Подлог революции

Автор: Александр Гончаров

Революция 1917 года в России – одна из величайших трагедий в истории человеческого рода. Сколько людей погубила она — подсчитать достаточно сложно, ибо необходимо учитывать не только погибших, собственно, на фронтах гражданской войны и во время конкретных событий революционного переворота, но и умученных тотальным голодом, масштабы которого не снились Царской России, а также скончавшихся от болезней и нервных потрясений.

Кроме того, к потерям революции надо отнести и детей, не появившихся на свет по причине недоедания и ослабленного здоровья матерей.

Цифрами потерь революции бросаться не будем, но их явно следует исчислять миллионами.

Апологеты революции всегда с неизбежностью прибегали ко лжи, подлогу и лицемерию: перед ней — чтобы навязать обществу свою идеологию; во время нее − дабы оправдать террор и невиданные ранее формы насилия; после неё − в надежде, что удастся удержать власть, а при утрате оной, добиться реставрации своих порядков.

Все это приводит к тому, что обывателю подбрасывают липовые картины обеления революции: «Чаепитие в Мытищах», «героизм при взятии Бастилии», «массовый штурм Зимнего дворца», «Казнь комиссара», «дедушку Ленина, передающего мешок картошки в детский дом», «Железного Феликса» и «Гренаду мою…» с «тачанкой-ростовчанкой», управляемую «красными дьяволятами» и т. д.

Либеральные, ещё левацкие и прокоммунистические историки любят ограничивать революцию достаточно недолгими временными рамками, скажем Французскую только 1789-1812 гг., а в России – 1917-1922-м.

Здесь подлог уже совершенно очевиден. Революции не происходят просто так. Чтобы они случились необходимы «личности с революционным сознанием», готовые «мир насилья разрушить до основанья», а затем построить обещанный «дивный новый мир». Поэтому воспитываются такие личности не одно десятилетие. Есть подозрение, что даже и пятидесяти-ста лет может не хватить.

Homo insurgentis – это результат перепрошивки мозгов нескольких поколений. Такой «новый человек» должен выпасть из традиции, отказаться от религии предков и стать нравственным выродком и релятивистом.

В принципе настоящий идейный революционер является жертвой древнего соблазна «Будете как боги!». Он отказывается считать себя «образом и подобием Божиим» ради самобожествления. Причем свою новую «божественность» ему постоянно необходимо подтверждать уподоблением Творцу всяческих. Отсюда и вытекает главная его задача – перестраивать мир, общество и других людей по своему вкусу и подобию. Здесь и скрыт онтологический механизм прихода в революцию, ведь получается, что такая переделка – видимое проявление абсолютного своеволия, наивысший его уровень, на который только в состоянии подняться смертный человек. Упоение данной возможностью и ведет к тотальному уничтожению сопротивляющихся (а часто и мнимо несогласных!).

В 1991 году были опубликованы наглядные данные анализа социального состава жертв якобинского террора во Франции (1793-1794 гг.), произведенного советскими учеными с помощью ЭВМ. Профессор Владлен Сироткин отметил, что «согласно его данным, «враги нации» − дворяне составляли всего 9% погибших, остальные 91% − рядовые участники революции, в том числе 28% − крестьяне, 30% − рабочие. В новейшем советском исследовании в эти цифры вносится одно важное уточнение: истинных виновников голода, спекуляции, мародерства среди этих 58% «врагов нации» оказалось всего… 0,1%».

К сожалению, по революционному террору в России аналогичную работу никто не проделал. Все данные носят отрывочный характер. Но не станем обвинять историков, так как сейчас доступны далеко не все фонды центральных государственных архивов, а ведь важно еще разобрать и проверить архивы в республиках, краях и областях Российской Федерации. Однако, есть все основания предполагать , что и у нас обнаружится схожая закономерность…

25 июля исполнилось восемь лет со дня ухода ко Господу видного русского исследователя, педагога, философа и богослова Евгения Андреевича Авдеенко. Он рассматривал революционеров, как представителей трансгуманизма, стремящихся выдернуть человека из человеческой природы (и, таким образом, из самого себя) и «совлечь образ Божий». По зоркому его наблюдению, цели у пассивных и активных революционеров одни и те же.

Авдеенко прямо писал: «Революционная интеллигенция проявляет себя в разных – внешне очень непохожих – формах… «Плевелы, сыны лукавого» – эта революционная интеллигенция, которая не делает революций, но – поскольку она от лукавого – трудится над тем, чтобы не быть от Адама».

Перед нами подлог революции во всей ее красе. Невольно приходят на ум страшные бунинские слова: «Как они одинаковы, все эти революции! Во время французской революции тоже сразу была создана целая бездна новых административных учреждений, хлынул целый потоп декретов, циркуляров, число комиссаров − непременно почему-то комиссаров − и вообще всяческих властей стало несметно, комитеты, союзы, партии росли, как грибы, и все «пожирали друг друга», образовался совсем новый, особый язык, «сплошь состоящий из высокопарнейших восклицаний вперемешку с самой площадной бранью по адресу грязных остатков издыхающей тирании…» Все это повторяется потому прежде всего, что одна из самых отличительных черт революций − бешеная жажда игры, лицедейства, позы, балагана. В человеке просыпается обезьяна».

Вопреки обещаниям, что отныне человек станет сверхчеловеком, революция закономерно и неизбежно опускает человека ниже всего человеческого И тут уж припоминается святитель Иоанн Златоуст, так показавший то, что было перед Потопом: «Ной, говорит Писание, человек (Быт. 6:9). Он только человек, а прочие не человеки, но, имея вид человеческий, ниспали до неразумия животных. Человеком мы называем того, кто сохраняет образ человека».

Душа, душенька, душонка революции спрятана в воспроизводстве недочеловеков, коими так удобно командовать и творить над ними откровенный произвол. И между современным, этаким «мирным» трансгуманизмом, и «старым» революционным масса точек пересечения.

В конце концов, какая разница, как превратить человека в скотину: с помощью голода и террора или с сикурсом в виде стирания половой принадлежности, генетического переформатирования и внедрения механических частей и нейросетей в организм?

Круг всемирной революции (с этапами в виде французской и российской) разворачивается по неотвратимой и простой схеме: отказ от Бога – самообожение в себе «ветхого Адама» − уравнивание человека с животными – стирание личности под маркой «раскрепощения», «равенства», «свободы» и достижения «творческих высот» – отказ от человеческого естества и переход в стадо недочеловечества.

Отсюда вытекает органичный вывод: если человек хочет остаться человеком, то он обязан как можно скорее отречься от токсичного наркотического революционного морока. Уж больно распространился эта порочная мода: стремиться в боги, превращаясь на самом деле в прохвоста и скотосырье.