Женщины на войне

Роза Сатуева,
корреспондент газеты «Голос Чеченской Республики»


Когда жертвами кровавой бойни становятся женщины и дети – это, наверное, самое страшное… Хотя война сама по себе - явление чудовищное. Вторая чеченская кампания была отмечена большим количеством жертв среди мирного населения, в том числе женщин и детей.

Таху Эскиева была первая невинная жертва, первая страшная весть для жителей села Алхан-Кала Грозненского района. Ее убили в Грозном, в самом начале второй чеченской войны, при ракетно-бомбовом ударе на центральном рынке. Они с сестрой возвращались домой после трудного базарного дня, когда раздался страшный взрыв. Младшая Сацита пыталась защитить ее, прикрыв своим телом. Сацита осталась жива, а Таху скончалась от многочисленных осколочных ранений. В этот день, 21 октября 1999 года, погибло еще много женщин, находившихся в эти минуты на рынке - кто торговал, а кто просто приходил за продуктами, кто проходил мимо. Никто из них не думал, что необъявленная война начнется для них здесь, на рынке…

Так и началась «вторая чеченская» для жителей села Алхан-Кала, одного из самых пострадавших во время военных действий в Чечне сел. С убийства безвинной Таху…

Потом уже война унесла жизни многих женщин села. Большинство из них погибли во время артобстрелов и авианалетов в своем родном селе. Так погибла Малика Эльбердова со своей свекровью Зурой Эстамировой. Вместе с ними погибла еще одна женщина из соседнего села Кулары. Накануне у нее сильно разболелся зуб, а в родном селе не оказалось стоматолога, и она пришла в Алхан-Калу, через речку. Когда шла по ул.Элеваторной, это центральная улица в селе, неожиданно начался артобстрел, и она забежала в ближайший дом Эстамировых, в надежде переждать опасность. Женщины с детьми были на кухне, они не успели даже укрыться в подвале, когда разорвался рядом с ними снаряд. Трое маленьких детей Малики Эльбердовой остались сиротами. Малика была единственная дочь в своей семье. Отец ненадолго пережил ее, не выдержало сердце.

Люба Джантаева погибла тоже у себя во дворе во время артобстрела. Ее сын и дочь, тогда еще подростки, остались без матери и отца. В тот вечер, когдабыла убита Люба, погибло еще 8 мирных жителей. В их числе и Зина Исраилова вместе с мужем и сыном. Они приехали, к родственникам из ближайшего пос. Андреевская долина Заводского района г. Грозного.

Малика Тагирова приехала за своей семьей, чтобы увезти их подальше от опасности. А сама не успела добежать до подвала, когда начался обстрел. «Все осколки от снаряда она приняла на себя», говорили оставшиеся в живых ее родные. Так же погибла и Кулсам Берсанукаева. Пропустила вперед в подвал детей своих, свекровь, а сама не успела. Кусочек ржавого металла отнял жизнь у матери троих детей.

Прямое попадание бомбы в подвал унесло жизни еще двоих женщин, у одной из которых на руках был ребенок. Они сидели рядом, в одном углу переполненного подвала. (Фамилия одной из них, кажется, Бисултанова). Обстрел села велся из установки «Град». Ребенка разорвало, в буквальном смысле, на части. Мужчины, которые вытаскивали из подвала убитых, так и не нашли его голову.

Убийство Малики Умажевой, бывшей главы администрации села Алхан-Кала, пожалуй, было самым чудовищным в этой цепочке убийств мирных граждан. Она была убита не во время артиллерийского обстрела или бомбовых ударов… Ее убили представители той самой власти, которую она представляла в селе. Сельчане знали Малику, как мужественную и смелую женщину. Она работала еще в советские времена председателем сельского совета, была большой активисткой и общественницей. Жители села приходили к ней за советом, консультацией, как написать ту или иную бумагу, письмо, приходили со своими проблемами, хотя она и не работала тогда нигде. Но она была грамотным человеком и всегда могла помочь советом. Тогда уже, в 2000-2001 гг., начали подговаривать ее стать главой ОМС. А это были тяжелые годы… Помню, как мы с учителями одной из местных школ зашли к ней поговорить. У учителей возникли проблемы на работе, и они пришли проконсультироваться с ней. У нее сидели люди, тоже пришедшие со своими проблемами. Ее старенькая мать, увидев нас, сказала: « Ради Аллаха, не уговаривайте ее стать главой села. Не нужно ей это… Ей девочек поднимать. (Малика воспитывала двух своих племянниц, тогда еще школьниц). Я больная… что мы будем без нее делать.» Тогда я и узнала, что сельчане уговаривают Малику стать главой ОМС, в надежде, что она сможет защитить в это трудное время их интересы. Мать ее предчувствовала беду. Она боялась за дочь, понимая, с каким риском связана эта работа. Время было страшное. Главы ОМС в селе задерживались не долго. Боевики грозили расправой тем, кто решался представлять официальную власть. Не меньшая опасность подстерегала глав сел и со стороны федеральных сил.

