Режим Башара Асада в Сирии встал на путь самоуничтожения. От него отвернулись все — от никогда особо не жаловавших его Америки и Евросоюза до членов Лиги арабских государств и даже Китая. Голосование в ЛАГ было, пожалуй, самой яркой иллюстрацией того, как изменился Ближний Восток меньше чем за год. Когда в конце 2010 года начались события в Тунисе, организация была в панике. Какой разительный контраст с истекшей неделей! Подавляющее большинство членов Лиги высказалось за замораживание членства Сирии в ЛАГ после того, как Дамаск не перестал применять танки и бронетехнику против протестующих. А спустя еще пару дней Лига выдвинула Асаду ультиматум — прекратить насилие или подвергнуться санкциям. С такой энергией ЛАГпреследовала разве что Египет в далеком 1979 году, когда предшественнник Хосни Мубарака президент Анвар Садат подписал мирный договор с Израилем в Кэмп Дэвиде (тогда на политику Каира это повлияло несильно).

Сегодня ситуация вокруг Сирии другая. Арабские санкции добавятся к санкциям ЕС, лишающим режим Асада $4 млрд дохода от экспорта нефти. Учитывая начавшиеся мятежи в армейских частях, сирийскому президенту стоит подумать либо об очень срочном и широкомасштабном компромиссе с оппозицией (крайне маловероятный сценарий), либо об эмиграции. Например, в Иран, который оставался до последних дней главным спонсором диктатуры в Дамаске. Впрочем, теперь даже иранцы устами Мохаммада Джавада Лариджани, главы Высшего совета по правам человека (вы будете смеяться, но в Иране есть и такой орган) уже сообщили, что потенциальная смена власти в Сирии их беспокоит не слишком. По словам функционера, к власти в Сирии придут исламисты, с которыми Тегеран будет поддерживать теплые отношения. Насколько этот прогноз справедлив пока не ясно. Зато ясно другое: у Асада больше не осталось союзников. Кроме России.

Знакомый европейский посол в Москве рассказывал мне о своем недавнем походе на Смоленскую площадь: он пытался получить от российских коллег ответ на вопрос, почему они точь в точь повторяют ошибки, допущенные во время конфликта в Ливии. Безуспешно.

Мне тоже непонятно поведение российского правительства. Если оно хотело играть роль независимого посредника (до начала лета это было еще теоретически возможно), то должно было не только публично призывать сирийскую оппозицию идти на переговоры с Асадом, но и также открыто пытаться воздействовать на сирийского президента. А этого как раз не происходило. Наоборот, Москва вместе с Пекином заблокировала принятие резолюции Совета безопасности ООН, содержавшей угрозу примнения санкций против Дамаска. Российские официальные лица продолжали активно критиковать Запад за желание сменить режим в Сирии, а в последние дни выступили с критикой ЛАГ. В попытку спасти сирийский режим, к сожалению, внесла свою лепту и Русская православная церковь. Патриарх Кирилл не стал отменять давно запланированный визит в Дамаск. И хотя формально предстоятель Русской церкви ехал к патриарху Антиохии и всего Востока Игнатию, он все же нашел время встретиться и с Асадом, и с его премьером. Сирийские государственные масс-медиа (а других там нет), естественно, трактовали поездку Святейшего как выражение солидарности со стороны официальной Москвы. И хотя патриарх не мог не понимать этого, отменять вояж или уклоняться от встречи с высшими функционерами режима он не стал.

По необъяснимым причинам, российское руководство упорно отказывается признать, что эпоха военно-националистических диктатур, в той или иной степени копировавших режим Насера в Египте шестидесятых годов, подошла к концу. Все эти причудливые «республиканские монархии» с несменяемыми лидерами, чудовищной коррупцией и раздутым репрессивным аппаратом больше не могут ничего предложить своим народам. Их окончательно добило спутниковое телевидение и интернет, а также массовая эмиграция последней четверти века.

Означает ли это, что к власти на Ближнем Востоке неминуемо придут исламисты? Это один из вариантов развития событий, но далеко не единственный. Диктаторы, подобные Мубараку и Асаду, сознательно вытаптывали политическое поле, оставляя в качестве реальной оппозиции только исламистов. Это давало им возможность ставить западные страны перед выбором: «Либо мы, либо религиозные фанатики». Репутация США и их союзников в арабском мире от этого существенно пострадала. Теперь исламисты, несомненно, получат политические дивиденды — ведь они могут с гордостью говорить, что единственные противостояли диктаторам. Кроме того, они — реальная сила, выражающая реальные интересы конкретных слоев населения, и потому в обозримом будущем будут частью политического ландшафта.

