Неперспективные деревни. Приговор вынесен?..

Целинно-залежная и кукурузная эпопеи (последствия которых подробно освещены в недавних публикациях «АЭ») потребовали, что называется, логического завершения. То есть «заметания следов» этих кампаний в российском Нечерноземье, а если точнее – фактической ликвидации в этом обширном регионе рентабельного сельского хозяйства и в буквальном смысле умирающих, так называемых неперспективных деревень. Это началось еще полвека назад – в 1958 году – с Северо-Западного региона РСФСР, в соответствии с решениями Президиума ЦК КПСС и Совмина РСФСР...
Почему это произошло именно в российском Нечерноземье? Потому что технологически ошибочное и экологически пагубное освоение под пшеницу почти 45 млн га целинно-залежных земель, из которых минимум 40% стали впоследствии пустыней и полупустыней, сочеталось с тем, что за те же пять целинных лет (1954–1958) свыше 13 млн га – то есть до 35% сельхозземель российского Нечерноземья – было выведено из сельхозоборота. Из-за массированно-принудительного перевода специалистов, технологий, капиталовложений и даже растениеводческого семенного фонда именно из РСФСР сперва в целинные регионы, а затем – в «кукурузные». В дальнейшем площади выводимых из сельхозоборота земель в РСФСР увеличивались вплоть до распада СССР. Потому требовалось, что называется, замести следы и рассредоточить-предотвратить возможные протесты населения против такой агрополитики. Главным образом – путем ликвидации-сселения деревень, превратившихся в «неперспективные».
Складывается впечатление, что и целинно-кукурузные мероприятия, и ликвидация неперспективных деревень, осуществлявшаяся главным образом в РСФСР до конца 1970-х включительно, причем с минимальным охватом национальных автономий РСФСР (!), – преднамеренное уничтожение именно русской деревни и ее традиционных сельхозотраслей. В этой связи неудивительно, что если в целом по СССР довоенный уровень товарного урожая зерновых был достигнут к 1955 году, то в Нечерноземье РСФСР – лишь к концу 1960-х.
«Преступлением против крестьянства» назвал русский писатель и публицист Василий Белов борьбу с так называемыми неперспективными деревнями. «У нас на Вологодчине, – сетовал он в советских СМИ во второй половине 1980-х, – из-за «неперспективности» прекратили существование многие тысячи деревень. А по всему Северо-Западу РСФСР – десятки тысяч. Вдумаемся: из 140 000 нечерноземных сел в том регионе предполагалось оставить лишь 29 000!». Всего же осталось там к концу 1970-х, по данным статистики, около 20 000 деревень...
Эта политика привела к перенаселенности городов и, соответственно к постоянному падению цены рабочей силы, как и квалифицированного труда в промышленности и других несельскохозяйственных отраслях. Причем такая политика осуществлялась и в брежневский период, ибо целинно-кукурузные последствия постоянно расширяли системный кризис сельского хозяйства и социальной сферы на селе в Нечерноземье. Правительственным постановлением 1974 года по вопросам неперспективных деревень в РСФСР предусматривалось, что по российскому Нечерноземью за 1975–1980-й годы сселению подлежали 170 000 сельских семей. В приложениях к этому документу только 43 000 сельских населенных пунктов РСФСР – немногим более 30% – были обозначены как перспективные. И подчеркнем: такие меры не предусматривались в отношении сельских регионов других республик теперь уже бывшего СССР. А в нацавтономиях РСФСР количество «неперспективных» деревень было намного меньше, чем в обычных российских областях...
С конца 1950-х годов «мерзость запущения» все активнее распространялась по всему Нечерноземью РСФСР, особенно европейскому. Как следствие, ко второй половине 1980-х до 70% всех совхозов и колхозов европейского Нечерноземья России оказались хронически убыточными, а тамошние товарные урожаи большинства сельхозкультур и продуктивность свиноводства с птицеводством оказались даже ниже, чем в «доцелинной» первой половине 1950-х годов. Схожие тенденции обозначились на Урале и в Сибири (подробнее см., например, И.Б. Карпунина, «Последствия ликвидации «неперспективных» деревень в Западной Сибири в 1960–1980-е годы», Институт истории СО РАН, Новосибирск, 2005).
Естественно, резко возросли заболеваемость и смертность сельского населения в тех регионах. Вдобавок эти и схожие с ними последствия упомянутой политики обозначили и быстро повышали уровень социально-политической конфликтности селян с горожанами.

