Главная проблема — бескровная смена власти

Я хочу начать с главного. Мы уже живем в другой России. Рубежом стали прошедшие выборы. Власть хочет жить в старой, она считает, что еще живет в старой, а потому неадекватна. Это опасно. Во вторник на Триумфальной площади явно зафиксированы провокаторы от власти, пытавшиеся обострять противостояние. Их задача – ввести чрезвычайное положение в Москве, и это надо учитывать. Митинг на Чистопрудном бульваре с очевидностью показал: люди проснулись и негодуют. Их число будет расти. Надо максимально использовать новую ситуацию, наращивая численность разрешенных акций и не давая повода властям закрыть эту возможность. Нельзя также подводить людей, которые хотят легально отстаивать свои права. После 50 тысяч на митинге ОМОН рассосется как чирей, останутся лояльные полицейские. А после 100 тысяч в стране начнет меняться политический режим, они просто побегут, как крысы. А теперь вернусь к своей объяснительной записке. Судьба мне иногда благоволит. Вот пример. Незадолго до выборов я обсуждал с Андреем Липским необходимость текста, который призван объяснить идею создания «Круглого стола 12 декабря». Для этого нынешним 12 декабрем, в день нашей Конституции, собирается несколько десятков человек, чтобы обсудить идею и дать ей жизнь. Сначала предполагалось выпустить текст перед выборами, а потом решили перенести на пятницу после выборов, перед нашим собранием. Я представляю себе тот первый вариант, который я долго вынашивал, подготовленный еще в той России. Я представляю, насколько он был бы неуместен в понедельник 12 декабря, в другой России. Я собирался писать не о власти, а о нас самих. О том, что нельзя изменить или заменить власть в стране, пока мы не изменимся сами. О том, что в стране дефицит ответственной интеллектуальной элиты, работающей с обществом и на общество. О том, что крах режима неизбежен, а мы к этому не готовы. Все это верно и сейчас, но ситуация изменилась стремительно и кардинально. Жизни надоело ждать нашей вменяемости и она начала меняться сама. А нам опять приходится догонять. Если быть более точным, то мы конечно еще не в другой России. Мы пока на мосту. Позади тот берег, заболоченный и смрадный. А впереди – туман, неопределенность. Мы не сами вскарабкались на этот мост. Это просто часть берега ушла под воду, и мы обнаружили себя на мосту. Это приятно, что смрада поменьше, и доски скрипят, а не чавкающая жижа под ногами. Но как же это так, вдруг? И что дальше? О том, что путинский режим обречен, многие писали и говорили давно. Разногласия касались времени, отпущенного режиму. Но, ясное дело, самым популярным был прогноз метеорологического свойства: самая вероятная погода завтра это та же, что и сегодня. Пытаясь понять происшедшие, надо смириться с тем, что классическое представление о том, что у всего есть своя причина (читай – объяснение), не совсем верно. Не у всего. Курт Левин, прародитель социальной психологии, ввел в научный оборот понятие напряженных систем. Такая система может находиться в относительно стабильном состоянии, в то время как возрастают внутренние напряжения. И в некий момент, неожиданный и непредсказуемый, она дестабилизируется под воздействием неожиданного и непредсказуемого события, внутреннего или внешнего. Более того, нестабильность может стремительно нарастать и даже разрушить систему. Такое впечатление, что классик предвидел путинскую Россию. Оглянитесь назад. Одиннадцать лет в Росси росла коррупция, а значит – неэффективность управления. Деградировали конституционные институты, растворялось государство, наглела бесконтрольная бюрократия. Медленно, но неуклонно, на фоне относительного углеводородного благополучия, наша страна выходила в мировые лидеры по самоубийствам, потреблению героина и алкоголя, бездомных детей, туберкулезу, росту заболеваемости СПИДом, числу жертв дорожных аварий… Я не закончил этот перечень. Власть шаг за шагом утверждала себя в роли главной угрозы для безопасности граждан и страны. Началось бегство не только капиталов, но и людей, предприимчивых, талантливых, молодых. Все перечисленное мной выше, как и не перечисленное, происходило медленно, день за днем. У нас по крохам отбирали свободу и страну. Потом стали отнимать целыми кусками. Оглянитесь назад и задумайтесь: это могло продолжаться бесконечно? Точнее: это могло продолжаться долго? Россия стала напряженной системой, которая ждала только легкого щелчка, чтобы начался лавинообразный распад. Ждали, что таким «щелчком» может оказаться падение цен на энергоносители. Какая банальщина! Запалом оказалось оскорбленное чувство собственного достоинства, когда уже казалось, что его уже ни у кого не осталось.

