Раскудрявый клён зелёный, лист резной...

Экс-министр финансов опровергает четыре популярных мифа - о крепком рубле, о сверхдоходах от нефти и о том, что их на самом деле нужно было раздать народу

Кудрин был спасением нашей финансовой системы. Его ушли – и «все пошло прахом». Примерно так можно перевести монолог бывшего первого вице-премьера правительства РФ Алексея Кудрина на камерной встрече, где члены правительства Егора Гайдара оправдывались за свои ошибки в начале 90-х гг. Еще он обвинял нынешнее правительство в недальновидности и «грозил» дырой в госказне. За те два с половиной месяца, которые экс-политик не посещал свой просторный кабинет на Ильинке (что рядом с Кремлем), он о многом успел подумать.

- Раньше я относил себя к операторам ресурсов – теперь к операторам смысла, - высокопарно изрек Кудрин, ныне - декан факультета искусств СПбГУ. И стал развеивать мифы.

Миф первый. Растущие доходы от продажи сырья – это хорошо

Не очень, по мнению, финансиста. Эти деньги сродни вирусу голландской болезни экономики: пока одна отрасль – в фаворе, другие будут загибаться. А значит, Россия не сможет избавиться от нефтегазовой зависимости.

А ведь именно в этом уходящем году доходы нашей страны от экспорта нефти, продуктов нефтепереработки и газа побьют исторический рекорд, достигнув планки в 346 млрд долл. (для сравнения, в 1992 г. этот показатель был равен всего 23,5 млрд долл.).

- Это серьезный макроэкономический вызов стране, - считает Кудрин. Миф второй. Сверхприбыль от нефти надо раздать народу

Сверхприбыль образовывается, когда цена на «черное золото» начинает расти неожиданно (а она стремилась вверх на протяжении всех 2000 х годов). Незапланированную, а значит, не предусмотренную в расходах госбюджета «сумму сверху» многие ученые – экономисты предлагали тратить внутри страны: на развитие производственных мощностей, для выплат дотаций, увеличения зарплат, для реального повышения пенсий (чтобы в ситуации, когда кварплата увеличивается, условно, на рубль, пенсия росла, не на 3 копейки, а хотя бы рубля на полтора). Полученные от нефти деньги очень ждали в строительной отрасли для возведения недорого госжилья. Особенно остро их не хватало молодым семьям с детьми. Ведь получаемых ими госдотаций на малышей хватает лишь на пару пачек качественных памперсов в месяц. Только вдумайтесь: ресурсы правительства 2000 х годов составляли порядка 2 трлн долл., это на 1 трлн 800 млрд долл. больше, чем у правительства 92-99 гг. гг.

Но Минфин упорно продолжал накапливать «лишние» деньги на заграничных счетах. Почему?

- Знаю, что многие считали, будто эти деньги нужно было использовать для диверсификации экономики, а не размещать на внешних рынках, - отметил экс-глава Минфина. – Но если бы все (сверхприбль - Прим. Авт.) продали ЦБ (Центральному банку), то в экономику вышло бы 2 трлн долл. А это неминуемый рост инфляции, с которой так борется ЦБ, плюс укрепление рубля.

Миф третий. Крепкий рубль – хорошо: можно купить больше товаров и дешевле съездить за границу

Для простых граждан – да. Но только не для государства.

До кризиса Россия поставила рекорд среди стран Большой двадцатки по укреплению национальной валюты – на 77%.

- Суммарно за 11 лет мы укрепили курс рубля примерно на 92%, - рассказал Алексей Кудрин.

Дальше логика у экономистов такая: рубль дорожает, значит, импортные товары дешевеют. А кто ж откажется от дешевого, тем более, если оно и качественное? Родное, отечественное покупать перестают. И наша и без того слабенькая промышленность начинает, как говорят, дышать на ладан.

Только в такой логике одна загвоздка. Если импорт вдруг подешевел, почему бы этим было не воспользоваться – накупить хороших станков, оборудования для производства и привести в порядок техническое оснащение российских заводов-фабрик, чтобы сделать их, наконец, по-настоящему конкурентноспособными? Да, умные хозяева предприятий именно так и поступили. Но судя по упадку нашей промотсрасли, этих умных оказалось не очень много. В итоге, в 2011 году – очередной рекорд – россияне «поглотили» импорта на 429 млрд. долл. (в 2000 г. – 61 млрд. долл.) Единственное успокоение во всем этом заключается в том, что от вступления России во Всемирную торговую организацию (которая расширит наши ворота для иностранных компаний) хуже уже не будет.

Миф четвертый. Все еще можно исправить

Увы. Прошедшие года, казавшиеся нам с вами лишь стартом светлого будущего, оказывается, и были тем самым золотым десятилетием. По мнению Кудрина, мировая экономика больше не будет расти, как раньше, - на 5% в среднем в год. А это значит, что рассчитывать на долларовый нефтяной дождь больше не придется. И госбюджету, а значит, и рядовым гражданам, придется завязать пояса потуже. Если конкретизировать, то могу сказать о том, что в недрах Института экономики переходного периода готовятся поправки к Стратегии развития России до 2020 года. Если их одобрят, то, к примеру, запланированное увеличение довольствия военнослужащим, не видать. Во всяком случае, в полном объеме.

И главное – на государство особой надежды нет. Во всяком случае, по утверждению экс-министра финансов, у нынешнего правительства страны нет стратегии развития. Если утрировать, получится, что сегодня те, от кого зависит благополучие страны, не знают, что будут делать завтра.

Простые люди знают, если у них сегодня больше денег, чем вчера, значит, день удался. А чиновникам не угодишь: мало денег у страны – плохо, много – тоже проблема. Так, может, им вместо того, чтобы бегать от нефтяного проклятья, дойти до ближайшего книжного магазина и купить пару-тройку учебников по экономике? А вдруг, поможет…

P.S. В завершение темы приведу любопытный отрывок из своей беседы с главой Ассоциации российских банков Гарегином Тосуняном.

- Пора, наконец, ответить на вопрос: как при цене на нефть в 58 долларов за баррель в 2003 – 2008 годах госбюджет был профицитным, а сегодня при 100 с лишним долларов за баррель он вдруг стал дефицитным — этаким российским «чудом». Согласитесь, мы очень быстро привыкли к высоким ценам на нефть, от которых мы сильно зависим. Я бы сравнил это со своей попыткой проехать на заднем сиденье мотоцикла своего друга. За рулем я управляю процессом, а сидеть сзади означает — быть постоянно в стрессовом состоянии. Поэтому через пять минут я соскочил прямо на ходу, порвав себе брюки и поцарапав ногу. И сказал — нет, так не поеду. Это мысль о том, что нельзя все время ездить на огромной стране, будучи зависимым от монопродукта.