Наука невесомости

Наука невесомости

1

Мы здесь устремились к науке Будущего. Вглядимся в символ: «наука». Что  есть наука, а что «пролетает» мимо? Здесь никаких двусмысленностей: наука есть  единая совокупность знаний, характеризующихся одним общим свойством - обоснованностью. Как нам понимать это особое свойство знания, делающее его научным? «Обоснованный» - это значит опертый на некое бытийное основание, укорененный в практике бытия, связанный с реальностью невидимыми нитями   согласования, соответствия.  Это последнее мы находим ответственностью знания, научной ответственностью. Знание непременно будет научным, если оно ответственно обоснованное, но не раньше.

Теперь в самый раз обратиться к самой ответственности или соответствия знания его предмету. Требуя от знания соответствия Миру действительному, мы, разумеется, не можем требовать некоей тождественности, совпадения знания с бытием – разумное представление о действительности отнюдь не сама действительность. «Прикладывать» к Миру мысль по сценарию ее ответственности может означать лишь соизмерение знания с внутренней ответственностью осознаваемой вещи. Что за штука такая? Устройство вещи тоже соответствует неким ее структурным предпосылкам, закономерностям, как бы обоснуется ими, с ними соизмеряется. Мысль научная неизбежно приводит нас к познанию ответственности Мира перед его предпосылкой,  Первоначалом. Нынешняя наука в великом усердии озадачивает себя этим самым Первоначалом, которое понимается ею как Источник всех ответственностей, Причина или Обоснование всего и вся.

Все логично, все обоснованно, но достаточно ли?

Если бы!

2

Вспомним о том,  что все сущее реализует себя в пространстве-времени. Любое же начало или Первоначало имеет смысл лишь во времени, отчего научное знание становится знанием, ответственным перед Временем, точнее, его Первым мгновением.  Пространство, заметим, стоит как бы в стороне, не претендует на то, чтобы «влезать» в интерьер ответственности научного знания.  Совсем не случайно знание, за которым мы гонимся,  становится ресурсом, противопоставляемым Времени. Ресурс перелагается нашим разумом на язык физических энергий. Мы находим с помощью знания ключик к энергиям, чтобы нам не замерзнуть в суровые зимы. Мы используем энергии для производства вещей, для перемещений, для физических и всяких прочих (включая электронные) коммуникаций. Все это наше интеллектуальное «барахтанье» совершается в пику Времени. Мы используем ресурсы знания с целью обретения физических ресурсов для противостояния Времени. Заметим мимоходом: мы можем сделать это потому, что подчиняемые нами физические энергии есть действие Времени, его проявления; владея опосредованно силами Времени, мы способны использовать их против самого же Времени.

Хотя наши рассуждения и о другом, не пройдем мимо того, чтобы утвердить, наконец, одно, повисшее в воздухе, обстоятельство знания. Тождественность действия времени физическим силам никому, кроме нашего российского гения Н. Козырева, понятной не была. Не принята она наукой и поныне. Но тождество существует.  Коль скоро «разговаривать» со Временем можно только на одном с ним «языке» (а эффективность этого нашего разговора с ним не подлежит сомнению), очень разумно думать, что физические энергии  как раз и являются теми визитными карточками, которые Время предъявляют Миру, чтобы свидетельствовать о себе. Употребляя же к делу разум, мы направляем эти энергии друг против дружки и таким образом остаемся как бы от Времени в стороне. Данное, весьма относительное,  отстранение мы и именуем сохранением. Ответственная наука с успехом использует этот,  вызванный ею, «коллаборационистский» ресурс Времени против него же. Разделяй и властвуй? Оказывается, этот мерзкий принцип «сидит» в самой предпосылке физического существования. Как раз он и обеспечивает нам некоторое сохранение в схватке со Временем с помощью упомянутых  «коллаборационистских» противопоставлений.   

Итак, наука реализует себя на территории Времени в противостоянии Времени. Что же – Пространство? Отчего же оно не принимает на себя ответственное нашествие нашей мысли? Разве  пространственная ответственность не существует, разве она не  способна заинтересовать наше любопытство? Как случилось, что наши обоснования не рискуют пойти вглубь Пространства к его первой Причине?