Малика, не будучи еще главой администрации, не раз во время зачисток спасала своих сельчан. Мужчины, как известно, были совсем бесправны. Они автоматически подпадали под графу «бандит», только потому, что они мужчины. А зачистки в селе, заклейменном, как бандитское («бараевское») были частыми и жестокими, даже после известного «80-го» приказа. В каждую из таких зачисток, забирали мужчин (больше или меньше) кого-то отпускали потом, после определенных «проверочных» процедур изувеченного, кто-то бесследно исчезал, кого-то находили убитым. 10 сельчан, из 11 задержанных во время зачистки в апреле 2001 года, до сих пор считаются пропавшими без вести. Труп Лорсанова, водителя маршрутного такси, который был задержан вместе с ними, после того, как федералы ушли, нашли под мостом, здесь же в селе. Редко бывало, чтобы никого не забирали. В одну из таких «зачисток», кажется, тоже 2001 году, федералы забрали 29 мужчин с села. Причиной тому послужило убийство одного из служащих федеральных войск, проводивших «зачистку». Служащий, как мы поняли офицер, был убит своими товарищами чисто случайно. Чтобы скрыть свою вину федералы попытались «пришить» это убийство «боевикам», которых здесь и в помине не было. Свидетелями этого убийства стали жители улицы Центральная Усадьба, где и произошло все. Сельчане, чьи дома уже были проверены, обычно выходили на улицу, когда это позволялось, чувствуя себя здесь безопаснее. Сидеть и ждать в доме, было намного тяжелее. Проверки проходили в этот раз, мягко говоря, «тихо». Неожиданно раздался какой-то хлопок, похожий на небольшой взрыв. Он произошел в одном из БТР-в, откуда пошел дым. Это видели жители улицы. Военные, которые находились возле БТР-ра, испугавшись, начали стрельбу. Напуганные стрельбой, их поддержали и другие служащие, которые тоже начали «отстреливаться». Федералы, которым за каждым углом мерещились боевики, решили, что это нападение. В результате беспорядочной стрельбы и был убит их товарищ. Когда военные поняли, что натворили, стали загонять в дома испуганных жителей, и начали снова проверять дома, утверждая, что у них на крышах спрятаны боевики, хотя они только что проверили эти дома, в том числе крыши и чердаки. Люди начали возмущаться и говорить, что они сами убили своего товарищи, они видели это своими глазами. Но федералы стреляли под ноги, запугивая их, и приказывая молчать. Озверевшие военные стали забирать подряд всех мужчин с каждого дома. Забрали мужчин не только с этой улицы, но и с близлежащих улиц Лермонтова, Пушкина. Они заскакивали то в один дом, то в другой, утверждая, что именно с чердака этого дома были выстрелы. Всех задержанных мужчин увели в комендатуру на окраине села. Весть о том, что убит военный, забрали всех мужчин с нескольких улиц, тут же разнеслась по селу. Все понимали, какие последствия могут быть для села, где в ходе зачистки убит военный.

К комендатуре потянулись женщины, старики… учителя местной школы. Оставшихся мужчин, попросили не ходить, во избежание провокаций со стороны военных, так как их тоже могли забрать. Нужно было сделать все, чтобы вернуть мужчин. Если их вывезут из села, никто не надеялся на их возвращение. Главы администрации, как ни странно,не оказалось в этот момент в селе, из села никого не выпускали и не впускали. Помощи ждать было неоткуда. Женщины и стариков к комендатуре не подпустили. Военные предупредили, чтобы они отошли от них метров на двести, иначе их «сравняют с землей». Разрешили подойти двум представителям старейшин. Им было сказано, что боевики убили военного офицера и пока не будут найдены виновные, никого не выпустят. О том, что офицера убили они сами и слушать не хотели. Понятно было, что за это преступление должен поплатиться кто-то из задержанных. Все ждали Малику Умажеву. Единственная надежда была на нее. Колонна военных, возвращаясь с зачистки, подтягивалась к окраине села, к комендатуре. Злые, серые лица смотрели, на толпу женщин и стариков, которые провожали их проклятиями. Кто-то в толпе призывал воздержаться от проклятий, чтобы избежать провокаций, что может повредить задержанным. Через полчаса появилась Малика, она шла очень быстро, словно боясь опоздать.

