О «Социализме ХХI века»

Моя первая статья о «Социализме ХХI века», написанная около года назад, непонятным образом канула в Лету в электронном мозгу компьютера, а рукопись, к сожалению, также не сохранилась. Жизненные обстоятельства 2008 года не позволили мне вести борьбу за чистоту социалистической идеи столь активно, как этого требовали интересы дела. И вот, когда такая возможность появилась, эта неприятность. Ничего не остается делать, как, попеняв на себя за неосмотрительность, вновь написать статью. Тем более, что за прошедший год тема «Социализма ХХI века» стала еще более актуальной. «Призрак коммунизма» бродит уже не только по Европе, но и в других частях света, особенно активно в Латинской Америке. И в нашей стране социалистической риторикой все чаще балуется прокремлевская партия «Справедливая Россия». В чем же суть «Социализма ХХI века» в понимании его сторонников?!
В концентрированном виде суть «Социализма ХХI века» мне удалось извлечь из статьи-предисловия к пятитомнику М. Ф. Шатрова «Творчество. Жизнь. Документы» диссидента-шестидесятника Вадима Белоцерковского под названием «НЕНАВИСТНАЯ ПРАВДА ИСТОРИИ. Творчество Михаила Шатрова неугодно было в СССР и неугодно в «свободной» России. Почему?». Цитирую В. Белоцерковского: «Октябрьская революция была, очевидно, первой серьезной и поначалу победоносной попыткой создать посткапиталистический строй (капитализм не бессмертен, как и все на свете!). Но первый опыт часто в той или иной мере приводит к созданию антитезиса низвергаемому строю, ничего от него не оставляя. Тем более это было неизбежно в такой отсталой, не имевшей демократических традиций стране, как Россия. Но антитезисные формации нежизнеспособны, неэффективны, и они либо быстро погибают, либо трансформируются в уклады, представляющие собой синтез жизненно необходимых элементов старого и нового уклада, в нашем случае – капитализма и социализма. Продуктом такого синтеза является демократический кооперативный социализм с рыночной экономикой, анклавы которого уже развиваются на Западе последние 40 лет». Далее В. Белоцерковский говорит о том, что в России подобная трансформация началась после Гражданской войны через развитие НЭПа, о его фантастических успехах и , якобы, о дрейфе ленинской мысли к концу его жизни именно в сторону необходимости построения в России «синтезного социализма».
Смешанное чувство испытывал я, читая статью Белоцерковского. С одной стороны, я был во многом одних с ним взглядов на то, почему творчество драматурга-ленинца М. Ф. Шатрова было неугодно и кому было неугодно в СССР, а затем и в «свободной» России. С другой стороны, я никак не мог согласиться с выводами Белоцерковского о необходимости построения в России (и не только в России) «синтезного» социализма и вот почему. Ко времени прочтения статьи Белоцерковского у меня уже сложилось законченное представление о социализме на основе размышлений о нем при изучении «Капитала», различных работ Ленина, учебников политэкономии времен СССР и других источников (учебники по бухгалтерскому учету, по основам маркетинга, справочники, энциклопедические и политические словари, художественная литература, фильмы – все, что хотя бы в малейшей степени способствовало пониманию сути социализма).
