ПРИТЯЖЕНИЕ ГОЛУБОГО ЛЬДА

Стоять на коньках и делать первые шаги на льду меня научил мой папа.

– Какие-то они не такие, – с умным видом рассуждала я, пятилетняя пигалица, разглядывая, крутя в руках, пару «железок» с болтавшимися по бокам тесёмками. – Настоящие коньки бывают с ботинками. А эти? – сказала я, возвращая папе что-то непонятное моему детскому уму, которое он почему-то называл коньками.
– Эти коньки двухполозные, на них легче держать равновесие, чтобы не падать. Привязывают их к валенкам, –  папа показал на тесёмки, так я узнала назначение болтавшихся бечёвок. – Ты же никогда не стояла на коньках. Пойдём на улицу. Сначала научишься кататься на этих, потом купим тебе, как у фигуристов, с ботинками.

Знал бы он, какую здоровенную дыру я проделаю в нашем семейном бюджете,   полюбив катание на коньках. Год от года менялся размер моей обуви, а стало быть,  и размер ботинок на коньках. И сколько часов папа потратит на точку лезвий моих коньков. Напоминая каждый раз:
– Не ходи на коньках по цементному полу в подъезде и по асфальту.

Научиться кататься на коньках мне очень хотелось. Начала просить купить мне  коньки, когда впервые увидела их на картинке. Затем на катке стадиона «Труд», мы жили на улице Ленина в Уфе, наш дом находился от него через дорогу, увидела, как дяди и тёти ловко передвигаются на коньках по льду.

Поэтому я надела свою любимую шубку. Натянула на голову белую пуховую шапочку с длинными «ушками» - завязками, связанную из шерсти кролика. Вышли мы с папой во двор. Выбрали под окнами нашей квартиры подходящее местечко – утрамбованное и «отполированное» до льда десятками ног, накатали мальчишки. Папа привязал к моим валенкам коньки. Я надела на руки варежки, «привязанные» на длинную резинку для одежды и пропущенную через рукава шубки, во избежание потери личного зимнего «имущества». Посмотрела на улыбающихся маму и двух бабушек, мамину и папину маму, наблюдавших за нами в окно. И шагнула на лёд. Мой первый шаг в качестве фигуристки был робким. Видя мою нерешительность, папа взял меня за руку. Этот жест придал мне уверенность. Я стала передвигаться обычным шагом, а не скользить на лезвиях коньков. В этот момент кто-то из наших соседей воскликнул, обращаясь к папе по имени:
– Да у тебя растёт настоящая фигуристка!

Такой «аванс» меня здорово подбодрил, я зарделась от удовольствия. И принялась с упорством осваивать азы умения катания на коньках, набивая шишки. Сначала я ждала папиного возвращения с работы, так как не справлялась с тесёмками, они у меня постоянно запутывались. Выручила мама и бабушки, добровольно взявшие на себя этот труд.

Каталась на коньках во дворе, на зиму заливали каток на футбольной площадке. Затем, когда мне купили коньки, как у фигуристов,  – с белыми ботинками, стала пропадать целыми днями на катке в детском парке имени Ивана Якутова, он примыкал к нашему двору. Смотрела, как катаются на коньках ребята постарше, и повторяла их движения. Если не получалось, просила  объяснить мне технику. Обычно не отказывали. Но чаще они сами подъезжали ко мне, видя мою беспомощность, интересовались:
– А ты так можешь?
– Пока не умею, - отвечала я.

И повторяла за учителями «дорожку», каталась по кругу, спиной вперёд, по прямой, на двух и одной ноге. Освоила прыжки, вращения, так называемый «винт».

Возвращалась домой под вечер. Одежда на мне стояла колом и хрустела, как хрустит постельное бельё, вымороженное на морозе, когда его сушат зимой на улице. Варежки походили на кусок льда, припорошенного снегом, словно на них нашили малюсенькие снежки. Руки и ноги ледяные. Мои спортивные штаны не отставали от варежек. Сил не было. И в таком виде я являлась домой.
– Опять пришла, как сосулька!  – приветствовала меня мама. – И весь день была голодная. Так же нельзя! Всё должно быть в меру. Раздевайся и поставь свои штаны в общий коридор, пускай оттают.
И шла на кухню ставить на газовую плиту чайник, чтобы отогреть меня горячим чаем и накормить. Притулив свои «замороженные» штаны к стеночке между двух холодных батарей в подъезде, где стояли не только мои портки, детворы на нашем этаже жило девять человек, и у каждого было своё место для оттаивания валенок и штанов. Бежала в ванную комнату смывать с себя пот после интенсивной «тренировки». Разморённая горячей водой и чаем, его мама приносила мне в ванную, садилась ужинать. Полусонная тащилась в детскую, ныряла под тёплое одеяло и проливаясь в сон.

