется «Дикие пальмы-на-море», и Джастин сейчас там. Она может меня отвезти, но шофер куда-то запропастился. Поэтому я воспользовался ожиданием, чтобы получше осмотреть дом. Он был современным, но когда его построили я затруднялся определить. Обстановка была эклектическая, выдержанная в представлениях индийской буржуазии о роскоши. Меня привлекла винтовая лестница, я такую увидел уже во второй раз за утро, в первый раз утром в кафетерии Indian Coffee House напротив автовокзала.

Тут меня нашла Хильда и сказала что они едут в загородный гестхаус, но по пути должны завезти в госпиталь одну пожилую англичанку, которая остановилась у них в отеле. Так мы приехали в больницу. Я вместе с Хильдой и англичанкой зашул внутрь и был просто поражен современным оснащением госпиталя. Все сверкало чистотой и порядком, сотрудники в дано скроенных белых униформах обращались с посетителями как в пятизвездочной гостинице. Правда, Хильда позже сказала, что это частная больница, не все госпитали в Керале такие, но все же признала, что с медициной в штате обстоят дела не так плохо, как в среднем по Индии.

Англичанка осталась в больнице на процедурах и мы с Хильдой поехали дальше, в «Дикие пальмы на море». По пути разговорились о местной политике. В Керале впервые в мире в 1950-х годах с помощью свободных выборов коммунисты пришли к власти. Однако, в отличие от Западной Бенгалии, где индийские коммунисты правили бессменно в течение многих десятилетий, в Керале существует двухпартийная система, каждые пять лет власть переходит от коалиции, которую возглавляют коммунисты, к другой формации, руководимой партией Конгресс. Обе партии в принципе неплохо управляли штатом, в керале самая высокая грамотность в стране, другие индикаторы (по здоровью, продолжительности жизни и т.д.) схожие с развитыми странами Запада. И этих результатов удалось достичь с мизерными доходами на душу населения. Вот что значит грамотная политика.

Я также читал, что в Керале развито самоуправление, все вопросы решаются на сходах граждан, где чиновники отчитываются о проделанной работе и о произведенных расходах. Таким образом была решена проблема коррупции на местном уровне. Каково же было мое удивление слышать от Хильда про разнузданную коррупцию в штате, ее мнение было слишком резким. Кералу все приезжие назхывают «райским уголком», «страной самого Господа Бога», а оказываются здесь кипят нешуточные страсти. Еще в поезде из Тамил Наду попутчики говорили, что дни конгрессисткого правительства Кералы сочтены, на предстоявших весной выборах избиратели намерены дать им пинка под зад. Слишком много было коррупционных скандалов, сильно подмочивших репутацию правительства Уммена Чанди. Единственное, что занимало умы многих – как выступит новая местная партия, организованная выкинутыми из «Конгресса» политиками, которые сгруппировались вокруг влиятельной семьи Карунакаранов.

Так, в пересудах о политике мы не заметили, как уже прибыли в гестхаус. А он оказался гораздо больше и современнее, чем их городской дом. Во дворе, заросшего кокосовыми пальмами (которые оправдывали название отеля), был небольшой фигурный бассейн, Хильда с гордостью показала его мне, но воды в нем не было. Комнату мне выделили большую, она даже казалась пустой. Мебель была попроще, чем в городском гестхаусе, но тоже приличная. Меня обрадовала сившая в туалете современная сантехника, такая же как в новых наших домах, с кнопками экономии воды при сливе бачка, и со смесителем горячей и холодной воды в раковине и в душе.

Тогда в Индии такую сантехнику не во всех гестхаусах можно было увидеть, а только в супердорогих отелях.

Хильда показала мне дом, с такой же винтовой лестницей как в городском доме. Я спросил ее почему они строят такие лестницы, может это в керальских традициях? Про это она не знала, сказала что сделали такую лишь для экономии места. Мы вышли на крышу и я ахнул – передо мной расстилалось море пальм. Не было видно ни одной крыши. Лишь зеленое море, лазурный небосклон и, повернувшись на запад, я увидел другое, настоящее Арабское море, тоже лазурное, но лишь на тон темнее, чем небо. А ведь я видел, что гестхаус расположен рядом с рыбацкой деревушкой, где же она?

Хильда не спешила возвращаться в город и осталась на обед. Он подавался в столовой, в меню были разнообразные блюда из рыбы и морских деликатесов. По случаю новогоднего праздника хозяева даже запаслись спиртными напитками. За обедом я познакомился с другими гостями отеля и с мужем Хильды Джастином. Это был грузный мужчина в очках, я так и представил его хирургом в операционной, отдавающим приказы медсестрам. Или Хильда упомянула, что ее муж -  хирург? Я это уже не помню. Но помню как его рассердил мой рассказ о Тамил Наду, где я был до Кералы. Тамилы мне показались неулыбчивыми, мрачными людьми, потом был инцидент на автовокзале в Тричи, где девушку-попрашайку из касты «неприкасаемых» третировали другие пассажиры, боявшиеся, что она к ним прикоснется.