Это правда, что у основоположников научного коммунизма нет работ, в которых были бы подробно описаны социалистические производственные отношения. Cлово «социализм» очень часто употребляется Лениным в его работах и говорится о нем, как о чем-то само собой разумеющемся и всем известном, хотя ряд ленинских мыслей позволяет думать, что и сам Ленин не имел четкого представления о социалистических производственных отношениях. В статье «О кооперации» он пишет: «Надо поставить кооперацию политически так, чтобы не только кооперация вообще и всегда имела известную льготу, но чтобы эта льгота была чисто имущественной льготой (высота банковского процента и т.п.). Читая эту ленинскую мысль, вынужден сказать, что по состоянию на 4 января 1923 года (дата завершения первой части статьи «О кооперации») Ленин еще не дошел до понимания того, что кооперация может быть и капиталистической, и социалистической. И уклон в рассуждениях о кооперации у него делается в сторону кооперации торговой, а не производственной. И, если речь идет о капиталистической торговой кооперации, то мысль о высоте банковского процента здесь уместна. Но, если вести речь о социалистической производственной кооперации (а именно производство товара всему начало), то здесь должны выйти на арену термины новой, социалистической экономики – госзаказ, товарный кредит и т.д. Во второй части статьи «О кооперации» (а она написана всего двумя днями позже) Ленин уже вплотную подошел к пониманию права на самостоятельную жизнь социалистической кооперации, хотя такого названия в чистом виде еще не прозвучало. Зато очень четко выделено, что предприятие кооперативное – это предприятие коллективное. В общем виде кооперация – это добровольное объединение граждан для решения их жизненно важных проблем. Даже простое арифметическое сложение усилий отдельных работников повышает их производительную силу. Заслуга капитализма именно в том и состоит, что он это понял и принудительно свел под крыши фабрик и заводов миллионы работников, которым оказалось под силу сделать машины, а производство продукта труда на машинной базе – индустриальным, что резко подняло производительную силу общества и за счет этого – производительность труда. Социализм, как таковой, ни в коей мере не отторгает это позитивное, коллективное начало в использовании рабочей силы для производства товаров. Более того, социализм возводит коллективный способ производства в ранг основного и распространяет его во все сферы экономики, в том числе и в сельское хозяйство. Поэтому говорить о необходимости синтеза социализма с капитализмом по данному вопросу излишне. Это, во-первых. Во-вторых, социализм ни в коей мере не уничтожает в себе товарную сущность производства продукта труда, заложенную капитализмом. Более того, он распространяет эту сущность и на сельское хозяйство, которое в России было патриархальным, индивидуальным, отсталым, рассчитанным на удовлетворение потребности в еде, одежде и жилье семьи крестьянина, а не нации. Поэтому и в данном вопросе излишними являются разговоры о необходимости синтеза социализма с капитализмом. Социализм, как идея, уже вбирает в себя все то позитивное, что найдено при капитализме: концентрация труда и его разделение на профессии, товарный характер производства продукта труда и т.д.
Начав НЭП с введения продналога вместо продразверстки, Ленин оказался заложником своего начинания. Введение продналога означало автоматическую необходимость разрешения, легализации Советской властью частной торговли для создания крестьянину возможности реализации излишков продовольствия, оставшихся после внесения налога. В противном случае процесс продуктообмена просто ушел бы в подполье со всеми вытекающими из этого последствиями.
Из брошюры Ленина «О продовольственном налоге», написанной им весной 1921 года для разъяснения трудящимся сущности и значения новой экономической политики: «Что же из этого получается? Получается на основе известной (хотя бы только местной) свободы торговли возрождение мелкой буржуазии и капитализма. Это несомненно. Закрывать глаза на это смешно. Спрашивается, необходимо ли это? Можно ли оправдать это? Не опасно ли это?».
Как правильно сейчас говорят (по разным поводам), нельзя быть беременной чуть-чуть. О том, какой монстр мог родиться в результате НЭПа (а он родился), мы можем судить наглядно по реалиям нашей сегодняшней жизни, идеология которой в значительной степени списана Чубайсами – Гайдарами с ленинского НЭПа и, что самое интересное, соответствует взглядам диссидента – шестидесятника В.Белоцерковского (цитирую): «Отметим попутно, что Ленин и его соратники, вопреки расхожему ныне мнению, не обманули крестьян – дали им и землю, и – чего даже не обещали!- свободу хозяйствования и рынок. Обделили они скорее рабочих, которые фабрик в собственность не получили. Но дело к этому неизбежно бы пришло, как и к демократизации политической системы, если бы Сталин не задавил НЭП…»
По поводу передачи фабрик в собственность рабочим приведу следующую мысль Ленина: «Принимая далее во внимание, что величайшим искажением основных начал Советской власти и полным отказом от социализма является всякое, прямое или косвенное, узаконение собственности рабочих отдельной фабрики или отдельной профессии на их особое производство, или их права ослаблять или тормозить распоряжения общегосударственной власти…» (ПСС, т.36, стр.481).
