Боги современного мира: секс

- Кто лежит на пляже? Мужчины и женщины? Может быть... Но они настолько безлики, что на самом деле это всего лишь тела. Не более!
Агата Кристи “Зло под солнцем”



Когда в 60-х годах прошлого века случилась сексуальная революция, кричали женщины “Ура!” и в воздух лифчики бросали.
Любопытно, что из моды вслед за лифчиками сразу же вышел женственный тип и вошел совершенно мальчишеский, а девушки бросились голодать, чтобы походить на новую икону красоты – Твигги с её детским личиком и фигурой подростка. Новые похудевшие тела были наряжены в мини-юбки, открывавшие тоненькие ножки, которые по стандартам, скажем, века XVIII постыдилась бы показать какая-нибудь заморенная работой крестьянка, но таковы были стандарты новые, именно крайняя худоба была объявлена привлекательной.
Человечество же начало веселиться, познавая собственную сексуальность, и всячески раскрепощаться. Например, вошли в моду свингерские вечеринки, такую можно наблюдать, скажем, в фильме “Ледяная буря”. Режиссеры принялись радостно осваивать новые, ранее запретные территории: педофилия (“Лолита”), инцест (“Луна”), гомосексуализм и т. д.

Веселье, хотя на тот момент человечество ещё об этом не знало, закончилось 5 июня 1981 года, когда Центр по контролю и профилактике болезней США обнаружил новую болезнь, названную тогда “болезнью четырех Г”: все заболевшие оказались мужчинами, практиковавшими гомосексуальные сношения. Очень скоро оказалось, что болезнь эта типична не только для гомосексуалов.
В жизнь человечества вошел СПИД, заболевание, передающееся в первую очередь половым путем.
И люди испугались.

Веселые диско-вечеринки, сделавшие легендарным клуб “Студия 54”, прекратились: “ Мода на диско закончилась, возможность заражения СПИДом делала случайные сексуальные связи опасными. Клуб потерял прежнее значение и был окончательно закрыт в 1986 году.”
Итак, секс стал символом смерти, эту иронию наверняка бы оценили поэтичные французы, придумавшие когда-то определение “маленькая смерть” для оргазма.

В свете смерти заниматься сексом стало не так уж приятно, поэтому в 90-х человечество увлеклось наркотиками. Об этом снимались самые скандальные фильмы, в моду вошел “героиновый шик”, возможно, потому что, хотя игла и представляла собой опасность, в сознании человечества она была все же меньшей, чем та самая случайная сексуальная связь.
Но уже к концу 90-х культовый статус приобрела “Матрица”: содержащий отсылки к философским и религиозным идеям фильм, уводящий человека из реального мира на территорию воображения, фильм, герои которого выглядели суровыми и, несмотря на черную кожу, подчеркнуто асексуальными.

В 2001 году стартовала трилогия “Властелин колец” и вышел на экраны первый “Гарри Поттер”, а волна поттеромании потрясла весь мир. Эти фильмы и книги много говорили не о сексе, а о любви и в той или иной степени возвращали зрителей и читателей в детство. Человечество круто повернуло назад к традиционным и семейным ценностям, и экранные гомосексуалисты, если уж их показывали, чаще всего оборачивались семейной парой со свойственными семейным парам проблемами, посвященными, в частности, воспитанию детей (как, например, в сериале “Отчаянные домохозяйки” или фильме 2010 года “Детки в порядке”).
Помимо всего этого благодаря развитию интернета появился виртуальный секс, то есть секс, исключивший из процесса получения удовольствия человеческое тело как таковое, либо оставив только одно тело из двух.
Казалось бы, секс умер ещё раз, как тогда, когда появился СПИД.

