"КОНТРАБАНДИСТЫ"

В Украину вслед за «контрабандистами» 

Обычная рабочая поездка всего за 65 километров, правда, в другое государство обернулось для нас настоящим остросюжетным детективом.

Два журналиста проехались в дизеле с простым народом и на практике изведали новые попытки белорусов выжить.

Идею подкинул материал в «Брестском Курьере» про украинскую деревню Заболотье. Нужно знать моего фоторепортера и жену Милану, она идею адаптировала и переосмыслила. Одно дело прикинуться обычным обывателем, совершенно никак не афишировать, что ты представитель СМИ, и потом изложить все на бумаге. Совсем другое представляться корреспондентом, работать с камерой, делая фото/видео. Это большой риск, ведь с некоторых пор у нас в стране журналист приравнен к диверсанту. В свое время мы делали материалы с польско-белорусской границы. В южном направлении работать мне еще не приходилось. Хотя я и знал, что наши сограждане зачем-то ездят в Заболотье и Хмельницкий. Конечно, там можно купить дешевую одежду, но я такой фасончик не ношу.

А тут в родном городе начала пропадать сгущенка, сливочное масло (оказалось, что я теперь ем спред), сметана, глазированные сырки. Говорят, что в Малорите, кузнице кадров белорусской милиции, этого вообще не найти. В Бресте пока можно. Все это скупают, как наши, так и украинцы и везут, туда, где это пока что дороже. Но как только наши цены и украинские на эти категории товаров сравняются, а что так будет и очень скоро, сомнений нет никаких, интерес к этому виду бизнеса пропадет сразу. Все же здесь работают законы рынка. Так вот, если везти норму, можно заработать 50 тысяч, если пойти на риск, и распределить по вагону больше товара — чуть больше. Но мне подобный бизнес не интересен абсолютно.

Суббота. 7 утра. Убогий дизель Брест — Заболотье. Безвкусно одетые люди с сумками. Так сказать, простой рабоче-крестьянский люд. В таких условиях и в такой компании чувствую себя крайне неуютно. Вскоре в поезде появляется нагловатая колхозная блондинка и сует нам на перевозку пакет с маслом (Интересный момент. Весь свой товар они возят в сумках из самой дешевой польской торговой сети «Бедронка». Оказывается, эти сумки и пакеты, продаются на брестских рынках). Мы соглашаемся в обмен на комментарий на камеру. Девушка соглашается, но когда приходит время выполнять обещанное, самая «деловая» и крутая бизнесвумен вообще убегает из вагона. Делать нечего: идем работать. Пытаемся в вагоне записать мнения людей. Но не успеваем. Нас «накрывают» отечественные пограничники. После недолгих объяснений и разъяснений у нас забирают паспорта и журналистские удостоверения и удаляются. Все — с этого момента мы самые заметные персонажи не только в вагоне, но , как оказалось позже, в Заболотье. Пограничники интересуются: есть у нас разрешение на съемку, почему мы ни с кем нашу поездку не согласовали. Но в итоге возвращают, то, что забрали, и предупреждают, что украинские пограничники не такие добрые. После этого происшествия понимаю, что все идет нормально, поскольку если все спокойно, без приключений, меня это пугает.

Прибываем в Заболотье, и тут люди как с цепи срываются. Они, выпрыгивая как сумасшедшие из поезда, летят, с позволения сказать, к терминалу. Терминал — это два вагончика, где и проходит пограничный и таможенный контроль. Мы вышли не спеша, подошли к пограничникам. Все объяснили. Нас приглашают в кабинку, и говорят: «Значит так. Если камера хоть бы раз повернется в сторону нашего поста, мы вас депортируем. И Украину вы сможете увидеть лишь на карте». Говорят, что скоро приедет их начальник, и мы сможем задать ему любые вопросы. По себе знаю, что в такой ситуации верить никому нельзя. Фактически пауза в ожидании руководства направлена на то, чтобы сорвать нам работу, или хотя бы потянуть время. Уверен, что за пятнадцать минут, пока мы ждали мифического шефа, пограничники успели предупредить многих, и многое исправить из того, что мы не должны были увидеть.

Все это время вместе с пограничником за нами наблюдают два крепких парня в штатском. Пограничник просит Милану закрыть объектив фотоаппарата крышечкой, заканчивая фразу словами: я знаю ваши журналистские приколы. Ждать времени нет, поэтому говорим, что будем через пятнадцать минут и уходим. Понятно, что начальника никакого не было, он по версии пограничников, отказался с нами «спілковатися».

Валютчики, которые дежурят у перехода, сразу разворачиваются и делают вид, что они как бы, не причем. Хозяева машин, в которые грузят белорусское масло и сметану, вначале закрывают багажники, а затем уезжают чуть дальше. Один из самый борзых водителей-перекупщиков обещает разбить лицо, если мы не перестанем снимать. Хотя позже даже соглашается пообщаться, но без камеры. На рынке уже все в курсе, что мы приехали. Многие бросают товар и просто убегают, одна женщина, продающая пирожки, даже предлагает нам бесплатно отведать свой продукт. Вежливо отказываемся, и лишь спрашиваем: из белорусской муки пирожки? Конечно — говорит женщина — в них почти все белорусское.

