Бог из машины


Центр небольшого села. Пыльный блин рыночной площади. На площади – две старушки.
- Слыхала, Семеновна?
- Чтой-то?
- Отменили, говорят, модернизадницу!
- Да как так?
- А вот так. Я вчера иду, а сосед мой, новый, с городу приехавший, в контору, должность-то смешная у него еще, не выговоришь, как же его?
- Брандмейстер?
- Похоже, да нет, а вот как: гонтмахер. И энтот, значит, городской гонтмахер все свои причандалы в огороде зарыват. И твитырь, и ойфон, и ойпад.
- Это что же за ойпад?
- А дощечка у их, у городских, така специальна. Они ее, значит, пальцем дрочуть, а она им показыват, как курями в свиней кидать. Така для сельского хозяйства нужная.
- Вона что.
- И вот значит он это все закапыват. А я ему – Милай, это ты что же? А он мне – Схороню, бабушка, до времени. А ты, говорит, ступай.
- Вона что.
- А у Кудриных сын с городу вернулси. Он было поехал тоже в это, как его, Сколь-ково, вишь, на гонтмахера учиться. А тута говорят – все. Будет тут теперь ПТУ для нефтяников. А ты, говорят, езжай домой, коровам хвосты крути, модернизатор. Мать-то плачет. Думали, пристроили сына, а вота.


- А я-то вчера иду, дивлюся: полицейский-то наш пьян напилси, татарин-то, ходит, орет: быть мне снова милиционером! Ужо, говорит, бабки, до лабазу не ходите, всех порешу.
- И энтот еще, Васька-писюлек…
- Алкаш-то с болота? Настрогал детишек, бесстыжие зенки, они по деревне и валандаются.
- Он, он. И говорит таперича: приедет, говорит, с городу политрук Шнурков, да медаль мне выдаст. Мое, говорит, время.
- Поди ж ты. От ведь сволочь.
На площадь, дребезжа, въезжает желтая «Лада-Калина». Из автомобиля выходит пожилой, но крепкий человек, пытается изобразить на восковом лице улыбку.
- Здорово, бабоньки!
- Здоровенько. Ты кто жа есть?
- Да, скажем, антиквар.
- Енто что же, заместо гонтмахеров, стал быть?
- Неважно. Вы вот что, скажите. У вас тут на селе амфор ни у кого нет?
- Это каких же таких анфор?
- Ну, горшков таких глиняных старых нет ли?
- Милай, тазы эмалированные у кого, может и есть, а горшков.
Лицо человека становится серым. Человек, грозно:
- А если поискать?
Старушки, охнув, оседают в дорожную пыль.