Эта ленинская мысль взята из рукописи незаконченной работы «О демократизме и социалистическом характере Советской власти», написанной в первой половине 1918 года и впервые опубликованной 22 апреля 1957 года в газете «Правда» №112. Она ни в коей мере не является аргументом в пику высказыванию В.Белоцерковского, потому что фраза Ленина о перемене всей точки зрения на социализм, давшая Белоцерковскому основание сделать такой вывод, имеет место в статье «О кооперации», датированной 6 января 1923 года.
Нет сомнения в том, что, в конце концов, от политики двойных стандартов жизни (один из которых касался крестьян, а другой – рабочих) государственная власть должна была перейти к одному стандарту. К какому? История уже дала на это ответ. Нынешние «новые русские» - современные нэпманы – наглядное тому подтверждение. А нужно ли было испытывать судьбу революции, вводя НЭП (необходимо ли это?, оправдано ли это?, не опасно ли это?)?
По Декрету о земле, принятому на следующий день после свершения революции, все помещичьи, царские, церковные, монастырские земли конфисковывались вместе с инвентарем, постройками и скотиной и передавались крестьянским комитетам и Советам для распределения между крестьянами. Крестьянство получило свыше 150 млн. десятин земли, освобождалось от уплаты помещикам ежегодно 700 млн. рублей золотом за аренду и от долгов в 3 млрд. рублей, а также от барщины и оброка.
Ленин считал крестьянскую массу необразованной, некультурной, противной всякой «новизне». Остается только удивляться, что он не использовал консерватизм крестьянина, привыкшего за долгие годы крепостничества к выплате натурального налога в виде барщины и оброка для решения самых главных на тот момент времени задач Советской власти, а именно для борьбы с продовольственным и топливным голодом. Советская власть дала крестьянину все, о чем он мечтал: и землю, и волю. Поэтому естественным было бы уже тогда начинать НЭП: оброк заменить продналогом, а вместо барщины задействовать крестьян на общественных работах по заготовке топлива и вывозке продовольствия и топлива в близлежащие города, к железнодорожным станциям и водным пристаням. Эта политика стала бы началом нужной народу России в целом социализации крестьянской массы, которая в то время составляла около 85 % населения. При этом нагрузка в обеспечении продовольствием одного городского жителя распределилась бы на 5 – 6 крестьян и была бы вполне для них подъемной.
Вместо этого Ленин начал проводить политику продразверстки – практически насильственного отъема у крестьян всех излишков продовольствия (и даже иногда не излишков, как сам Ленин признает в брошюре «О продовольственном налоге»). Представляю внутреннее состояние личного состава вооруженных рабочих продотрядов, посланных в деревни и села за продовольствием без оформленного на это юридического, а, следовательно, и морального права. Крестьянин, если он не использует наемного труда – такой же труженик, как и рабочий. Вместе кормили вшей в окопах и гибли в империалистическую. Потом на II-ом съезде рабочих, солдатских и крестьянских депутатов вместе принимали Декрет о земле, основой которого стал Крестьянский наказ о земле. Интереснейший, кстати, документ – этот Крестьянский наказ о земле. Для не читавшего его, судя по названию, это документ, касающийся только крестьян. Но это не так. В доказательство хотелось бы привести его полностью, но это невозможно в статье, намеченной к публикации в газете. Поэтому процитирую лишь два первых пункта:
1) Право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема.
Вся земля: государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, посессионная, майоратная, частновладельческая, общественная и крестьянская и т. д. отчуждается безвозмездно, обращается в всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней.
За пострадавшими от имущественного переворота признается лишь право на общественную поддержку на время, необходимое для приспособления к новым условиям существования.
2) Все недра земли: руда, нефть, уголь, соль и т.д., а также леса и воды, имеющие общегосударственное значение, переходят в исключительное пользование государства. Все мелкие реки, озера, леса переходят в пользование общин, при условии заведования ими местными органами самоуправления.
Как видите, речь в Наказе идет о национализации всех природных богатств страны, то есть о ликвидации частной собственности на них в том числе и в интересах рабочего класса. Вот тебе и необразованные крестьяне, противники всякой «новизны». Кроме образованности, часто весьма сомнительной, есть еще и мудрость, которую иногда не восполнить никакой образованностью.