Вместе с несколькими стариками сразу направилась к комендатуре. К ним вышло начальство. Мы не слышали, о чем они говорили, потому что находились далеко от них. Но видели, как Малика спорила о чем-то горячо, размахивая руками. Догадывались, что разговор шел, как со стороны наших представителей, так и со стороны военных в очень жесткой форме. Как рассказывали позже старики, Малика повела себя очень мужественно. Она потребовала в довольно резкой форме освободить всех задержанных. Кричала в лицо военным, что имне удастся скрыть свое преступление, «пришив» его мирным гражданам. О произволе, который они творят, она поставит в известность их руководство. Она называла фамилии, имена высоких военных начальников, грозила, что она уже передала им информацию, и скоро в село прибудет начальство.

Вскоре всех задержанных отпустили, обошлось без особых жестокостей и избиений.

В другой раз Малика Умажева перебралась через реку Сунжу с беременной женщиной, как бы сопровождая ее в больницу, и привела на помощь сельчанам военное начальство с Грозного, после чего и был прекращен произвол, творимый федералами в ходе очередной зачистки.

В июне 2001 года, в самое трудное для села время, Малика Умажева возглавила местную администрацию. Став главой ОМС, Малика так же мужественно отстаивала интересы своего села, «отвоевывая» в буквальном смысле каждого из его жителей. Она смело выступала против произвола озверевших военных, отказываясь идти на компромисс с ними. За это и поплатилась своей жизнью. Ни один из сельчан не сомневался в том, кто и за что убил Малику. Хотя официальное военное руководство и заявляло во всеуслышание, что убийство Умажевой – «очередная акция устрашения боевиков». Двое ее предшественников, Юша Уциев и Рамзан Гасаев, действительно стали жертвами такой акции, но Малику убили федералы. Информация о том, что у нее «изъяли полведра с бриллиантами и золотом и 600 тысяч долларов США» была смешной до нелепости. «Могли бы придумать что-нибудь правдоподобнее, – говорили на это ее односельчане. А то совсем за дураков считают».

Ей не раз угрожали представители федеральных сил. И это не было секретом. Будучи главой администрации она неоднократно выступала с критикой действий федеральных сил в ходе зачисток в селе. На нее оказывалось неприкрытое давление со стороны федеральных служб. В ее доме проводились многочисленные обыски. Известно, что она отказывалась подписывать акт об отсутствии претензий по поводу проведенной в селе зачистки (согласно п.2 известного приказа № 80 Командующего ОГВ (с) глава администрации «зачищаемого» села наряду с руководителями спецопераций составляли акт). В ответ на ее отказ подписать ложный акт, обвинить безвинных людей, задержанных во время зачисток в селе и зачисленных федералами в «ваххабиты», были угрозы военных ее адрес.

Итогом этих угроз и стало, наверное, ее убийство, в ночь с 29 на 30 ноября 2002 года. Она тогда уже не была главой администрации (распоряжением главы администрации Грозненского района от 9 сентября 2002 года она была снята с занимаемой должности за «систематическое неисполнение должностных обязанностей»). Судя по слухам, предполагалось, что она снова вступит в свою должность с декабря 2002 года. В ту трагическую ночь, соседи видели технику, БТР-ы в селе, вокруг дома Умажевых, который был окружен российскими военнослужащими. В дом ворвались четверо военнослужащих в камуфляжной форме, вооруженные снайперскими винтовками с глушителями, как рассказывали племянницы Малики, ставшие свидетельницами ее убийства. Они стали кричать: «Где ваххабиты?». С ней в доме находились ее мать, больной брат Сайд-Ахмед и две девочки, ее воспитанницы. Всем было приказано лечь на пол, включить свет не разрешили. После того, как все перевернули в доме, Малике было приказано выйти в сарай, чтобы осмотреть его. Племянницы ее, испугавшись, стали уговаривать военных не убивать их «маму». Малика пыталась успокоить девочек, но безуспешно. Младшая из них обняла Малику за колени и не отпускала. Она плакала и уговаривала военных: «Не убивайте мою маму!» Тогда один из них пригрозил: «Если ты не заткнешься, не увидишь ее больше!» Малика с фонарем в руке пошла впереди военных. Вскоре послышалась автоматная очередь. «Я думала,- рассказывала одна из девочек, что они таким способом «открывают» замок с сарая. (Такое практиковалось военными во время зачисток.) Вернее, девочки просто надеялись на это, не желая верить в худшее. Назад Малика не вернулась. Она была убита выстрелами в спину. Сначала была автоматная очередь. Затем был произведен контрольный выстрел в области уха. Кровавый след ее руки остался на двери сарая, к которой она пыталась прислониться, падая. Сбежавшиеся на крик о помощи соседи нашли труп Малики.

