Урок от проигравших

Социализм отбивался от любой критики и в конце концов пошел ко дну. Почему капиталисты не верят, что им грозит та же участь?

C альтернативой дела у нас всегда обстояли плохо. Альтернатива - это не афродизиак, как апокалипсис, и не расширяющий сознание наркотик, как утопия. Альтернатива - это кропотливая работа, о которой говорили все, но делать в конце концов никто не хотел.

Все началось уже при Рудольфе Баро (Rudolf Bahro). Когда в 1977 вышла его книга «Альтернатива», «штази» сразу отправила его в тюрьму. Ведь Баро, будучи левым по своим взглядам, критиковал социализм в ГДР помимо прочего за разобщенность и подавление. На Западе его идея была принята на ура, на Востоке практически ничего не изменилось. Баро просидел в тюрьме целый год, прежде чем ему было разрешено выехать на Запад. Его ошибка заключалась в том, что и там он снова начал критиковать систему. Он говорил о грядущем кризисе капитализма и составил программу действий, направленных против «логики самоуничтожения». С этого времени он и на Западе стал считаться опасным чудаком.

Альтернатива симпатична нам тогда, когда она касается других. Возможно, поэтому Запад никак не может найти выход из финансового кризиса. Возможно, поэтому наши интеллектуалы зубами вцепились в старый антагонизм: капитализм или социализм? Чистилище рынка или мытарства плановой экономики? Кто задается подобными вопросами, ответа не ищет. Он довольствуется тем, что мечты человечества ушли из справедливейшего общества, а энергия утопий иссякла. Упадет ли новая альтернатива нам на голову еще раз?

Призрак бродит на Западе, призрак социализма, считавшегося мертвым. Он мелькает в газетах и пугает нас заголовками: «А может, Маркс был прав?» Темой дискуссий снова стало бесклассовое общество, а не капитализм. Дебаты людей-зомби. Каждый раз, когда речь заходит о обанкротившихся банках, раздается громкий вопль, что, мол, критика Маркса привела к диктатуре пролетариата. На Востоке это называлось критикой в защиту. Со словами Брехта: «Пароль: продолжаем в том же духе. Это пройдет и уйдет».

Бичевать социализм легко, изменить капитализм трудно

Когда внутри социализма раздалась критика социализма, секретарь партии моментально подпрыгнул и закричал, что капитализм был бы во сто крат хуже. В первый раз это еще кого-то поразило. Ломать же копья из-за классового врага никто не хотел. Осталась только тревога, что что-то идет не так. Но блюстители умов глядели зорче и сразу распознали контрреволюцию. Кто не за нас, тот против нас. Кто критикует социализм, хочет вернуться в капитализм.

Параноидальные времена остались позади? Когда в минувшем XX веке кто-то критиковал капитализм, всегда какой-нибудь идеолог подпрыгивал на месте и кричал, что социализм справедливо потерпел крах. Между тем мы смекнули, что проще критиковать социализм, чем реформировать капитализм. Но как нам выбраться из этой ловушки прений?

Для начала мы могли бы извлечь урок из неудавшегося социалистического эксперимента: если результат налицо, это уже не эксперимент. И если мы будем продолжать упрямо идти по ложному пути, у нас нет будущего. Тогда в октябре 1989 года председатель Госплана ГДР Герхард Шюрер (Gerhard Schürer) представил убийственный анализ положения экономики - страна неплатежеспособна. Вот как? Шрюреру правда стала известна только в момент крушения? Нет, уже тогда ответчики надеялись, что кризис не грянет, если просто зажмурить глаза.

Бесконечные разговоры о социализме-капитализме помогут немцам только в одном - понять механизм отрицания и способность к реформированию с помощью их собственной истории. Реформатора неслучайно постигла участь печальнейшего экономиста ГДР. В начале 60-х годов предшественник Шюрера Эрих Апель (Erich Apel) изобрел «Новую систему планирования и руководства экономикой», которая должна была принести в экономику свободу: больше личной ответственности предприятий, больше конкуренции между братскими государствами, больший стимул к труду среди рабочих, это ведь выгодно. Такое предложение пройти не могло. Сначала первый секретарь Ульбрихт поддержал Апеля, но скоро партия почуяла, что ее власти в экономике угрожает опасность. 3 декабря 1965 года, в день когда было подписано торговое соглашение между Москвой и Восточным Берлином, Апель застрелился из своего служебного пистолета. Ему было 48 лет.