Из-за продразверстки Ленин нажил себе геморрой в виде серии крестьянских бунтов, апофеозом которых стали антоновский мятеж на тамбовщине и кронштадтский мятеж, которые пришлось подавлять с привлечением армейских частей. Ленин и сам признавал тот факт, что Кронштадт явился следствием задержки в переходе от политики продразверстки к продналогу.
В своей статье В.Белоцерковский пишет, что благодаря НЭПу к 28-му году уже более 70% крестьян самостоятельно объединились в производственные (ТОЗы) и потребительские кооперативы, свободные и самоуправляющиеся, и создали кооперативные кредитные товарищества. Видимо В.Белоцерковский оказался не знаком с Декретом о земле в целом и о Крестьянском наказе о земле в частности. А уже этим Наказом, ставшим временным законом – руководством к немедленному действию на местах - предусматривались разные формы землепользования, как семейная, так и в товариществе (общинная, артельная). Главное, что не допускалось Наказом – наемный труд.
Приходится констатировать, что творческая инициатива низов на несколько лет опередила ленинскую мысль о необходимости кооперации населения. Еще до начала НЭПа повсеместно стали появляться сельхозартели, сельхозкоммуны, товарищества по совместной обработке земли, что было началом коллективизации снизу, как говорится, от сохи. Властям оставалось лишь создать режим наибольшего благоприятствования этим коллективным хозяйствам – естественным могильщикам политического противника социализма и Советской власти на селе – кулака.
В последние полтора – два десятка лет фигуру кулака идеализировали и возвели в ранг безвинно репрессированных. Мол кулак – это крепкий, зажиточный хозяин. Властям де надо было делать ставку именно на этих людей, умеющих правильно вести хозяйство, а потому богатых. Уничтожили кулака – уничтожили основное ядро сельского хозяйства.
В советское время принято было говорить, что кулак – это та фигура на селе, которая использует наемный труд. Но это не совсем полное, а потому не совсем верное определение термина кулак. Кулаком может быть и тот крестьянин, который не использует наемный труд, но продает продукт своего труда по многократно завышенным, спекулятивным ценам, нарушая тем самым паритет цен на товары города и деревни.

Именно это имеет в виду Ленин, когда в статье «О кооперации» говорит о необходимости учить торгаша торговать культурно, по-европейски, а не по-азиатски. Кстати, для политика такого уровня, как Ленин, это выражение слишком расплывчато и неконкретно. Сказал бы, например, что торговать по-европейски – означает устанавливать торговую наценку не более 20 – 30% от стоимости производства товара, а по-азиатски – загибать ее до 200 – 300%. При всем при этом ясно, что Ленин был противником свободы хозяйствования, доведенной до степени анархии. Но, именно это и произошло под действием джинна, выпущенного из бутылки ленинским НЭПом. Кулаки новой, уже НЭПовской волны, к 28-му году почувствовали себя настолько свободными и независимыми, что один из них публично предложил Сталину сплясать в обмен на несколько мешков зерна. Социализм, как идея, основан на другом понимании свободы хозяйствования, нежели либерализм с его рыночной экономикой, где каждый предприниматель – капиталист творит, что хочет. При социализме свобода хозяйствования – это осознанная необходимость. Такое понимание свободы хозяйствования ни в коей мере не противостоит природе человеческой, которой противно любое необоснованное давление со стороны любой власти, хотя бы даже она называла себя Советской властью. В чем же состоит природа человеческая, когда речь идет об экономике? В желании подороже продать результаты своего труда.
