20-й век

Я – человек двадцатого столетья.

Да будет проклят наш 20-ый век!

Природы царь – ничтожный человек,

Его своею глупостью отметил.

Я пуст, как кем-то колотый орех

Со съеденною кем-то сердцевиной.

Не снять с души огромный, тяжкий грех,
И мчится вниз она, как снежная лавина . . .

«Спаси и сохрани!» - кому сказать –

Безбожнику с рожденья, нигилисту?

Спаси, а стоит? И кого спасать -

Тех, кто в невежестве неистов!

Как сохранить себя, когда вокруг

Во прах земной повергнуты основы?

Когда лишь недруги кругом, а «друг» -

Вчера ещё надёжный, старый - вдруг

Сменяется сегодня другом «новым» ?!

Ты, человек, с рожденья заражён

Хватательно-глотательным рефлексом.

Кому-то надо много-много жён,

Другой охвачен властолюбья бесом,

А третьему, хоть бог не дал ума,

Не терпится скорее быть богатым . . .

А у четвёртого – «ума палаты» -

Зато на сердце – жуткий мрак и тьма!

И все мы выбирать вольнЫ,

Свобода Воли – щедрый дар Господен!

Мы не вольнЫ, скорее мы – больны,

Мы с червоточиной и каждый – несвободен!

Быть может, нас спасёт Любовь?!

Любовь не только к женщине, но к брату?!

Ты к испытаньям сердце приготовь:

Всё лучшее уходит без возврата . . .

Я замыкаюсь в тесной скорлупе

Домашнего, семейного уюта.

Есть взор один, его, найдя в толпе,

Душа обрадуется на одну минуту!

Я – человек двадцатого столетья.

Да будет проклят наш 20-ый век!

Природы царь – ничтожный человек,

Его своею глупостью отметил.

Я пуст, как кем-то колотый орех

Со съеденною кем-то сердцевиной.

Не снять с души огромный, тяжкий грех,
И мчится вниз она, как снежная лавина . . .

«Спаси и сохрани!» - кому сказать –

Безбожнику с рожденья, нигилисту?

Спаси, а стоит? И кого спасать -

Тех, кто в невежестве неистов!

Как сохранить себя, когда вокруг

Во прах земной повергнуты основы?

Когда лишь недруги кругом, а «друг» -

Вчера ещё надёжный, старый - вдруг

Сменяется сегодня другом «новым» ?!

Ты, человек, с рожденья заражён

Хватательно-глотательным рефлексом.

Кому-то надо много-много жён,

Другой охвачен властолюбья бесом,

А третьему, хоть бог не дал ума,

Не терпится скорее быть богатым . . .

А у четвёртого – «ума палаты» -

Зато на сердце – жуткий мрак и тьма!

И все мы выбирать вольнЫ,

Свобода Воли – щедрый дар Господен!

Мы не вольнЫ, скорее мы – больны,

Мы с червоточиной и каждый – несвободен!

Быть может, нас спасёт Любовь?!

Любовь не только к женщине, но к брату?!

Ты к испытаньям сердце приготовь:

Всё лучшее уходит без возврата . . .

Я замыкаюсь в тесной скорлупе

Домашнего, семейного уюта.

Есть взор один, его, найдя в толпе,

Душа обрадуется на одну минуту!

1991 г.