Убийство Малики, считают ее родственники – четко спланированная операция. Заказное убийство. За неделю до этого, по словам ее домочадцев, в 12 часов ночи к ним заявились военные, хотели забрать Малику, якобы для опознания задержанных боевиков. Но Малика тогда отказалась ехать с ними, сославшись на то, что она уже не Глава ОМС. «Они приходили убить меня,– сказала она тогда своим родным. Не понимаю, почему они ушли?» На второй день они узнали, что никого в селе не задерживали, не было и никаких «спецопераций». Убийцы вернулись к ним через неделю. Они выключили полностью свет в селе, чтобы сделать свое преступное «дело» под прикрытием темноты. «Ворота наши были открыты настежь,- рассказывала одна из ее воспитанниц. Дом полностью был оцеплен, весь двор был полон военными. Я поняла это по многочисленным синим огонькам – свет от фонариков, на стволах оружия». Девочки слышали чистую русскую речь без акцента тех, что зашли в дом и увели Малику. Узкие глаза под маской, которые им удалось рассмотреть под светом газового фитилька, который военные тут же потушили, запомнились им навсегда. По словам ее племянниц, как только раздалась автоматная очередь, синие огоньки «побежали» к воротам. Тут же послышался звук, похожий на свист, отъезжающих БТР-в.

За ночь до этого сельчане видели, как по селу разъезжали БТР-ы. видели это и Умажевы. Так как дом их находится у дороги, а БТР-ы несколько раз проезжали мимо их дома. Студенты, которые рано утром ехали в Грозный, видели след БТР-в, который вел с села к поселку Андреевская Долина, ближе к городу, где в это время дислоцировалось одно и воинских подразделений. Именно с этой части и приезжали, видимо, БТР-ры в в ночь убийства Умажевой. По словам ее родственников, она предчувствовала беду. Знала в эту ночь, с чем пришли к ней. Но ни одной интонацией она не дала понять своим родным, что она идет на смерть. Старенькая больная мать Малики умерла почти два года спустя после ее смерти. События той трагической ночи, которые произошли в святой месяц уразы, от нее скрыли. Она спрашивала, где Малика, ей отвечали: «Уехала в Москву, в командировку, на работу ушла…» или « не пришла с работы…» Она так и не узнала, что дочери ее нет в живых. Хотя, может быть, и чувствовала это...

Жители 18-тысячного села Алхан-Кала, одного из самых больших и самых пострадавших в районе, знают и помнят, что Малика Умажева, которую не сумели ни запугать, ни сломить была убита федералами. Принципиальная, не умеющая «молчать», «громкоголосая», она пожертвовала собой, спасая чужие, невинные жизни…

В Чечне нет списка убитых в результате военных действий граждан, никем не велся точный учет убитых, раненых. Если бы такой учет велся, и сегодня огласили бы список убитых женщин и детей - жертв войны, мы бы, наверное, ужаснулись… Малика Умажева (1946), Малика Тайсумова, Марьям Арсамикова, Зара Калиева (1963), Е.П.Сатина (1944), Петимат Бисултанова(1980), Зура Эстамирова (1936), Малика Эльбердова (1968), Залпа Курбанова (1949), Лайла Чапаева (1949), Камета Исаева (1971), Залпа Гарбулатова(1951), Зарема Байсултанова (1975), Мадина Мусаева (1984), Табарик Давлетмурзаева (1979), Кулсам Берсанукаева (1962), Малика Тагирова (1962), Таху Эскиева (1958), Роза Умарова (1970), Халистат Мусаева (1960), М. Таймасханова (1919), Малика Исбахиева (1958), Сацита Сугаипова (1958), Рукият Абдулхаджиева (1951), Люба Джантаева (1950), Зина Баймасханова (1962), Лайла Тепсуркаева (1958), Зинаида Исмаилова (1960), Фатима Исмаилова (1980), Хеда Исмаилова (1987), Зина Исраилова (1952)…

Все эти женщины из села Алхан-Кала, пострадали от рук преступников как с той, так и с другой стороны. Не было бы войны, они были бы сегодня живы.

Это «прямые» жертвы войны. Но есть еще тысячи «косвенных» жертв… Это женщины, которые на протяжении более десяти лет находились под тяжелейшим прессом войны, что чревато плачевными последствиями. Как утверждают гинекологи, каждая вторая чеченская женщина, пережившая войну, больна. Отсюда неблагополучная беременность, тяжелые роды, врожденные патологии детей. Катастрофический рост онкологических заболеваний, туберкулеза и других видов тяжелых заболеваний в Чечне, причем ранее неизвестных, все это следствие войны.