На рынке – базаре это желание реализуется в процессе диалога – торга между продавцом и покупателем, даже если этот торг происходит без слов, когда покупатель просто уходит без покупки. При социализме такой торг осуществляется еще на этапе заключения двухстороннего договора госзаказа на производство и поставку продукции. Осознанная необходимость при этом проста: хочешь паритета цен на товары города и деревни – не завышай их сам. Демократизм социализма при определении цены товара (как одно из его проявлений) заключен в равной оплате за равный труд и рабочего, и крестьянина. Это, если можно так выразиться, проявление демократии не на словах, а на деле. Вообще говоря, большей демократии (демократии истинной, в ее первоначальном смысле, как власти народа), чем при социализме, просто не бывает. Поэтому говорить, как В.Белоцерковский, что России необходим демократический социализм – просто глупо. Это – как масло масляное. И уж совсем глупо объединять социализм с рыночной экономикой, как это делает В.Белоцерковский. Говоря медицинским языком, социализм и рыночная экономика биологически не совместимы. И просто поражаешься В.Белоцерковскому, который, с одной стороны, ненавидит наших либералов – рыночников, а с другой стороны льет воду на их мельницу. Этот парадокс с раздвоением личности В.Белоцерковского может быть и не понятен многим, но только не мне. Как я уже сказал ранее, к моменту прочтения статьи В.Белоцерковского я уже обладал знанием социалистической идеи в ее чистом, неизвращенном виде. И должен с сожалением констатировать, что, хотел он этого или нет, но Белоцерковский оказался проповедником ложного пути для народа России (и не только России). А причина банальна: В.Белоцерковский просто не обладает знаниями экономики в той степени, которая позволяла бы публично эти знания выказывать. В.Белоцерковский пишет о ленинской денежной реформе: «Блистательно была реформирована денежная система и ликвидирована инфляция с помощью введения в оборот «золотых червонцев».
Во-первых, «золотой червонец» был введен в обращение не для ликвидации инфляции, а как средство платежа в международных расчетах. В то время в мире существовал золотой стандарт, согласно которому все страны, желавшие приобретать товары на мировом рынке, обязаны были обеспечивать свою валюту золотым содержанием. Ленин поступил просто – придал советскому рублю точно такое же золотое содержание, какое было у царского рубля. Во-вторых, а это понимание в условиях нынешнего финансово-экономического кризиса особенно важно, нельзя было ликвидировать инфляцию с помощью введения в оборот «золотого червонца», так как это властное воздействие не уничтожает причин инфляции. Инфляция – это вздутие стоимости производства товара. При частном капитализме одним из таких насосов, вздувающих стоимость производства товара, является частная торговля, которая собственно и есть стержень, основа частного капитализма. Кто-то продает свои товары и услуги, а преобладающая часть торговцев их просто перепродает, не приложив никаких усилий для производства. Механизм действия инфляционного насоса прост – это торговая наценка. Инфляция от частной торговли в целом по стране равна среднеарифметической величине торговой наценки всех частных торговцев.
Через НЭП Ленин не мог и не смог ликвидировать инфляцию, а лишь снизил ее за счет организации магазинов госторговли (монопольки), где реализовывались продукты села, собранные в качестве продналога.
Именно инфляция от частной торговли стала причиной нынешнего финансово-экономического кризиса. Если быть более точным, то имеется еще одна очень весомая причина этого кризиса – прибавочный продукт труда, который производится наемными работниками, присваивается капиталистами и выбрасывается ими на тот же рынок, куда и остальной товар. А если быть еще более точным, то нынешний кризис не есть что-то новое, а хроническая болезнь, вообще присущая частнокапиталистическому способу производства и распределения продукта труда изначально. Америка лишь стала слабым звеном в цепи капиталистических стран мира, где эта болезнь всегда протекала в более тяжелой форме из-за самой мощной экономики (наибольший объем ВВП и в этой связи наибольший объем товарно-денежного обращения, наибольшая производительность труда и, как следствие, самый короткий цикл производства и продажи товара). Инфляция при этих условиях достигает наибольших значений, а последствия от нее приобретают характер гуманитарной катастрофы. К концу 20-х годов прошлого столетия американская экономика оказалась в такой «параше», что вновь избранный президент Франклин Рузвельт пошел на прямое преступление против человечества во имя спасения США. В одностороннем порядке он начал вывод финансовой системы США из общепринятого в мире золотого стандарта.
Наших большевиков часто ругают за то, что они в тяжелейшее для страны время изъяли у буржуазии их капиталы и драгоценности, а у естественного аккумулятора народного добра – церкви – часть ее реквизита. Но мало кто помнит и знает (скорее никто из наших не помнит и не знает), что все золото!, находившееся в обращении и во владении у частных юридических и физических лиц, по распоряжению Рузвельта было объявлено государственной собственностью и подлежало сдаче в казначейство по официальной цене на 40,94% ниже, чем она имела место все предшествующие 33 года с момента выпуска в обращение в 1900 году золотого американского доллара массой 1,50463 грамма (то есть с 20,67 до 35 долларов за унцию). Золотые монеты также изымались из обращения и заменялись банкнотами.