Но параллельно со всем этим начали происходить другие, довольно странные вещи.
Глянцевые журналы, как заведенные, наперебой талдычат о сексуальности. В журнале Cosmopolitan целый раздел называется “Секс и любовь” (заметьте, секс стоит на первом месте). При тыканье кнопочкой на страницу популярного женского портала Woman.ru вы прямо сейчас можете обнаружить статьи под названиями “Как соблазнить мужчину по знаку зодиака” и “Теперь нет необходимости откладывать секс до третьего свидания” с жизнерадостной подписью под фотографией, иллюстрирующей это счастливое известие, гласящей: “Сегодня секс – отличный повод для знакомства!”

Косметические бренды, продвигающие свои товары, наперебой зазывают купить “чувственный” парфюм, тушь, позволяющую создать “соблазнительный” изгиб ресниц и помаду для эффекта “сексуальных губ”.
Самая популярная актриса планеты Анджелина Джоли технически представляет собой идеал сексуальной женщины: изгибы, губы, взгляды и прочие необходимые характеристики щедро прилагаются к этой матери-героине.

В видео-клипах поп-групп девушки с первых тактов мелодии начинают тыкать бюстами в экран, щедро демонстрируя обнаженные части своих глянцевых тел. Не уступают им и молодые люди, например, модный певец Мика, очень разумно не желающий терять никакую часть своей аудитории, и поэтому загадочно отвечающий и обычным и гей-изданиям, что он не приклеивает лейблы к своей ориентации, любит выделывать в клипах различного сорта кренделя, за которые ему бы неплохо платили и в гей и в женском стрип-клубе.
Что касается кинематографа, то главные сексуальные экранные потрясения последних лет связаны с двумя фильмами: в “Черном лебеде” главным действующим лицом стала попа артистки Портман, блеснувшей также в сцене лесбийской любви с артисткой Кунис, а в фильме “Антихрист” режиссер Ларс фон Триер поступил с женскими гениталиями способом, предписанным ему психиатром в качестве избавления от детских травм (ок, здесь я просто издеваюсь над режиссером фон Триером, но кто может меня винить?).

В отношении ТВ мне судить сложно, я смотрю только те сериалы, которые сама выбираю, из них сексуальная тематика была широко представлена только в Mad men: тема, безусловно, раскрыта, раскрывали её со всех сторон, но, поскольку только её и раскрывали, смотреть я бросила с середины первого сезона.

Итак, просится констатация: секс жил, секс жив, секс будет жить, Гарри Поттер ему не помеха, Властелином колец его не убьешь. А секс, как говорил доктор Кокс, занятие жизнеутверждающее, с чем я спорить не стану.
Вот только радость жизни – последняя вещь, которая приходит мне на ум, когда я сталкиваюсь со всеми перечисленными явлениями, даже минуя отрезанные гениталии в фильмах фон Триера.

Обмазанные глянцевым маслом или покрытые арт-хаусными прыщами колышущиеся зады, груди, ноги и члены, выпяченные губы Анджелины Джоли, вылизанные Фотошопом до неузнаваемости лица звезд или пустоглазые физиономии моделей в рекламе “чувственных” парфюмов кажутся мне какими угодно, только не привлекательными, только не чувственными, только не манящими, только не соблазнительными. И совсем, я даже напишу так – СОВСЕМ не настраивающими на сексуальный лад.

Для начала я согласна с психологом Бертом Хеллингером: само понятие секс – пустое, холодное и совсем не чувственное. Он предлагает ему на замену понятие “сладострастие”, но, увы, в нашем сознании оно слишком плотно связано с образом какого-нибудь похотливого старикашки, тяжело дышащего на юный объект страсти.

