Геоисторические закономерности и специфические особенности эволюции военно-политических систем му

Парвин Дарабади

доктор исторических наук,

профессор кафедры международных отношений Бакинского Государственного Университета (Баку, Азербайджан)

Геоисторические  закономерности и специфические особенности эволюции  военно-политических систем  мусульманского Востока и христианского Запада.

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,
Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд.
Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?

Джозеф Редьярд Киплинг (1865–1936)
БАЛЛАДА О ВОСТОКЕ И ЗАПАДЕ [1]

В в е д е н и е

Драматические события первого десятилетия ХХ1 века, связанные с крахом политики «мультикультурализма» в Европе и последующим усилением антиисламских и антихристианских тенденций в обществах ряда ведущих стран Запада и Востока, терактами  со стороны как христианских, так и мусульманских экстремистских сил вновь реанимировали обострение  отношений между этими крупнейшими цивилизационно-религиозными сообществами, их идеологиями и ценностями. В ряде событий в христианской Европе и мусульманском Востоке весьма отчетливо проглядываются контуры хантингтоновских межцивилизационных столкновений, чреватых куда большей опасностью для всего человечества, чем даже возможная грядущая ядерная война. Наряду с этим в наступившем  столетии наблюдается появление совершенно нового по своей социально-политической сущности явления глобального масштаба – геотерроризма – детища геополитики ХХ1 века, когда  методы ведения борьбы как международных террористических структур, как и противостоящих им антитеррористических коалиций мало чем отличаются друг от друга. Достаточно понаблюдать за военно-политическими процессами, протекающими в первом десятилетии нынешнего века в Ираке, Афганистане, а за последний год и на Арабском Востоке. Все это актуализировала необходимость обратиться к прошлому и рассмотреть предыдущий многовековой период противостояния  Запад-Восток,  общие геоисторические закономерности и специфические особенности эволюции их военно-политических систем на фоне динамики геополитических изменений соотношения сил на мировой арене за последние полутора тысяч лет. Тем более что зловещие признаки  возобновления «крестовых походов» и «столкновений цивилизаций» уже начали проглядываться в наступившем столетии. Все это может привести к тому, что всемирный политический коллапс может наступить горазда раньше, чем планетарная экологическая катастрофа.

Геоисторические корни формирования  военно-политических систем  мусульманского Востока и христианского Запада.

Одним из важных составных частей  процесса исторического развития мусульманского Востока и  христианского Запада на протяжении почти полутора тысячи лет, охватывающей периоды Средневековья, Нового и Новейшего времени, явилось формирование и совершенствование их военно-политических систем.

Причем, если военная организация ведущих христианских стран средневековой Европы формировалась на основе античных греческой и римской военных систем,  то  военное дело в странах мусульманского Востока на протяжении всего Средневековья развивалось на фундаменте военного опыта предшествующих двух тысячелетий, в особенности, ассирийско-мидийской,  византийско-персидской  и гунно-тюркской военных систем. При этом она синтезировала в себе в той или иной степени основные элементы трех наиболее крупных военных систем этой эпохи –  арабской, персидской и монголо-тюркской.[2]

В то же время на развитие военных систем наиболее крупных государств мусульманского Востока – Арабского халифата, а затем империи Тимурленга, Османской и Сефевидской держав накладывали свой отпечаток их специфические местные общественно-политические, социально-экономические, национально-этнические и культурно-психологические особенности, среди которых одно из центральных мест занимал религиозный фактор.

Зародившийся в начале У11 века на Аравийском полуострове Ислам, который в эпоху Средневековья являлся, по выражению немецкого военного историка Х1Х века Ганса Дельбрюка, «военно-политической организацией народа»[3], сформулированные в священном Коране основные принципы «джихада» и морально-этические нормы его ведения, стали той самой прочной идеологической базой, которая обеспечила грандиозные победы Омейадского и Аббасидского халифатов, а впоследствии органически вписалась в военные системы средневековых мусульманских государств Востока и, прежде всего, государств тюрков-сельджуков, империи  Тимурленга, Османской   и Сефевидской держав.

На протяжении Средних веков мусульманский Восток был единственным цивилизованным соседом христианской Европы. Все Средневековье прошло под знаком почти непрерывного военно-политического противостояния между двумя этими цивилизационно-религиозными объединениями. Ко времени, когда европейские крестоносцы достигли Ближнего Востока в конце XI века, Ислам уже успел вобрать в себя элементы трех основных военно-политических систем  Востока: арабской, персидской и тюркской, каждая из которых внесла свой вклад в усиление мощи исламского оружия.