Убегают от нас почти все, но некоторые все же соглашаются, говорят: что белорусов все меньше стало и покупать меньше стали. Сразу видно, как они нищают. Пытаемся узнать в палатке у продавца, сколько стоят джинсы. Милана говорит, я к вам как гражданин обращаюсь: но женщина спряталась за шторку. Благо, кое где есть ценники. Одежда и обувь действительно дешевле, чем в РБ, многое сюда приезжает из Хмельницкого (а туда из Турции). Однако украинские продавцы отмечают, что в последнее время белорусы покупают меньше, и с ностальгией вспоминают те времена, когда представители братского народа были богаче и массово скупали не только одежду, но и продукты.

Идем к белорусам, которые образовали свой стихийный рынок. Завидев камеру, разбегаются, как стадо баранов. Но парочку все же удается остановить. Мы ничего не будем говорить, нас уволят, посадят, заберут пенсию. Страх глубоко сидящий внутри — их второе я. Одна женщина говорит, что она инвалид второй группы, получает пенсию 500 тысяч, что муж почти ничего не зарабатывает, а говорить не будет, поскольку ее дочку могут из-за этого отчислить из университета.

У нас все хорошо — говорит еще одна женщина — нас все устраивает. И поэтому вы, постоянно ездите сюда? — спрашиваем мы. — Женщины отворачиваются и молчат. Из тех, кто едет в это забытое Богом захолустье, таких большинство. Заболотье напоминает послевоенную деревню, где кругом антисанитария. Но всех все устраивает. Не могу понять, чего боятся эти люди, большинство из них ничего не нарушают. В моей голове не укладывается, что нужно сделать с человеком, что бы он , загнанный в такие скотские условия, молчал и весьма агрессивно относился к людям, которые хотят рассказать про эти проблемы? Ведь не от хорошей жизни едут в Заболотье инвалиды, пенсионеры, белорусские безработные.

Пограничный контроль назад происходит необычно быстро. Не зря сотрудники пограничной службы уточняли, когда мы намерены возвращаться обратно. Впервые такое — говорит одна из женщин — раньше как к скоту относились. Недавно люди, которые не успели пройти пограничный контроль из-за медленной работы таможенников и пограничников, даже не рельсы прыгали, чтобы остановить уходящий поезд. Но акция протеста по давней белорусской традиции не удалась, и часть людей все же осталась в Заболотье, ждать следующего поезда, который приехал лишь через 4 часа. В такие моменты «торбешникам», по нашему «челнокам» остается надеяться только на хорошую погоду — укрыться от дождя и снега в длинной очереди к «терминалу» просто негде. Сегодня же даже две очереди сделали, работают быстро и вежливо. Мне остается добавить лишь одно: если бы все не молчали, так бы было всегда.

Еще одна девушка рассказывает следующую историю, сама она брестчанка, а в Заболотье живет ее мать. Она ездит к ней каждые выходные, но не может привезти с собой в Беларусь выращенные на собственном огороде овощи и фрукты: таможня не дает добро. Оказалась, что подобная проблема актуальна для многих жителей приграничья.

Не могу не сказать и несколько «добрых слов» и про местные клозеты — а них без противогаза не войти. Тем не менее, после прибытия поездов выстраивается большая очередь. Здесь бы Романчуку с его программой «Национальный туалет» развернуться. Все равно в Беларуси ему делать нечего...

В поездке назад веселит украинский парень: — а правда, что Барановичи самый большой белорусский город после Минска? — Просто недавно ехал с парнями из Барановичей, и они сказали мне об этом. Вместе смеемся над разводом. Общается с пенсионером из Минска, он везет десять килограмм грецких орехов, в Украине они в несколько раз дешевле. Мужчина выглядит адекватней всех кто едет с нами в вагоне, большинство из них неподоброму на нас косятся. Минчанин в Заболотье впервые и поражен не меньше нашего. Начинает бесить семейка на соседнем сиденье. Мужчина в спортивных штанах и туфлях — это диагноз. Девочка лет двенадцати начинает слушать «Владимирский централ» из мобильного — вот результат рожденных и воспитанных при Лукашенко. Иногда внедряться в народ даже бывает полезно. Ты понимаешь, почему столько лет у нас один человек делает все, что хочет. Из-за своей ограниченности и панического страха эта безвольная серая масса словно пластилин. Из него можно лепить все, что захочешь, придумывать любые законы, повышать цены, и они будут молчать и привыкать. И тут вспоминаю старенький, но актуальный для нас фильм «Убить дракона», и понимаю, что таким свобода не нужна.

Про нас не забыли в первый же после выходных рабочий день, позвонили из пресс-службы брестской пограничной группы и спросили, а чего это мы не поставили их в известность, что собираемся в Украину. Они же якобы за нас все же как-никак волнуются. Жалко, конечно, что у хороших людей из-за нас были проблемы, но все же не можем жить без сюрпризов. На то и существует независимая журналистика, чтобы быть сюрпризом для всех, для кого приятным, а для кого и не очень.

Алесь Левчук