Придется остаться при сексе, хотя мне больше нравится понятие “сексапил” в трактовке Джулии Ламберт из “Театра” Моэма:
“Смешно предполагать, что я достигла бы своего положения, если бы во
мне не было "сексэпила". Почему люди приходят в театр смотреть на
актрису? Да потому, что им хотелось бы с ней переспать. Думаете, публика
ходила бы три месяца подряд на эту дрянную пьесу, да так, что в зале
яблоку упасть негде, если бы у меня не было "сексэпила"? Что такое, в
конце концов, этот "сексэпил"?”
Дальше Джулия начинает пародировать актрису, пользующуюся славой секс-бомбы:
“Веки ее опустились, сладострастно прикрыли глаза, тело под
платьем начало извиваться волнообразным движением. Взгляд стал
соблазнительно бесстыдным, как у Лидии, змеившиеся жесты - манящими. Она
заговорила, как и та, слегка растягивая слова, отчего каждая ее фраза
казалась чуть непристойной.
- Ах, мой дорогой, я так часто слышу подобные вещи. Я не хочу вносить
раздор в вашу семью. Почему мужчины не могут оставить меня в покое?
Это была безжалостная карикатура.”
Эта “безжалостная карикатура” в сравнении с тем, что можно наблюдать сейчас на экранах и рекламных плакатах, - поведение девицы, выпущенной из пансиона изящных манер.
“Джулия не знала пощады. Ей стало так смешно, что она расхохоталась.
"Что ж, одно не вызывает сомнений: может, у меня и нет "секс эпила", но
кто увидел бы, как я копирую Лидию Мейн, не нашел бы его потом и у нее".

Мне хотелось бы знать, неужели кто-то действительно находит этот самый “сексапил”, эту самую притягательность в нынешних макаках, скачущих по экрану, тряся задами, и раскрывающими густо накрашенные рты, чтобы исторгнуть строчки вроде:
“ Я вся такая внезапная,
Восходит солнце на западе.
И, день, и ночь о тебе одном.
Все мои мечты.””
Мне хотелось бы знать, находит ли кто-нибудь чувственным видео-ряд к композиции Eric Prydz “Call On Me”, где изображение пестрит вот такими кадрами?


Мне любопытно, кого может “завести” лицезрение безголовой певицы Тони Брекстон, надрывно голосящей “Please” в клипе, половина кадров которого прицельно демонстрирует её грудь?
Я имею в виду, кого-то, кроме выпущенного из мест не столь отдаленных или отслужившего положенный срок в армии?


Или вот певица – OMFG – Анна Семенович, к примеру. Я не исключаю, что она хороший человек, и ей в глубине души тяжело от того, что страна помнит её не совсем в лицо, но ответьте мне на вопрос: это действительно фотография соблазнительной женщины? Но у неё же, простите, “пупки вместо глаз”!


Что же касается секс-богини Анджелины Джоли, то у этой дамы есть 2 варианта подачи себя.
Первый она практиковала преимущественно во времена боевой юности, когда выходила замуж по пять раз в месяц, украшала себя татуировками и целовалась со своим братом взасос. Выглядело это примерно так:


Легендарные Петров и Васечкин в свое время подобный вид восприняли очень верно и здраво: “Щас съест.”
Второй вариант мы наблюдаем в нынешние годы, когда Анджелина остепенилась и взвалила себе на плечи судьбы всех голодающих детей в мире:

Рот по-прежнему приоткрыт, но уже как бы с оттенком усталой обреченности, без прежнего азарта, грудь все так же пышна, но в глазах такое беспокойство за судьбы детей в Африке, что, будь я мужчиной, мне бы хотелось не валить эту даму на ближайший сеновал, а отдать последнее, чтобы облегчить судьбы страждущих.
Возможно, из-за того, что я не мужчина мне и кажется, что к “сексапилу” все это никакого отношения не имеет.

Обратимся к сексуальным призывам, ориентированным непосредственно на женщин, то есть к рекламе косметики, проведя небольшой сравнительный анализ.

Реклама помады 1940-х годов: нарисованная милая барышня загадочно смотрит мимо кадра с полуулыбкой Джоконды.


Реклама 1957 года: классическая красавица сдержанно и повелительно смотрит на зрителя, соединяя в себе элегантность и призыв.


