Сердце матери. Глава 7

     Похоронили Дарьюшку, все-таки на  православном кладбище, по настоянию священника. И отпели по православному.  Целый год, почти каждый день ходил Роман на дорогую могилу!! Иногда, по-первости, часами сидел у бугорка, плакал. Все лето, что то садил, поливал, украшал, опять плакал. Но жизнь, постепенно стала брать свое. На дочь кузнеца. хлопец уже не смотрел. Вернее смотрел, конечно. Но уже, совсем не так, как прежде. То, что девушка сказала ему правду, Он не сомневался, Раз не смогла с ним жить, значит не смогла! Как тут винить ее? Виновным в смерти матери, он считал себя. И только себя! Мог бы и пережить. Нечего было рассказывать, подноготную. Впрочем, сейчас все виделось по другому. С высоты пережитого, многое сейчас виделось, по другому. Но ничего поправить было невозможно -- что случилоь, то случилось!

        А дочь кузнеца, не на шутку влюбилась в молодца!! И чем дальше, тем сильнее тянуло ее к молодцу. Только видит она, что парень-то охладел к ней, Света белого не видела красавица. Денно и нощно грезила о бравом парне. Житья не стало дивчине. на этом свете. Стала она по окончании года, искать встречи с любимым. Ходила на игрища, посиделки, вечеринки и вечерки. Но Романа там, так и не встретила! Стала караулить его то тут, то там. Иногда встречала, но парень не поддерживал ее разговоров и под предлогом чрезвычайной занятости, уходил от беседы. А сегодня узнала красавица, что удалец-молодец наш, сватал вчера Ульку, что на другом краю села. Света белого не взвидела, дивчина!! Всю ночь проплакала, безутешная.

          Нет не обманулся в своих сомнениях, Роман, когда не поверил кузнецу, по поводу отсутствия образов в его доме. Сначала он подумал, что кузнец -- штундист.У них на селе жили три семьи, сосланных из Таврии -- русских штундистов. У себя на родине, они были в работниках у немецких колонистов, которые были штундистами ( штунден, в переводе с немецкого -- часы, то есть -- время изучения Библии ). Эти русские штундисты, резко отличались от остального населения села, при чем в лучшую сторону. Хмельного не пили вообще, не курили, не матерились, а жили со всеми в ладу, никогда не ругались ни с кем, были приветливыми, но в православный храм не ходили, почитая православную церковь, за сборище нечестивцев. И хотя Роману, да и другим жителям села, было обидно, видеть такое отношение к вере отцов и дедов, ничего такого осбенного, за ссыльными не замечали. Совсем наоборот, поселенцы, очень скоро, настолько пришлись ко двору, что уже через год, стали необходимыми людьми на селе. С ними приятно было вести любые дела. Они никогда не обманывали, всегда с участием отзывались на любую нужду, любого из местных.

Помогали всем, чем могли. Хорошие люди были, эти штундисты. А уж работяги - от зари до зари. Так вот, сначала показалось Роману, что кузнец-то, из них. Но потом, парень решительно отверг это предположение. И даже не из-за того, что тот иногда напивался в дым, или смолил табак, не меньше других. Это было привычно хлопцу. Не был, он похож на них по духу. В поселенцах, во всем сквозила любовь к людям, причем ко всем без исключения. А кузнец был, далеко не прост, как хотел показаться. Да и какой-то нелюдимый. А был он, кроме кузнечного ремесла, большим знахарем. И поднаторел в знахарстве, не меньше, чем в кузнечном деле. А кузнец, он был - каких поискать. Да, вот такое было дело!

       Так вот, о чем это я?! Ага, о ссыльных штундистах. Так вот, был среди штундистов у нашего хлопца ( впрочем, какой он нам - хлопец? Не юноша -- но муж! ), приятель. Веселый, разбитной парень, таких же, почти лет, как и Роман. Кстати -- родной брат Ульки, вернее Ульяны. Деваха, я вам скажу, что надо! Видная и статная девушка. Воспитанная, естественно, в духе этих самых штундистов. Не кузнецова дочка, конечно, но девушка в теле и при лице. Умница, тиха, мирна, добролюбива и главное -- богобоязненна. Ну, а о Романе-то, мы уже -- понаслышаны. Всем угодил парень девице. Да и родителям тоже! Да и как, не угодить было, Тоже, как и мы, были наслышаны о Романе. Но отдать дочь за него, отказались. Потому, что не их веры -- был человек. Расстроился наш молодец, надо же -- такая конфузия вышла. Вновь колом встал вопрос: что делать? вышел на улицу, закурил:

             -- Ну, что за напасть такая?!! Ну кругом, не везет! --тут и дружок его вышел. Подошел и спросил:

             -- Обиделся?! Ты не серчай, а приходи к нам на собрание. Завтра вечером, как раз и собираемся. Посиди, послушай! Не понравится, что-ж, Тогда пиши пропало, твое сватовство, Мы никого не неволим, да и нельзя нам. Так, что смотри сам, братец. Ну ладно, некогда мне, иди с Богом, а о том, что я тебе сказал, подумай. Пока!.

            -- Роман, поплотнее натянул папаху, и пошагал до дому. Но, что удивительно -- не было у него на сердце, ничего такого, как при первой встрече с кузнецовой дочерью. То есть Ульяна ему понравилась, даже больше того, полюбилась, причем давно уже, наверное, с полгода, как, Ну да, по весне и встретились. Но такого, наваждения не было. А было, какое-то светлое чувство, хорошее и чистое, как родник.