Что-то не хорошо лишь потому, что оно капиталистическое

Все, что звучало по-капиталистически, в ГДР было табу.

Сегодня осуждается все, что звучит социалистически. Но плановые экономики - это не сталинизм, а регулирование банков демократическим правительством - еще не авторитаризм. Другими словами: какая-то вещь не является автоматически плохой, если она не капиталистическая.

К сожалению, историческая победа Запада над Востоком сделала победителей диктаторами. Это явствует из общеизвестного слова «безальтернативность» экономики ГДР и анализа ее ошибок. Вывод о том, что соревновательный дух был задушен манией контроля партии, правилен. Абсурдным является упрек, что в ГДР недооценивалось «корыстное побуждение» в качестве движущей силы экономического прогресса. Сегодня корыстолюбие уже ценность сама по себе? Такой аргумент может приводить тот, кто абсолютно уверен в установлении и святости капитализма. Прямо по ленинской формуле: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно».

Нужны ли нам подобные доказательства божественного происхождения? Нужно ли нам выгораживать идеальную рыночную экономику, которой не существует? Экономику, где достижения автоматически вознаграждаются, а инициатива окупается?

Разумная системная критика возможна лишь в отсутствие демагогии. Немцы должны наконец использовать свою свободу и сбросить старые мысленные запреты. Молодые исследователи истории ГДР уже показывают, как могло бы звучать непредвзятое мнение. Например, историк Хенрик Эберле (Henrik Eberle) считает, что в крушении ГДР виновата не только плановая экономика: «Причина кроется не в недостатке бананов, а в зависимости энергетики».

Действительно, у бывшей ГДР было несокрушимое преимущество - самые большие в мире месторождения урана. К сожалению, она была вынуждена экспортировать уран в Россию без выгоды для себя. «Если бы ГДР получала за ресурсы цену мирового рынка, она бы стала вторыми Эмиратами», - говорит Эберле. Вместо этого ГДР импортировала советскую нефть, пока Москва не сократила поставки на два миллиона тонн в 1981 году. Эрих Хонеккер почти плакал, получив это известие. Ему оставался только бурый уголь и нищенское существование. Документы сохранили умоляющие просьбы Хонеккера к посреднику русских Константину Русакову: «Прошу тебя, спроси товарища Брежнева честно - стоят ли два миллиона тонн нефти дестабилизации ГДР и подрыва доверия наших людей внутри партии и руководства страны?»

Подобные истории можно считать предупреждением, что общество не должно корректировать курс тогда, когда корабль уже тонет. Экономист Восточной Германии Томас Кучински (Thomas Kuczynski) убежден, что то, что не ладилось раньше, сегодня снова не ладится. Например, наша неспособность к комплексному планированию. Как и тогда, сегодня политика не желает выходить на рамки плана пятилетки или четырехлетней каденции. «Человек планировал всегда, но планированию стоит учиться». Само по себе оно сверху не сойдет, это точно. «То, что политика устанавливает предписаниями и декретами, не функционирует, - говорит Кучински. Уже Фридрих Энгельс знал: если власть идет вразрез с экономикой, государству остается только развалиться. «Все мы это читали, но не поняли». Кучински, который уже 10 лет занимается исследованием первого тома «Капитала», говорит, что альтернатив у Карла Маркса искать не стоит: «Маркс был достаточно умен, чтобы ограничиться политической экономией и не строить утопий».

Сегодняшний вопрос об альтернативе остался старым вопросом об утопии. Если бы он решался только между капитализмом и социализмом, победа капитализма была бы сокрушительно легка. Не желая участи Северной Кореи, мы могли бы на будущее забыть слово «справедливость».

Может, что-то на размер поменьше? Не настолько в стиле «холодной войны». Недавно в Бундестаге Папа-немец напомнил нам, что идея справедливости намного старше идеи социализма. Как, впрочем, и старше христианства. Она определяется не только экономикой, хотя экономически тоже. Идея справедливости стара как мир, она могла бы только воздать защите. Со словами экзистенциалиста Альбера Камю: «Не уступать ни в чем, что касается справедливости, и не отказываться ни от чего, что предлагает свобода». Камю считал, что мы больше не должны отделять свободу от требования справедливости. Иначе мы всегда будем попадать только в капитализм или социализм. Иначе мы и дальше будем жить в прекраснейшем из всех возможных миров, удивляясь почему же он не работает.

Урок от проигравших ("Die Zeit", Германия)