Реклама 1964 года: легкомысленная красотка игриво облизывает губы.


Реклама 1992 года: по-настоящему чувственная женщина находится со своей помадой в страстных отношениях.

Реклама 2010 года: грудь Скарлетт Йоханнссон, подчеркнутая затемнением её шеи и половины лица, поверх которой имеется голова с прической и макияжем, подражающим Мерилин Монро.


Даже не затрагивая вопроса, какого лешего мне, женщине, пытаются продать грудь Скарлетт Йоханнссон (я все равно не возьму, на черта она мне сдалась с таким глупым лицом в комплекте?), я ответственно заявляю, что нахожу по-своему сексуально привлекательной каждую женщину в каждой из этих реклам, даже нарисованную. Но только не Скарлетт Йоханнсон. Из-за продажи груди. Из-за глупого лица. Из-за навязчивого, искусственного, ненастоящего, не работающего “сексапила”, который нельзя нарисовать в CG-отделе или Фотошопом, нельзя склеить при монтаже, нельзя включить выпячиванием груди, как бы ни была та пышна и хороша.
Потому что никакого сексапила в грудях, задах и других частях в отрыве от всего остального – нет.
Я даже напишу вот так – НЕТ, и не пытайтесь меня убедить, что я просто не понимаю, потому что это только мужчинам и можно понять сексапил женщин.
В картинке ниже тоже нет никакого сексапила:

Что может быть сексуально привлекательного в этом чистеньком, аккуратненьком, выглаженном мальчике с его бой-скаутским личиком, бессмысленным взглядом и аккуратно выстриженными бровками? Почему эта картинка позиционируется как секси-образ? За счет полуобнаженности? Но это же просто витрина, демонстрирующая хорошую работу стилистов, которая не станет более соблазнительной и чувственной, даже сними ты с него эти трусы с лосями.
Допустим, мне этот юноша уже не подходит по возрасту. Хорошо, пускай будет более подходящий артист Райан Рейнольдс:

И что же должно, помимо обнаженного торса, манить и соблазнять в нём? У него же лицо официанта, пришедшего принять заказ. И почему он стоит, слегка согнувшись? У него болит спина? Даже если это намекает на активную сексуальную жизнь, лично мне при взгляде на него думается только о средствах от ревматизма.


Тем не менее, всех этих мальчиков-пионеров и дяденек-официантов исправно раздевают, снимают на обложки журналов и предлагают считать секс-кумирами.
Неужели несексуальное может стать сексуальным, если стянуть одежду? Неужели действительно манят и вызывают желание силиконовые бюсты, за которыми почти не видны туповатые лица? Как вообще можно хотеть что-то с туповатым лицом? И чем это отличается от сношений с резиновой Зиной, купленной в магазине?

Вот это, - говорят мне СМИ – самая сексуальная российская певица Алекса.
Я бы руки поотрывала тому, кто её сделал такой “сексуальной”, и у меня в голове не укладывается, что кто-то может вожделеть этого несчастного изуродованного ребенка:


А вот это, - продолжают просвещать в плане сексуальности – сексуальная певица Нюша:

О, да, какой сексапил. Взгляните на это лицо, оно прямо вопиет “Соблазн, чувственность, желание, приди ко мне, я подарю тебе страстную ночь!” Да я видела продавщиц в магазине, которые ненавидят тех, на кого смотрят, меньше, чем эта влекущая, к поцелуям зовущая Нюша.

И, наконец, супер-сексуальная звезда Бейонсе. Здесь мне уже просто хочется спросить: “Are you fucking kidding me?” Кто, когда, по какой причине может счесть притягательным эту жуткую отталкивающую позу, эти пустые глаза и глупо открытый рот?


Глядя на весь этот “сексапил”, хочется бежать и спасаться. Если бы я была мужчиной, и меня всем этим постоянно атаковали, я бы стала геем. Потому что это уже не просто непривлекательно, это омерзительно, как вот этот клип, создатели которого, кажется, искренне уверены, что демонстрируют что-то необыкновенно сексуальное и умное (последнее особенно печально).

