Homo sapiens - ближайший родственник человека

На модерации Отложенный

 

Homo sapiens – ближайший родственник человека.

 

Человек разумный. Это наше имя, биологический код и вид.

«Человек»: некое живое существо; «разумный»: некая структурная и функциональная особенность существа, отличающая его от прочего мира. Мы так думаем, что отличающее. Не в обиду будет сказано, отличающее, да не совсем. И больше того: совсем не отличающее. Все это понимают, но конфузятся, чтобы принять за факт. И тем не менее, разумны не только человек, но горилла и слон; далее по нисходящей: какой-нибудь варан, черепаха, медуза, гриб, дерево, мох, плесень, бактерия, вирус. Не говорю уже о песчинке или куске гранита, они тоже носят разумность в себе, защищают себя структурным и функциональным квази-разумием, названным самоорганизацией не нашим любопытством, а нашим тщеславием.  Причем, делают это получше нашего, без глупостей.

Словом, разумно все, так что человек в нем никакая не исключительность.

Все полагаются на некую особость нашего разума, исходящая из глубины и широты понимания, но никто, абсолютно никто, не может указать на какой-то рубеж в разумности, перейдя который шимпанзе или слон стали бы человеками.

Не удивительно, его в разумности и нет.

 

Но ведь рубеж-то есть! А если есть, то где его искать? 

Первый ответ: не в разуме, так в чувстве. Однако, однако… Чем особенно наше чувство, чтобы ему рубежно возвыситься над чувством слона? Слон: то же чувство самосохранения, боли, страха, злости и даже отеческой любви. Потупее, но то же самое.

Все это тоже понимают, отчего, отчаявшись, называют человека высокоорганизованным   (высокоразумным) животным, и на этом делу конец.  

Скотина высокоразумная – человек.

 

Удивительное дело, и разум, и чувство приводят нас к согласию с нашим скотством. Вместе с тем, мы признаем, что человек не только скот, но еще и… дух божий.

Стоп, вот отсюда помедленнее: это что такое, где оно местится?

Определенно не в разумности, у дельфина мозг покруче нашего, но он дельфин. Тогда – где?

Остается чувство.

Но ведь мы уже в нем были, да не нашли!

Значит, плохо искали. Значит, это совсем другое чувство. Коль по предположению все мы еще и духи, то и должны найти это чувство в виде ощущения своей духообразности, одухотворенности. Потенциал этой нашей чувственной одухотворенности и есть потенциал нашей человекосущности.

Гомо одухотворенный – вот наше имя.

 

Что же - Гомо разумный неодухотворенный?

Это человек, стоящий на пороге чувственно-небесной рубежности, или вовсе за порогом. Это наш самый близкий родственник, возглавляющий отряд шимпанзе, слона, черепах, всякой плесени. Это еще не человек, или уже не человек. Быть ли ему человеком или нет – это его выбор. Коль скоро мы «изготовлены» Богом в некой готовенькой человеческой гармонии, то «еще» теряет видимость, значит «уже». 

Мы с ног сбиваемся, мучимся в раскопках - все ищем ближайшего предтечу человека, а он среди нас, в розовом галстучке. Очень похоже на то, что горилла, снежный йети и шимпанзе это естественное «эволюционное» продолжение Homo sapiens – существа высокоразумного, но уронившего совесть и святость, раз-одухотворенного.

Но стоп, это раньше, при слабом уме,  человек мог скатиться к горилле или йети. Теперь же только к бесу-люциферу, скотине, грозящей невиданной ничтожащей силой.

Это новый биологический вид.

Он же и вид на божественное проклятие.