Высокая эффективность восточной военной системы была продемонстрирована в период крестовых походов Х1-Х111 вв., когда, несмотря на ряд первоначальных впечатляющих успехов крестоносцев, в целом они закончились для Запада провалом. Не случайно, что именно к этому периоду относятся создание в ряде стран Европы своих военно-религиозных организаций – монашеско-рыцарских орденов, просуществовавших вплоть до ХУ1 века. Именно через Восток на Запад пришли легкая кавалерия, огнестрельное оружие, а также ряд тактических усовершенствований.

Появление в начале Х1 века на Переднем и Среднем Востоке новой мощной военно-политической силы в лице тюрков-сельджуков, а затем с начала Х111 века монголо-тюрков внесло свою существенную лепту в совершенствование военных систем ряда крупных государств этого региона и нашедших в конце концов свое концентрированное выражение в течение четырех столетий, начиная с Х1У в. и вплоть до ХУ11 в. в империи Тимурленга, Османской и Сефевидской державах. В них органически соединились основные элементы по существу во многом родственных пустынной арабской и степной тюркской военных организаций. Арабо-тюркская военная система занимала вплоть до Нового времени доминирующее положение во всем мусульманском Востоке.

Как и на Арабском Востоке в этих военных системах происходило слияние религиозных и военных факторов,  которые позволили на протяжении трех столетий – Х1У-ХУ1 вв. оказывать достаточно мощное военно-политическое давление на страны Запада. В частности, военная мощь Османской империи достигла в ХУ1 веке такого уровня, что перед ней раздираемые междоусобицами ведущие страны Западной Европы устояли благодаря, прежде всего,  наличию противоречий между ведущими державами средневекового Востока – Османской империей и Сефевидской державой.

В свою оче­ре­дь  реа­ль­ная ту­рец­кая уг­ро­за Ев­ро­пе в XV-XVI вв. под­тал­ки­ва­ла ряд за­пад­ноев­ро­пейс­ких го­су­дарств - Ве­не­цию, Пор­ту­га­лию, Ис­па­нию, Анг­лию, Папс­тво, гер­манс­кие го­су­дарс­тва и ряда других  к соз­да­нию ан­ти­османской воен­но-по­ли­ти­чес­кой коа­ли­ции с  мусульманскими го­су­дарс­тва­ми Ак-Коюн­лу, а за­тем и Се­фе­ви­дов, стре­мив­ших­ся, в свою оче­ре­дь контролировать тра­ди­цион­ные тор­го­вые магистрали и, прежде всего, Великий Шелковый путь, связывающие  Китай и Индию с рынками стра­н За­па­да. Для достижения этой цели, прежде всего, необходимо было вый­ти к Чер­но­му и Сре­ди­зем­но­му мо­рям. В свою очередь За­пад прес­ле­до­вал да­ле­ко иду­щие гео­по­ли­ти­чес­кие це­ли - соз­дать бла­гоп­рият­ные ус­ло­вия для предс­тоя­щей ко­ло­ниа­ль­ной экс­пан­сии в Азии, столк­нув друг с дру­гом и, тем са­мым, ос­ла­бив две мо­гу­щест­вен­ные вос­точ­ные мо­нар­хии - Ос­манс­кую им­пе­рию и Се­фе­видс­кую дер­жа­ву. К тому же на юго-западной  окраине Европы, на Пиренейском полуострове испанцам удалось к концу ХУ века, постепенно уничтожив арабо-мавританские эмираты, превратиться в достаточно сильное централизованное государство со своим мощным океанским флотом.

 Та­ким об­ра­зом, соз­да­ва­ли­сь пред­по­сыл­ки реа­ли­за­ции ве­ду­щи­ми ев­ро­пейс­ки­ми дер­жа­ва­ми при по­мо­щи формирующейся в этот период мощной «морс­кой си­лы» гео­по­ли­ти­чес­кой стра­те­гии "ана­кон­ды" - ус­та­нов­ле­ние кон­тро­ля и уду­ше­ния бе­ре­го­вых тер­ри­то­рий аф­ро-азиатс­ких стран, в пол­ной ме­ре осу­щест­влен­ия уже в XVIII-XIX вв., ког­да ка­пи­та­лис­ти­чес­кий За­пад, бла­го­да­ря про­мыш­лен­ной ре­волю­ции ухо­дит да­ле­ко впе­ред от без­на­деж­но отс­тав­ше­го фео­да­ль­но­го Вос­то­ка.

Закономерности и специфические особенности формирования военно-политических систем на Западе и Востоке в Новое время.