“Are they trying to turn him gay?” – спрашивает кто-то в комментариях к этому зрелищу. К сожалению, быть геем тоже не очень-то выход. Придется смотреть все на тех же Райанов Рейнольдсов, актеров сериала “Сплетница” и певца Мику, а ни один из них не стоит того, чтобы быть геем.
Прошу прощения, понравилось:


Псевдо-сексуальность атакует со всех сторон с наглым, агрессивным, я бы сказала - истерическим напором, переходя все границы вкуса, здравого смысла и не имея больше ничего общего с настоящей чувственностью. Недаром героями игривых комедек повсеместно становятся, прошу прощения, ботаники-задроты, потому что только они, да подростки в силу гормональных причин ещё способны воспринимать как объекты желания женщин вроде Анны Семенович. Во всяком случае, мне хочется верить, что ни один вменяемый мужчина, если только он “не пьян, не спит, не под наркозом”, не сочтет эта даму притягательной.

Камеры фотоаппаратов и объективы камер залезли сначала женщинам под юбки, затем в вырезы и трусы ко всем подряд. Скоро, я думаю, полезут непосредственно в тела, как во время медицинских осмотров, или заставят “сексуальных” героев шоу-бизнеса скидывать с себя кожу, а потом и все остальное, как Робби Уильмс в потрясающем клипе “Rock DJ”. Потому что притупилась чувствительность зрителя.
Камеры показывают все больше, реакции все меньше. Камеры уже не знают, куда залезть, а нужно именно-то лезть и прекратить. Лезть все равно больше некуда. Потому что этот процесс был неправильным, он пошел не так с самого начала, с того момента, когда женщины скинули с себя лифчики (чем они им так мешали???). Вслед за лифчиками отправилась в мусорное ведро соответствующая манера поведения и любое понятие о благопристойности. В сексе, настоящем, страстном, горячем, да простится мне сие выражение, сексе, обязательно должен присутствовать элемент непристойности. Но, чтобы он был, необходима его противоположность – благопристойность, как для того, чтобы знать, что такое горячо, нужно знать, что такое холодно. Изымите из уравнения благопристойность, и через 50 лет для того, чтобы вызывать у зрителя слабое подобие того, что вызывало раньше лицезрение женской ступни, вам придется устраивать гинекологический осмотр.

Об этом и говорит Эркюль Пуаро в “Зле под солнцем”, фрагмент этого разговора стоит у меня в эпиграфе к тексту:
“ Мистер Барри вступил в разговор с видом знатока:
- Возможно. Но даже если на мой вкус в своем большинстве они слишком
худые, там все же есть несколько экземпляров, на которые приятно
посмотреть!
Пуаро энергично запротестовал:
- Я придерживаюсь другого мнения! Им не хватает таинственности! Может
быть, в силу моего возраста я и принадлежу к людям старого мышления, но во
времена моей молодости все было иначе! Щиколотка, мелькнувшая под вьющимся
подолом платья, приятная округлость бедра, угаданная сквозь ткань, колено,
случайно подмеченное в шуршащей пене украшенных бантиками нижних юбок...
- Да вы ужасный бесстыдник, - со смехом заметил майор.
- Во всяком случае, - заявила мисс Брустер, - теперь наша одежда
рациональна. Это намного лучше.
- Безусловно, - подтвердила миссис Гарднер. - Видите ли, месье Пуаро,
современные молодые люди ведут свободную здоровую жизнь. Мальчиков и
девочек больше не разделяют, они играют вместе и...
Смутившись, она слегка покраснела.
- И благодаря этому, - продолжала она после короткого колебания, - у
них не появляется дурных мыслей.
- Вот об этом я и говорю. Это и прискорбно, - возразил Пуаро.”