Когда в моей жизни появилась Лариса, высокая, яркая брюнетка,  была спортсменкой и старше меня, приехала в Уфу из Оренбургской области, она стала моим персональным тренером. Лариса училась и подрабатывала преподавателем физкультуры в Уфимском кулинарном училище. Осталась без денег и крыши над головой. И моя сердобольная мама привела Ларису к нам домой. Кто их познакомил - сказать не берусь. Зато прекрасно помню, что говорила Лариса, когда моя мама совала ей деньги на карманные расходы:
– Я у вас и так живу и питаюсь бесплатно, а вы мне ещё и деньги даёте.
– Бери, не стесняйся, пообедаешь и заплатишь за проезд, хватит ездить «зайцем».
Потом мама стала оставлять деньги на тумбочке, где лежали Ларисины книги, чтобы не смущать её. Получив зарплату, Лариса радостно бежала к моей маме, пытаясь вернуть долг.
– Не спеши, они тебе ещё пригодятся. Вот окрепнешь, тогда и отдашь.

Вместе с Ларисой мы часто в выходные катались на катке стадиона «Труд». Я обувала коньки дома и в полной экипировке шла на цыпочках, чтобы не затупить лезвия коньков на цементном полу подъезда и на асфальте, который очищали от снега. Пролезала под воротами катка, был зазор, и направлялась в раздевалку. Здесь мы встречались с Ларисой, ей негоже было повторять мой «трюк», всё-таки учительница. Посему она действовала цивилизованным методом – покупала билет и переодевалась в раздевалке. На деньги, сэкономленные мной на входном билете, мы покупали в буфете катка пирожки и чай.

Кататься на  катке детям до 16-ти лет разрешалось  до девяти часов вечера. Потом по громкоговорителю объявляли, чтобы малышня отправлялась по домам. Каждый вечер на катке дежурил милиционер, он отлавливал несовершеннолетних, кто оставался на льду. Брал в оборот, если догонял, и выпроваживал за ворота катка. И снова занимал свой пост. Дежурили милиционеры в форме, были молодыми парнями и плохо стояли на коньках. После «детского» времени я каталась подальше от их глаз, научила Лариса. Среди милиционеров был один весьма зрячий, однажды он разглядел меня на фоне взрослых. И мы стали «играть» с ним в догонялки.

Подъедет ко мне товарищ в форме и при исполнении на раскоряченных ногах с руками вытянутыми в стороны, шатаясь, как пьяный. Пытается схватить, я приседаю и откатываюсь спиной назад, строя ему «носики». Одна, вторая, третья попытка. И милиционер отправляется на свой пост, отдышаться. Всё таким же макаром, как и гонялся за мной. Лариса подъезжает к товарищу в форме, чтобы объяснить, что катаюсь я не одна, а под её присмотром. Милиционер бубнит:
– Не положено!
– Сделай ему подсечку, если снова будет приставать к тебе, – советует мне Лариса.

И мы демонстративно, даже с вызовом, начинаем проезжать мимо него. Кружа перед его глазами, нарезая один круг за другим. Милиционер отдышался и пошёл в атаку, пытаясь схватить меня, стоя на обочине катка, утопив коньки в сугробе. Это придавало ему устойчивость. Но он решил снова ступить на лёд, так как я смогла увернуться от него, отъехала в сторону и стала ждать его приближения. Очень уж нетерпелось сделать ему подсечку. Пока он отдыхал, мы с Ларисой потренировались.

«Дядя Стёпа» лихо пробежал по снегу, преодолевая сугроб, и тихоходным коршуном – ноги полусогнутые, в раскорячку, руки пульсируют в воздухе, покатился на коньках в мою сторону. Сделав небольшой круг, разгоняюсь, и лезвием своих коньков делаю ему подсечку. Милиционер падает на лёд, его шапка летит в сторону. Подъезжает Лариса, поднимает шапку, отряхивает от снега. Помогает подняться милиционеру, нахлобучивает ему на голову шапку, со словами:
– А то заболеете. Отряхивает форму от снега и сопровождает его на пост, поддерживая за руку.  – Ну чего вы к ней пристали, она катается лучше вас. Ничего плохого не случится, я же присматриваю за ней.
Тут подкатили другие любители кататься на коньках и стали хором упрашивать милиционера.
– Ладно, – смягчился «дядя Стёпа», – ещё полчаса. И попросил Ларису научить его кататься на коньках.

Вернулась домой, рассказала родителям о своём приключение. Ларису не выдавала.
– Этот милиционер находился при исполнении, а ты на него нападала, - сказал строго папа. – А это нарушение закона. Тебе повезло, что не было последствий.

Что правда, то правда. Но всё– таки здорово было поиграть с милиционером в догонялки. А может он сразу «положил» свой глаз на Ларису? Я же была лишь поводом к их знакомству.