Отбившись к началу ХУ11 века от натиска мусульманского Востока христианский Запад начинает постепенно перехватывать военно-стратегическую инициативу. Во многом благодаря Великим географическим открытиям, в корне изменившим геополитический облик мира и   раз­ви­тию магистральных морс­ких тор­го­вых пу­тей, на­хо­див­ших­ся  под контролем за­пад­ных ев­ро­пей­цев, на фоне  упа­дка в це­лом ка­ра­ван­ной тор­гов­ли, при­вед­шей в свою оче­ре­дь  к на­ру­ше­нию ус­та­новившихся сто­ле­тия­ми тра­ди­цион­ных тор­го­во-эко­но­ми­чес­ких свя­зей стран Ближ­не­го и Сред­не­го Вос­то­ка, как со стра­на­ми Ев­ро­пы, так и с Ин­дией и Ки­таем, пос­лу­жи­ли од­ной из ос­нов­ных при­чин эко­но­ми­чес­ко­го и свя­зан­но­го с ним военно-по­ли­ти­чес­ко­го  упад­ка всей му­су­ль­манс­кого Востока на ру­бе­же XVII-XVIII веков. К этому следует добавить и тот немаловажный геостратегический фактор, что страны мусульманского Востока, оставшись на уровне времен Синбада-Морехода, так и не стали обладателями «морской мощи» (Sea Power), включающей в себя, согласно концепции американского адмирала А.Мэхэна, три основных компонента – военно-морские флот + торговый флот + военно-морские базы,  ибо как заметил в свое время Бернар Кара де Во, «мусульмане … в целом не слывут большими любителями морского дела».[4]

Об­ла­даю­щая к это­му вре­ме­ни мощ­ной морс­кой си­лой сравнительно ограниченная  в пространственном отношении та­лас­сок­ра­ти­чес­кая За­пад­ная Ев­ро­па су­ме­ла выиг­ра­ть гео­по­ли­ти­чес­кую схват­ку с ог­ром­ным теллу­рок­ра­ти­чес­ким Вос­то­ком, "пог­ру­зив­шим­ся" в си­лу ря­да об­ъек­тив­ных и суб­ъек­тив­ных при­чин в дли­те­ль­ный "ле­тар­ги­чес­кий сон", от ко­то­ро­го он оч­ну­л­ся ли­шь бла­го­да­ря гроз­ным рас­ка­там ХХ ве­ка.

Наметившийся начиная с ХУ11 века мощный экономический рывок Запада, ставшим возможным благодаря появлению централизованных крупных государств в Западной Европе со сравнительно стабильными политическими режимами не мог не сказаться и на развитии военных систем формировавшихся в этот период великих европейских держав – Англии, Франции, Испании, Австрии, а с начала ХУ111 века – Пруссии и России.

Уже в эпоху позднего Средневековья в Европе сформировалось ясное понимание, что господство на океанах и морях становится предпосылкой гегемонии континентальной. Практика морских войн и крупных военно-морских экспедиций институционализировалась в Европе в целенаправленное развитие, стала важным составляющим элементом динамического стремления к максимальному расширению сфер влияния. Именно в ХУ11-ХУ111 вв. появляются «морские державы» со своими мощными военными флотами. Формирование централизованной военной организации, регулярных армий и флотов, обладание высокотехнологическим по тем временам огнестрельным вооружением, совершенствование стратегии, тактики и оперативного искусства в ходе ведения многочисленных войн   в Европе не могло не сказаться на качественном росте военного потенциала ведущих европейских держав, а в целом давали Западу стратегическое преимущество в ходе  колониальных войн на Востоке. Причем, Восток проиграл Западу, прежде всего, в борьбе за господство на морских просторах. В то же время именно наличие крупного флота в Средиземноморье во многом позволило Османской империи продержаться до начала ХХ века. В целом же  наметившееся в этот период экономическое отставание восточных стран не могло не сказаться и на развитии их военных систем, что и позволило западноевропейским странам приступить к планомерной колониальной экспансии на восточном и южном направлениях.

    Касаясь вопросов эволюции и совершенствования военной системы стран мусульманского Востока в Новое время, то следует заметить, что хотя  в начале Х1Х века в ряде стран Востока, в частности в Турции и Персии,  были предприняты первые попытки привести свои вооруженные силы в соответствие с передовой европейской военной системой, однако это не дало ожидаемого эффекта, что наглядно продемонстрировали целый ряд русско-турецких и русско-иранских войн ХУ111-Х1Х вв. Обладая мощной морской силой в лице Черноморского и Каспийского военного флотов и передовой  для того времени военной организацией в лице регулярной армии России  удалось утвердиться на просторах Черного и Каспийского морей и значительно расширить сухопутные границы своей империи, включив в ее состав Крым и Кавказ, а во второй половине Х1Х века и Туркестан.