Именно – прискорбно.
То есть у них, очень молодых людей, появляется масса “дурных мыслей” о том, как залезть друг другу в штаны, как им то советуют видео-клипы, фильмы и песенки. Но поскольку ничего, кроме самого процесса залезания, все эти источники предложить не могут, в результате со временем он превращается в мероприятие физиологическое, приравненное к сморканию и чистке ушей ватными палочками. И все это с благословления СМИ, которые так радуются тому, что теперь “Секс – отличный повод для знакомства!” А то и не повод вовсе, как в сериале “Секс в большом городе”, где у современной женской сексуальности было 4 не слишком привлекательных лица: истерички, мужененавистницы, ханжи и веселой потаскушки, относящейся к мужчинам как к живым вибраторам. Кто из них вам больше нравится, дорогие мужчины? Кто больше влечет, манит, соблазняет и заставляет неровно дышать?

Все эти части тела, разложенные на экранах, как в витрине мясного магазина, зазывно приоткрытые рты под холодными, подернутыми легким отвращением, или просто лишенными намека на осмысленное выражение, глазами, сладко-гладко-выбритые Барби-Кены, не имеющие никакой персоналии подкаченные торсы, все эти всадники секс-Апокалипсиса без головы – кого из них мы сильнее желаем?
"Миссис Гарднер была явно шокирована, но Пуаро невозмутимо развивал
свою мысль:
- Да, да, прискорбно! Вы уничтожили таинственность, вы уничтожили
романтику. Отныне все стандартно, даже любовь...
Эти выставленные напоказ тела наводят меня на мысль о морге..."

Альфред Хичкок, знавший об одержимости, страсти и желании больше всех современных режиссеров с их познаниями в анатомии, снял когда-то в фильме “Головокружение” одну из самых вызывающе, до нервных вздрагиваний сексуальных сцен в мировом кинематографе, в которой мужчина видит женщину, а женщина на него не смотрит, но знает, что он видит её, и начинает хотеть обладать этой женщиной мгновенно, тут же, сразу же, потому что она воплощает собой то, что больше нигде не воплощается в современной жизни, - Загадку и Мечту. Мы видим женщину в профиль, у неё строгая прическа, и эти закрученные в пучок волосы режиссер будет показывать потом снова и снова, потому что для мужчины они складываются в спираль бесконечности, бесконечного притяжения и абсолютной невозможности “To have and to hold”.


Но современные режиссеры то ли не смотрят Хичкока, то ли считают, что он давно устарел со своим саспенсом, смыслом, умом, вкусом и настоящим знанием о том, как выглядит смутный объект желания.
Все эти объекты больше не смутные, они очевидны, поданы на подносе, ими тычут прямо в глаза, и Google показывает, как выглядит современное представление о “Vertigo”:


Но у кого, кроме полупридушенного гормонами подростка, будет кружиться от этого голова, и учащаться дыхание?
Никому не кажется странным, что героиня Натали Портман в “Черном лебеде” сбежала от мужчины искать настоящей страсти в объятия другой девушки? Это был плохой фильм, но даже плохие произведения искусства – это зеркала, пускай мутные, настоящей жизни. И режиссер, сам того не желая, может сказать ненароком правду о реальности: рушатся последние бастионы загадки и тайны, ослабевшая, одряхлевшая, дышащая на ладан сексуальность бежит, не разбирая дороги, куда угодно, в запретное, а потому ещё хоть чуточку “горячее” и вызывающее какие-то эмоции.
Она бежит, как загнанный зверь, потому что знает, что уже почти мертва, а перед ней – стол патологоанатома, на котором препарируются безликие части тела, груди, зады, губы, члены. Останки.

И, когда я вижу на экране глупеньких трущихся о камеру девочек или перепуганных мужчин, которых заставили снять рубашку, чтобы позировать для статьи о “самых сексуальных”, мне кажется, что никогда ещё секс не был так близок к смерти.