Увеличив таким образом массу бумажных дензнаков на руках у населения и подняв тем самым его платежеспособный спрос, Рузвельт вывел американскую экономику из состояния ступора. Товары в магазинах начали раскупаться – прекратилось их затоваривание. Вновь на полную мощность заработали фабрики и заводы. Снизилась безработица, а вместе с этим снизилась преступность и, как следствие, снизилась социальная напряженность в американском обществе. Что же тут плохого, в чем преступление Рузвельта перед человечеством?!
Снизив золотое содержание доллара на 40,94%, Рузвельт одномоментно на такую же величину «кинул» своих иностранных кредиторов – держателей бумажных долларовых активов. Но это так – мелочь. Тайный смысл действий Рузвельта заключался в достижении Америкой мирового господства с помощью бумажного доллара, не имеющего золотого обеспечения. То есть, Рузвельт поставил перед собой ту же задачу, что и Гитлер. Но, если Гитлер собирался добиться мирового господства путем войны, то Рузвельт – без этого шума и пыли. Для того, чтобы стать хозяином мира, нет необходимости в прямом территориальном захвате. Достаточно стать хозяином мировых денег.
Задуманному способствовал уже сложившийся в мире, да и в самом американском обществе, авторитет американского образа жизни, шикарного, на широкую, как говорится, ногу. А гарантом такой жизни в представлении обывателей всего мира давно уже стал бумажный доллар. Главное, чтобы этих бумажек побольше было в кошельке.
Если бы задуманное удалось сделать, то американская экономика получила бы возможность неограниченного финансирования крупномасштабных национальных проектов (строительство жилья, автомобильных и железных дорог, мостов, воздушных и водных портов, социальных программ, гонка вооружений, атомный проект, космический проект и т. д., а также «холодная война» с коммунизмом).
Государственную инфляцию, вызванную увеличением эмиссии бумажных дензнаков, задумано было экспортировать во внешний мир путем предоставления кабальных займов, импорт товаров за бумажные доллары и т.д. и т.п. А чтобы собственный фальшивый доллар не ударил по экономике США из-за «бугра», на этот случай – эмбарго – запрет на вывоз товаров и для своих бизнесменов, и для иностранных. Ну, а если кому-нибудь такое положение дел не понравится, то «буря в пустыне» ему обеспечена.
Рузвельт начал активно проводить в жизнь свой «Новый курс в экономике», но все-таки надо было соблюсти и видимость приличия – на международном уровне законодательно закрепить статус-кво бумажного доллара.
После смерти Рузвельта его преемники продолжили начатое им дело. Под давлением правительства США другие страны приняли обязательство с марта 1968 года воздерживаться от предъявления требований об обмене в крупных размерах принадлежащих им долларовых активов в золото. С 15 августа 1971года была прекращена обратимость доллара в золото по официальной цене для центральных банков. Далее золотое содержание доллара стало просто условным. Но и условное содержание золота правительство США продолжало снижать еще трижды и 21 сентября 1973 года довело до 0,736662 г.
Окончательное придание бумажному доллару статуса главной мировой валюты было осуществлено изменением под давлением США Устава МВФ. В соответствии с этим изменением золотое содержание доллара и официальная цена золота устранены из операций МВФ с апреля 1978 года. Это был подрыв основ мировой финансовой системы. Фальшивомонетничество – преступление, заключающееся в изготовлении и сбыте поддельных денежных знаков, было возведено властями США в ранг государственной политики. И никто в мире «не возбух» против такой наглости (извиняюсь, кажется только Франция, народу которой всегда импонировали идеалы справедливости, собрала у себя всю долларовую наличку, отвезла на самолете в США и потребовала обменять на золото. Но прецедент не имел продолжения). В результате мир имеет на сегодняшний день то, что имеет. И чем дело кончится – неизвестно. Подросли и окрепли новые «тигры», которым США крупно задолжали. Справедливое решение проблемы – в возврате мировой финансовой системы в лоно золотого стандарта. Но США должны быть осуждены. Нет, не международным судом, которого и в наличии нет. А международным общественным мнением и отказом признавать бумажный доллар в качестве средства платежа на мировом рынке. Ситуация осложняется тем, что и страны Евросоюза – эти Соединенные Штаты Европы – также занимаются фальшивомонетничеством. Их евро – тот же доллар.