Это было связано, прежде всего, с тем обстоятельством, что способы ведения войны мусульманскими странами Востока  в этот период уже не соответствовали  требованиям того времени, так как были напрямую связаны с существующим  архаичным феодальным социально-политическим строем. К тому же наблюдалось значительное экономическое и научно-техническое отставание стран Востока от ушедших далеко вперед ведущих держав Запада, в том числе и  полуфеодальной Россией. К тому же, как отмечал французский император Наполеон 1 в своем письме персидскому Фатали шаху, написанном  в 1806 г., хотя  "люди Вос­то­ка му­жест­вен­ны и да­ро­ви­ты», однако «нез­на­ние не­ко­то­рых ис­кусств (име­ли­сь вви­ду воен­ных - авт.) и неб­реж­ное от­но­ше­ние к дис­цип­ли­не, ко­то­рые уве­ли­чи­вают си­лу ар­мий, яв­ляют­ся для них бо­ль­шим не­дос­тат­ком в вой­не про­тив Се­ве­ра и За­па­да".

[5]

В свою очередь Фридрих Энгельс в конце Х1Х века подчеркивал, что ведение войны, выраженные в военных доктринах, в уставах и наставлениях европейских стран, сами по себе не могут изменять облик армий восточных стран, если налицо нет необходимых условий. В то же время он отмечал, что это еще не свидетельствовало о том, что восточные народы нельзя научить европейской тактике. Для введения европейской военной системы у восточных народов, прежде всего, необходимо создать офицерский и унтер-офицерский корпус, обученной по новейшей европейской системе, свободных от старых национальных предрассудков и пережитков и способных вдохнуть жизнь в новые формирования. Опыт формирования национальных вооруженных сил в странах Востока во второй половине ХХ века наглядно подтвердил верность этих суждений.

Касаясь такого важного  аспекта, в том числе и в военном деле, как национальный менталитет,   Ф.Энгельс еще в 1857 г. писал в частности  про афганцев: «Географи­ческое положение Афганистана и характерные черты народа придают этой стране такое политическое значение в делах Центральной Азии, которое едва ли можно переоценить… Афганцы - храбрый, энергичный и свободолюбивый народ… Война для них является развлечением и отдыхом от однообразных занятий хозяйственными делами. Афганцы разделяются на кланы, причем раз­личные вожди осуществляют нечто вроде федерального господства над ними. Только неукротимая ненависть к государственной власти и любовь к личной независимости мешают им стать могущественной нацией; но именно эта сти­хийность и непостоянство поведения превращают их в опасных соседей, под­дающихся влиянию минутных настроений и легко увлекаемых политическими интриганами, которые искусно возбуждают их страсти».[6] Эти мысли выдающего военного теоретика Х1Х века  нашли свое  наглядное подтверждение в ходе  военно-политических событий в Афганистане  в  ХХ веке и не потеряли своей актуальности  в  начале ХХ1 века.

ХХ век –  новый этап в эволюции военно-политических систем Запада и Востока

Тотальное военно-техническое превосходство Запада над Востоком, достигнутое благодаря промышленной революции и совершенствования политических систем великих держав, свое наглядное подтверждение получило в ХХ веке. В то же время специфические исторические военные традиции Востока нашли свое отражение в ходе многочисленных войн и вооруженных конфликтов, протекавших на протяжении прошлого столетия, когда основу тактики ведения вооруженной борьбы составляли постоянные нападения на тыл и фланги противника, ночные налеты и засады, удары по коммуникациям и опорным базам, умелое использование условий горной и пустынной местности и т.д. Именно они составляли основу теории иррегулярной (малой, партизанской) войны, выработанной в период Первой мировой войны и на практике успешно осуществленной английским полковником Т.Э.Лоуренсом в ходе боевых операций арабов против турецкой армии в пустынных просторах Аравии. Не случайно, что именно этому специалисту «малых войн» принадлежит мысль о том, что «вести войну с восстанием столь же хлопотно и утомительно, как есть суп с ножом».[7]

Этот опыт был значительно обогащен в ходе ряда последующих крупных и малых войн в ряде мусульманских стран Азии и Африки, в частности, в Алжире в 50-х годах против французской колониальной армии, в  Афганистане против советских войск  в 80-х гг. и  в Сомали против американских войск  начале 90-х гг. прошлого века и показал свою высокую эффективность. Аналогичная ситуация в той или иной степени наблюдается и в ходе антитеррористической операции НАТО в Афганистане против талибов.