Ставка же с конца 1960-х была сделана на импорт сельхозпродуктов из восточноевропейских стран СЭВ и Кубы, поставляемых и в российское Нечерноземье. При этом, например, в журнале «Латинская Америка» в 1970-х публиковались статьи о нецелесообразности выращивания сахарной свеклы ввиду гарантированных поставок тростникового сахара-сырца с братской Кубы...
К середине 1980-х доля импорта из восточноевропейских стран и с Кубы в снабжении городов РСФСР мясом (в т.ч. мясом домашней птицы), сахаром и плодоовощами превысила 70%, а деревень – достигла 60%. «Нечерноземным» же горожанам с 1970-х начали предоставлять так называемые «шесть дачных соток», причем без элементарной инфраструктуры, – для обеспечения личных и семейных потребностей в продовольствии...
Ну а сселение деревень – это и «безразмерное» укрупнение колхозов с совхозами. По мнению вологодского экономиста и историка Н.В. Савиной, «один из главных путей достижения «аграрного благополучия» власти в конце 1950-х усмотрели в быстром укрупнении колхозов и совхозов – и, опять-таки, прежде всего в РСФСР. Наиболее активно этот процесс осуществлялся в 1957–1965 годах, хотя в тот период исчезло из-за нерентабельности и неуправляемости до 5000 уже укрупненных в середине 1950-х колхозов и совхозов! В результате были созданы новые гигантские, в подавляющем большинстве своем неуправляемые хозяйства, включавшие по 120 и более деревень. А впоследствии руководители таких субъектов хозяйствования стали быстро трансформироваться в продовольственно-сбытовую «мафию», диктующую властям свои правила, в том числе цены и объемы поставок. Так, эти «группировки» фактически добились права сбывать свою продукцию главным образом на городских рынках по взвинченным ценам».
Одновременно с укрупнением хозяйств и сселением деревень осуществлялось «сверхскоростное» преобразование колхозов в совхозы, против чего жестко возражал Сталин в «Экономических проблемах социализма в СССР» (1952), обоснованно считавший такую политику (то есть впервые она предлагалась в последний сталинский период!..) бюрократическим экспроприаторством, опасным разбуханием госсектора, сковыванием сельской инициативы и даже поводом для антисоветских выступлений.
Так или иначе, но к середине 1980-х свыше 60% совхозов, созданных в хрущевско-брежневский период в российском Нечерноземье, оказались убыточными. Что же касается ценовой политики, минимальные закупочные цены на сельхозпродукцию с конца 1950-х государство устанавливало, подчеркнем, именно в Нечерноземье РСФСР!..
Все эти факторы добивали русскую деревню и, соответственно, российское сельское хозяйство. Вот мнение костромского экономиста-аграрника Сергея Довтенко: «С 1960-х годов, в связи с сселением деревень, в российском Нечерноземье возобладала ориентация на крупные сельские поселения городского типа. Но она противоречила условиями традиционного сельхозпроизводства, которое – при запредельных пространствах и неразвитости инфраструктуры в новых поселениях, в том числе бытовой, – фактически самоликвидировалось. А с 1970-х политика ликвидации «лишних» деревень стала еще более активной, с очевидным социально-экономическим и экологическим ущербом для всей РСФСР. Все эти и схожие проблемы перешли в нынешнюю Россию».
...Так стоит ли удивляться, что едва ли не вся Россия уже который год считается зоной рискованного земледелия, что экономическая и социальная инфраструктура нечерноземных деревень – в хроническом кризисном состоянии? Что в то же Нечерноземье сегодня поступают мясо, молоко, овощи и даже ягоды... из Парагвая, Уругвая, Люксембурга, Ирландии, Словении и с Кипра?
В этой связи – малоизвестный факт: Минсельхоз США еще в 1962-м прогнозировал, что «ошибочные и больше административно-политические эксперименты в сельском хозяйстве СССР приведут к быстрому роста импорта этой страной сельхозпродукции, что усилит социально-политическую напряженность в СССР, будет ослаблять его внешнеполитические позиции и снижать авторитет советского руководства внутри страны». Так и получилось?..
Иными словам, нынешнее состояние российского АПК, социальной и бытовой сфер на селе и качество сельхозпочв в России обусловлены прежде всего тем, что российскому Нечерноземью довелось пережить за последние полвека.

Алексей ЧИЧКИН