Райские Прянички

плейкаст

Вечерело. Вот уж и снег давно пал, а Яков до сих пор не знал, где бы ему отведать пряников. Мимо сытые кони резво тянули груженые подводы. Из Китая, определил Яков.

- Куда чай везем, мужики?
- В Малороссию, до Ивано-Франковска!

«Вот ведь это же, сколько воды надо, да коням», - подумал Яков, и зачем то пошёл следом за обозом. У заведения «Щи и Чайная» он отстал от обоза. Обоз ушёл дальше. В Малороссию.
Место здесь неплохое, но зимою улица бывает завалена сугробами снега, однако же, и фонарь есть. Правда никогда не светит, но есть. В заведении Яков скушал миску щей и графинчик плохонькой водки. В ногах потеплело, в кармане лежала кость, для верного друга, приблудного кобеля неизвестного происхождения, и мир улыбался ему в душе. «Эх, пряничка бы», - размечтался Яков.

- Яков Францевич, окликнули его сзади, Вас барыня видеть желают.

«Вот те раз», - пронеслось в голове Якова. «Вот те два», - вставил реплику бес в той же голове.
Барыня, женщина не молодая, но еще вполне себе, имела происхождение не то купеческое, не то ссыльное, была соломенной вдовой и католичкой. Поговаривали так же - она де колдунья, но деньги в долг у неё брали. Почему её называли – Барыня, тоже никто не спрашивал, хотя и постоянной прислуги она не имела, жила в простом мещанском доме. Но она постами, не стесняясь, ела скоромное. Может за это? Или за знакомство с полицмейстером?
Зайдя в чистенький домик, Яков по приобретенной привычке перекрестился на распятие. «Нет не колдунья», - успокоился он.

- Здравствуйте Пелагея Петровна, - поздоровался он своим умеренно низким баритоном.
- Здравствуйте, здравствуйте, Яков Францевич.
- Чем обязан, сударыня?
- Ах, давайте потом об этом. Я самовар поставила, вас ожидаючи, да ром у меня есть ямайский, да пряники…

«Пряники!», - пряной темной тенью шевельнулось не совсем здоровое от скрытой наследственности сознание сорокалетнего мужчины.

Пройдя в гостиную, он увидел стол собранный к его приходу, ром, и вазу с пряниками слева от огромного самовара. Капля пота скатилась с его виска, оставив след на гладко выбритой щеке.

- Присаживайтесь, Яков Францевич, я вам чайку да рому сама налью, прислугу то я на Рождество, на моленья отпустила.

Пряная муть совсем затянула мозг Якова, и, наверное, развеялась бы скоро, но бес был рядом. У самовара подломилась ножка, и ведро кипящей воды полетело в Якова. Сноровка канонира флота Её Величества оказалась быстрей, он увернулся. Но теперь не пряный туман, но содержимое внутренностей от самого копчика затопило ему макушку, и кажется даже брызнуло из глаз! Он ударил по лбу не успевшую испугаться женщину и поволок её в дальнюю комнату. По пути наступил на кота и опрокинул изящный, но не совсем пустой стульчак. Бросив на кровать не понимающую вообще ничего женщину, ибо все было очень быстро, бывший браконьер три часа издевался над немолодым, но живым телом. Одев тулуп и валенки, он покинул дом.

Яков спал, ему снилось детство, школьная голубятня им. св. Патрика, где они крали яйца, и его первая виселица. Петля свисала с реи, и старший помощник капитана зачитывал приговор: «Виновен». Виновен. Виновен. Надежды нет, но располагает ведь Бог - и морской кракен перевернул их Navi Ship совсем недалеко от берега чужой и болотистой Флориды. Ему снился порт Сан-Франциско и токийский бордель. Ему снился страшный русский крейсер.

- Хватай! - кричал русский матрос, бросая ему конец. Ему, браконьеру с потопленной шхуны.
- Попался!
Голос прозвучал уже почти реально. Яков хотел открыть глаза, но между ними чем-то ударили. Какой-то молодой голос прокричал:
- Ты зачем мою бабушку затролил, облизьяна ты нерусская!
Сон! Виселица! Вывернув свое не потерявшее изворотливости тело из крепких рук жандармов, он сиганул в окно, вынося перед собой в морозное утро раму, и скрылся среди городских сугробов.

Год спустя тунгусы объявили о создании республики, и наладили экспорт ореховых пряников на поселения.