Но не стоит забывать, что арабские страны очень разные. Каждая из них будет развиваться по своему сценарию, отражающему ее историю, политические традиции и религиозную специфику. Кроме того, значительные массы людей, особенно молодежи, бросившие с улиц и площадей арабских городов вызов авторитарным режимам, делали это вовсе не для того, чтобы освободить место для новых угнетателей в лице исламистов.

В этих условиях внешним игрокам, несомненно, трудно выработать линию поведения, — достаточно посмотреть на смятение американской администрации. Но чего точно делать не стоит, так это пытаться повернуть историю вспять. К большому сожалению, это именно то, чем в последние месяцы занимается руководство России.

Объяснения, что Кремль поддерживает Асада, потому что боится прихода к власти в Сирии мусульманских фундаменталистов, не выдерживают критики. Не Москва ли годами в пику США, Европейскому союзу и Израилю демонстративно приглашала с визитами в Москву лидеров «Хамас» и отказывалась признать «Хизбаллу» террористической организацией? Кроме того, приход к власти в стране «Братьев-мусульман» пока не единственный вариант развития событий. И даже если исламисты действительно захватят власть, то явно не Москве пытаться за несколько недель или месяцев решить проблему, которую Башар Асад, а до этого его отец Хафез, не смогли урегулировать за более чем сорок лет.

Другое объяснение — что Москва защищает сирийского президента из-за желания сохранить в силе контракты на поставки оружия Дамаску ($1-2 млрд) и бункеровочные станции российского флота в Латакии и Тартусе — намного более правдоподобно. Но тут возникает вопрос: стоит ли это того негативного эффекта, который производит позиция России в арабском мире и Турции (про западные страны я не говорю, разногласия с ними никого давно не удивляют)? И самую ли эффективную форму защиты своих интересов избрала Москва? Отрицание реальности едва ли поможет Рособоронэкспорту и нашей средиземноморской эскадре.

С того самого момента, как я стал интересоваться международной политикой лет в четырнадцать-пятнадцать, советскую, а позже и российскую официальную линию на Ближнем Востоке выражала несколько клишированная фраза: «Народы региона должны решать свою судьбу самостоятельно, без вмешательства извне».

Разумеется она всегда была лицемерной, особенно при СССР. Когда Соединенные Штаты поставляли оружие Саудовской Аравии или Израилю, это было вмешательство извне, а когда Москва отправляла очередную партию танков Саддаму Хусейну или Асаду-старшему, то это, разумеется, была «братская помощь». Ирония судьбы в том, что именно тогда, когда ЛАГ, десятилетиями защищавшая арабских диктаторов от критики извне, приняла решение, основывающееся на гуманитарных принципах, Россия раскритиковала его. Хотя это именно тот случай, когда народы региона приняли занялись решением своих проблем без указки извне.

Кто-то считает, что Россия проводит эту политику в пику Западу, чтобы продемонстрировать свое влияние на ситуацию. Но парадокс в том, что в результате российское влияние оказывается связано с режимом, который обречен уйти.

Мне кажется, что странное упорство Москвы связано с ее принципиальным нежеланием хотя бы косвенно поддержать любые действия, которые содержат намек на смену режима. Для российских лидеров это болезненная тема, которая вызывает в памяти как поражение в «холодной войне» и последующее исчезновение СССР. В умах многих руководителей России то был в существенной мере результат «подрывной работы» США против Советского Союза. Кроме того, Владимир Путин и его команда до сих пор сохранили самую недобрую память о «революции роз» в Грузии и украинской «оранжевой революции». Они глубоко убеждены, что без вмешательства Запада в Тбилиси и Киеве ничего бы не случилось, и что при первом удобном случае американцы и Евросоюз учинят то-нибудь подобное на улицах Москвы.

Удивительно, что ликвидация режима Каддафи и тот факт, что Россия оказалась от этого в проигрыше, не заставил российское руководство задуматься над вопросом «Где мы допустили ошибку?» Вместо этого, оно инстинктивно старается противодействовать тому, что считает линией Соединенных Штатов и ЕС на смену режимов. Не замечая, что неприятие военно-бюрократических диктатур становится мейнстримом арабской политики. В регионе меняется и ценностная парадигма. Как на это реагировать? Как формулировать национальные интересы в новых условиях? Где сделать шаг назад или в сторону, а где искать новых связей и новых возможностей? Насколько Ближний Восток вообще интересен России? На все эти вопросы можно и нужно дать ответ. Едва ли поддержка неудачливых диктаторов с истекшим сроком политической годности поможет его найти.