Вот такая она – рыночная экономика – насквозь пропитанная мошенничеством. Сталин послал НЭП к черту и правильно сделал, что начал коллективизацию деревни. Он перегнул палку не в том отношении, что поставил задачу сделать ее сплошной коллективизацией, а в том, что в этом добровольно – принудительном процессе допустил крен в сторону насилия. При нормальной коллективизации обобществлению подлежали только земельные наделы и рабочие руки крестьян. При насильственной – еще и скот. В качестве молчаливого протеста крестьяне вырезали скот, лишь бы не вести его на колхозный двор. Как Мамай пронесся над страной, разом уничтожив миллионы голов скота. И тогда наступил голод.
Защитники Сталина пытаются объяснять голод начала 30-х годов природными катаклизмами: засуха или, наоборот, залили дожди. Брехня! Не бывает так, чтобы на территории такой огромной страны, как СССР, повсеместно и разом случился неурожай. Колхозы Сталин задавил планом хлебосдачи. Снова, как в годы продразверстки, зерно у крестьян отбиралось подчистую. Хлеб стал твердой сталинской валютой и предназначался на экспорт. А спасительной скотины на подворьях крестьян уже не было. Чтобы восстановить поголовье скота, нужны годы. Так что голод 30-хгодов обоснованно, без всяких сомнений, является делом рук властей, а потому подпадает под определение геноцид. Геноцид – это создание властью таких условий жизни народу, при которых он вымирает. В данном случае власти морили народ голодом, а потому геноцид конкретизирован и верно назван в народе голодомором. Не признанный Советской властью таковым, голодомор 30-х годов стал жупелом, основой в борьбе против социализма и Советской власти националистически настроенных кругов в Западной Украине, Прибалтике и ряде других мест. А какой же это социализм и какая Советская власть, если без всякой войны умерщвлено искусственно созданным голодом несколько миллионов человек своего же народа, а оставшиеся в живых оказались психически травмированными и лишенными всякой воли к сопротивлению.
Любое хорошее дело можно превратить в свою противоположность путем его извращения. Что Сталин и сделал, да еще цинично заявил на очередном съезде партии в 1936 году, что социализм в СССР, в основном, построен.
Лет пять назад высокого чина сотрудник КГБ в отставке в телепередаче рассказывал о том, как они боролись с оуновцами и «лесными братьями» и чем закончилась эта борьба в 1952 году. Он прямо заявил: «Мы задавили их физически, но не идеологически!». Сегодня результат налицо: на Украине и в Прибалтике оуновцы и «лесные братья» возведены в ранг героев.
В прошлом году на телевидении проводилась акция под названием «Имя Россия». Сталин оказался на третьем месте после Александра Невского и Петра Столыпина. Для довольно значительной части населения Украины и Прибалтики это станет новым основанием для обвинений нас – москалей в одобрении деяний Сталина. Отсюда вывод: без большого, серьезного и аргументированного разговора о прошлом нашей общей страны идеологическое противостояние не будет прекращено. Украинская сторона в одной из передач на нашем телевидении такое желание изъявила. И, пока не заговорили пушки, надо бы эту инициативу скорейшим образом поддержать. Уверен, что по завершению такого разговора откажутся от своих предложений В.Белоцерковский и другие проповедники того, как нам обустроить Россию, и останется в сухом остатке чистый, не замутненный никакими извращениями и наслоениями социализм. И будет наконец-то поставлена точка в идеологическом противостоянии братских народов.

А.Голицын 11.01.09г.

P.S. Говорят, что история не терпит сослагательного наклонения. Это верно. В прошлом ничего нельзя изменить. Но, изучая историю, извлекая из нее верные уроки, можно в верном направлении скорректировать настоящее и избежать ошибок в будущем. А это ли не благо для человечества?