Знаете, что это значит? Что у страны еще есть шанс. Этот процесс монотонной деградации, сопровождавшийся неброским, но неуклонным ростом внутреннего напряжения, не только демобилизовывал общество, но и обольщал власть иллюзией дурной бесконечности, бесконечности бесконтрольного властвования. Монотонность и предсказуемость комфортного бытия развращала и порождала неадекватность восприятия, оценок, речений и действий. А параллельно рос страх, достигший пика перед голосованием, когда они узнали реальные цифры поддержки. Они не знали, за что хвататься. Звонят губернаторам с требованием дать хотя бы 50 процентов; с наклеенными улыбками молят по телевизору избирателей голосовать за «правильную партию»; впадают в уголовный беспредел, раскрадывая чужие голоса. А потом еще страшнее: оказывается ничего не помогает. И тогда начинается паника. Я хочу, чтобы вы это поняли: они в панике, они неадекватны, они как загнанный зверь, который не видит, куда прыгнуть и на кого броситься. Это опасно. Поймите: раньше они боялись оранжевой революции, а теперь у них перед глазами североафриканские сценарии. Власть, как и мы, на мосту между путинской и пост-путинской Россией. Только у нас и у них разные временные горизонты. Единственное, на что влияет теперь власть – это степень драматичности ухода со сцены путинского режима. Ясно, что тем самым они влияют и на свою личную судьбу. Для режима закрыта возможность остановить лавину мешками денег. Их еще хватает, но природа протеста изменилась. Он не социально-экономический. Он из забытых категорий морали, нравственности, достоинства. Это им не по зубам. Нас уже обольщают «новым Путиным». Сказки. Как вы думаете, нужен ли Путину и его клике независимый и беспристрастный суд? Где они будут при таком суде? А нам он нужен? Нужны ли еще комментарии? Свершилось то, что раньше казалось невозможным: рейтинг Путина тает на глазах. Он уже преодолел барьер, при котором его победа в первом туре президентских выборов становится малореальной даже при весьма серьезных подтасовках. А ведь его рейтингу падать еще три месяца. А ведь во втором туре Путин неизбежно столкнется с огромной протестной мобилизацией, кто бы не стал его соперником. Это значит, что они будут защищаться, вплоть до отмены выборов. Но не надо обольщаться: вряд ли Путин боится людей на улицах. Главный источник его опасений – собственная клика, которой он нужен, только пока сохраняется его рейтинг. Но Путин как PR-проект, каковым он был всегда, разваливается. Поэтому возможно ожидать, что клика предложит нам не нового Путина, а новый PR-проект, с виду даже вполне привлекательный. Но им надо действовать быстро, поэтому тут могут возникнуть технологические сложности. Где окажется Россия, выбравшись на тот берег, зависит теперь только от нас. Мы проспали десятилетие и снова оказались неподготовленными к происшедшему. Если бы только спали – обольщались, лаялись, продавались, предавали, или просто прятались. Я про элиту. Мы оказались в ситуации, когда общество опередило свою элиту. Оно вправе требовать от нас новых лидеров, новых идей. Оно задает вопрос: что нам делать? И не получает внятного ответа, кроме лозунгов на следующий митинг. А этого уже мало, поскольку люди вправе требовать смены политического режима, который должен начаться победой на предстоящих президентских выборах. Когда мы еще летом задумывали наш «Круглый стол», мы рассчитывали на инерционный сценарий и долгую кропотливую работу. Сейчас все иначе, и мы встали перед необходимостью менять концепцию. Но есть одно общее: нужна группа людей, обладающих моральным авторитетом. Это должны быть люди, которые не собираются идти во власть, а потому свободные от конфликта интересов. От их имени и при их участии мы попытались бы решить наваливающиеся проблемы, уйти от трагических сценариев. Самая главная из проблем – бескровная смена власти. Это архитрудно, но мы обязаны искать и найти решение, взаимодействуя, в силу необходимости, с нынешней властью. Мы обязаны объяснять обществу происходящее, помогать людям осознавать себя и свои интересы, показывать их возможности. Мы обязаны помочь консолидироваться оппозиции, без чего она не сможет ответить на ожидания и надежды граждан. Мы вынуждены спешно собрать и систематизировать многочисленные разработки – проекты реформ, законопроекты, новые конституционные проекты – которые должны лечь в основу той кропотливой работы, которая предстоит будущей власти. Нам предстоит менять общественную атмосферу. Пора проветривать помещение.