В целом же опыт боевых действий вооруженных сил стран мусульманского Востока против иноземных вторжений за последние десятилетия показывает, что успешно сопротивляться агрессору в современных условиях возможно лишь в том случае, если вооруженные формирования добиваются высокой степени владения современным оружием; умело используют разнообразные средства для организации всех видов огневой поддержки наступления; устойчивой противотанковой и противовоздушной обороны; готовы как позиционной, так и маневренной обороне, к быстрой смене одних форм боя другими, в частности, умение вести боевые действия в особых условиях – ночью, на марше, при отражении морских и воздушных десантов, а также в условиях густонаселенных мегаполисов.

   В целом богатейший опыт ведения национально-освободительных войн в Азии и Африке в 50-80-х гг. прошлого столетия показал высокую эффективность трехкомпонентной структуры военного строительства в этих странах – регулярные войска; местные (региональные) формирования; партизанские отряды и отряды самообороны. Такая структура давала возможность вовлечь в боевые действия против агрессоров максимальное количество местного населения.[8]

Рациональное синтезирование выдержавших испытанием временем западной и восточной военных систем в ряде крупных мусульманских стран Ближнего и Среднего Востока, обладающих значительным людскими и природными ресурсам, обширными территориями и относительно развитой индустриально-технологической базой дала возможность достаточно эффективному развитию их военного потенциала – строительству своих национальных вооруженных сил и военной промышленности, во многом отвечающим современным требованиям и учитывающим наиболее подходящие к ним местные условия. В то же время в современных условиях информационно-технологической революции  даже обладание ядерным оружием еще не гарантирует защиту суверенитета страны.

Как показывает мировой опыт, победа достигается боевой деятельностью, т.е. организованной вооруженной физической и идеологической борьбой, которая имеет достаточно стабильную политическую и материально-техническую основы, находящиеся в прямой зависимости от наличия экономических ресурсов и общественно-политического устройства государства. Причем сильная и стабильная экономика является основой  военного могущества любого государства.

    Победу в войне гарантируют как объективные, так и субъективные факторы, более глубокий и устойчивый тыл, более мощная экономическая база, политическое единство народа и на этой основе – больше выносливости, выдержки, упорства в борьбе, прочные морально-идеологические основы вооруженных сил и крепкая воля народа к победе. К этому следует добавить: лучшее вооружение,  инициативный, обученный и обогащенный боевым опытом командный и личный состав вооруженных сил, а также и  жертвенность воинов, готовых отдать свои жизни за свою Родину и нацию. Как отмечал еще в начале Х1Х века выдающийся немецкий военный теоретик Карл фон Клаузевиц, «великие цели составляют душу войны» и подчеркивал, что «на войне терпит неудачу все то, что делается с недостаточно отчетливым сознанием и с неполным напряжение и твердости воли».[9]

З а к л ю ч е н и е

В настоящее время, как впрочем, и в предыдущие эпохи, лишь фатальный раскол мусульманского Востока, в отличие от консолидировавшегося после Второй мировой войны в мощные военно-политические союзы христианского Запада, прежде всего, в лице НАТО, дает последнему возможность оказывать в критических ситуациях достаточно эффективный военный нажим на ряд восточных стран. Причем современные  высокие, наукоемные военные технологии дают возможность ведущим странам Запада вести бесконтактные войны с максимально малыми потерями в людской силе и технике.[10] Локальные войны и вооруженные конфликты  начала ХХ1 века носят характер полицейских операций под видом многонациональных сил, направленных на свержение неугодных режимов (Ирак, Афганистан, Ливия,).  В свою очередь, мусульманский Восток, отторгая навязываемые ему западные христианские ценности, пытается сохранить свою цивилизационно-ценностную сущность, нередко прибегая к так называемым ассиметричным войнам, авангардную роль в которых  играют силы международного терроризма с их бредовыми идеями о Всемирном Халифате.

В то же время создание  системы коллективной безопасности стран мусульманского Востока в виде военно-политических блоков или союзов, наподобие НАТО и ЕС, может способствовать более успешному противостоянию  очередным «крестовым походам», то бишь  «миротворческим операциям», «принуждениям к миру» и  тому подобным военным вторжениям, нередко сопровождающихся «дружественным огнем», обеспечив при этом их национальную безопасность и подлинную независимость. Однако, в силу ряда как объективных экономических, так и субъективных политических причин, эта перспектива выглядит в ближайшей перспективе маловероятной, а то и утопической.