Джастину эти рассказы не понравились совсем. Оказывается, он учился на доктора в Ченнае (столице Тамил Наду как называется сейчас Мадрас), у него много друзей там, родственников. Потом тамилы и керальцы (малаяли) – родственники, их языки очень схожи как немецкий и английский. Слушая мои разглагольствования Джастин, наверное, пожалел, что занялся турбизнесом, где нужно обращаться обходительно со всеми гостями. Поэтому вскоре после обеда он собрался и уехал в городской гестхаус, а Хильда осталась вместо него. Я спросил ее про внезапный отъезд Джастина и она открыла мне настоящую причину, что это был я.

Почувствовав неловкость я откланялся, тем более у Хильды были другие дела, приготовить праздничный ужин. Я вышел в сад, где на плетеных креслах сидела парочка из Европы. Она из Франции, он из Германии. Кстати, я заметил из моих предыдущих встреч с европейцами, что давняя вражда этих народов совсем сошла на нет. То ли Европейский Союз их так сблизил, но это по сути одна нация, только говорящая на местных языках. Многие немцы знают французский (чего не скажешь в обратном смысле), все прекрасно знают английский, на котором общаются как в ЕС, так и здесь на отдыхе с туристами из других частей света. Впрочем, эта парочка была не на отдыхе, они уже год с лишним живут в Тривандруме, работают в благотворительной организации. Толком я не понял, чем именно, но скорый приход к власти в штате коммунистов, обещавших «прищучить» все неправительственные организации, кажется их пугал, поневоле приходилось следить за местной политикой.

Разговор наш вскоре затих, француженка уткнулась в книгу, а немец безуспешно пытался уговорить ее окунуться в море. Она не захотела и мы пошли вдвоем на пляж, он был в двух шагах за калиткой. Арабское море мне было знакомо лишь по гуджаратскому побережью на севере, там оно теплое, ласковое и ленивое, больших волн почти не бывает. Здесь в Керале оно такое же теплое, если не горячее, но волны – сила их удара могла запросто оглушить ребенка. Чувствовалась близость Индийского океана и больших глубин. Вообще-то я хороший пловец, меня в институте направили в бассейн в Лужниках, где два раза в неделю учили разным стилям. Но в такой прибой я мог вспомнить разве что лягушачий стиль, чтоб хоть как-то держаться на воде. От постоянных ударов воды в голову плавание превратилось в пытку, и я поспешил вылезти на берег.

Тут рядом с гестхаусом появились местные сборщики кокосов. Они ловко забирались на пальмы и сбрасывали плоды на землю. Те плюхались со страшным свистом, настолько они были тяжелые. Я побежал в гестхаус за своей «мыльницей» и уворачиваясь от падавших кокосов сделал несколько снимков.

Собственно новый год прошел довольно скучно. За праздничным ужином почти никто не разговаривал, и все рано удалились спать. Я вышел на берег, оттуда были видны яркие огни в рыбацких хибарках, народ шумел, гудел, детишки взрывали припасенные китайские хлопушки. Я попытался дозвониться домой, но разве в новый год дозвонишься? Отправил смс-ки, но забыл подписаться, потом родные удивлялись, от кого пришли поздравления.

Утром первого января я проснулся очень рано, и сразу побежал на берег с фотокамерой. Вчера еще пустынный пляж преобразился – весь берег был заполнен людьми, рыбаками, вернувшимися с уловом и сновавшими повсюду рыбацкими женками-торговками, которые скупали у рыбарей улов, чтобы отнести его на утренний рынок. Меня удивило, что рыбаки, несмотря на праздник, вышли в море как обычно в часа три ночи. А в 6-7 они были уже на берегу, вытаскивая из моря сети целыми ватагами. Английского, конечно, никто не знал, кроме двух грузных мужчин, видимо местных вожаков. Они спросили меня откуда я и где живу здесь, и были б не прочь поболтать еще, только в более подходящей обстановке. Здесь же было море работы.

К тому же всех жителей деревни ждали на митинге компартии. Позавтракав я с француженкой и Хильдой собрался ехать в город. На машине отеля уехал вчера Джастин, поэтому мы пошли в деревню, чтобы найти транспорт. Оказалось, что найти авторикшу это непростое дело в Керале, когда идет митинг, пусть даже местечковый. Все бросают работу, закрывают лавки и идут послушать речи местных вождей. Скоро выборы, поэтому посещение митингов становится для людей обязательным по собственной воле. Мы прождали целый час, когда появится авторишка из Тривандрума, уж ее водитель не собирался посещать местный митинг, а потому согласился увезти нас в город. Я попрощался с Хильдой, поблагодарил ее за радушный прием, и уехал в город на ж/д вокзал, так как на поезде хотел уехать в Варкалу, где по слухам был самый красивый пляж в Индии.