Рискуют. И идут. Но в некоторой «застенчивости», на ладошку в стороне от науки. Дело в том, что Пространство не имеет ни начала, ни конца, следовательно, не имеет ни первой Причины, ни внутренней обоснованности. Помилуй, Бог, как же оно, безответственное, беспричинное, существует?

Дело в том, что Причина существует, но она нечто или Нечто внешнее по отношению к Пространству. Пространство тянется к какой-то своей Бесконечности, из которой и берет  начало своих обоснований.  Трансцендентность пространственной Первопричины делают знание его внутренниего интерьера геометрически расходящимся, множественно ответственным, следовательно, непригодным для однолинейной обоснованности, характерной для науки. Вот почему наука глядит с настороженностью на все такие экспансии разума. Она теряет в них ощущение истинности. Сами же пространственные экспансии мысли упрямо причисляют себя к науке. С их точки зрения любое  причинное  представление на трассе Пространства обоснованно в самом своем появлении, иными словами, истинно, потому что есть. На самом же деле, «причинность»-ответственность пространственного знания должна заключаться в соизмерении  мысли с разбросанной ответственностью Пространства, восходящей к трансцендентному Условию, стоящему над Пространством.

Что за Условие такое?

Это знает один только Бог.

Пространственная мысль к Богу как Первоначалу и апеллирует.

Бог или что другое, но в глубине Пространства должно существовать некая активная Реальность, влекущая нашу мысль нитями множественного соответствия ,пространственной  обоснованности. Поскольку все, о чем мы здесь говорим, касается пространства свободного от Времени, назовем искомую Реальность Вечностью. А еще лучше вечной Жизнью, потому что эта реальность может быть только живой. Сейчас не время это доказывать. Заметим, что живая Вечность и должна представлять собой некое, скажем так, организованное Пространство, коммуникационная или «неорганизованная» часть которого должна быть его «излучением», эманацией, неким «протуберанцем», достающим наше воображение в образе Пространства.

Примем это утверждение за факт, обоснованный не ретро-причинно, а пространственно-причинно, и пойдем дальше.

В отношении к пространственному знанию (назовем его гуманитарным) знание ретро-ответственное, причинное безапелляционно: это не наука! В самом деле, это не наука – по справедливости. Ни одно из представлений этой не-науки не способно стать эффективным ресурсом в противостоянии Времени по той простой причине, что пространственное знание не располагает чувствительностью к эманациям Времени, ко всякой  «физике». Апеллирующее к трансцендентному Обстоятельству, это знание и располагает соответствующей «Трансценденту» эффективностью. Какой? Мы находим такую эффективность чувственной, интуитивной, духовной.  Само знание перестает быть достоянием причинно обоснованной мысли, становится достоянием мысли освободившейся, трансцедетно ответственной, но безответственной по отношению ко Времени. Мы называем такое воображением. Воображение – это то, что ответственно перед живой Вечностью, в Его земной проекции – перед жизнью. В этой своей ответственности оно полнится чувством.

Истинно и ответственно в воображении то, что служит большой Жизни или жизни малой, земной. Знание, выстроенное в понятийно-чувственной,  модификации, служит не плотскому сохранению во Времени, а пространственному несохранению - некой пространственной экспансии наших сущностей к трансцендентному «Начальству» с «размерностью» физической бесплотности -  Духу Небесному.  По-другому это называется одухотворением. Не стану продолжать эту  манифестацию вдоль не-науки, о ней и без того сказано более чем.  Это, безусловно, не новая наука, которую мы ищем, найти не можем. 

Но где искать эту новую?

Итак, мы направляем мысль в бесконечность Пространства и находим в нем его «внутреннюю»   ответственность, оказавшуюся…  внешней, трансцендентной. Это ответственность перед Богом, Вечностью, пространственной Реальностью, Жизнью. Ею и мерится истинность таких суждений. Теперь уж мы на истинном пути! – ликуем мы. – Здесь необъятное поле познания, здесь мы выстроим новую науку, познаем Бога и овладеем Его ресурсами, совершенно  невероятным могуществом!

Так, что ли?

Так, да не так. Мы уже делаем такие попытки на территории не-науки, в гуманитарных поползновениях чувства и мысли. Познание Бога и Вечности одухотворяет,  но ничегошеньки  не добавляет к нашим ресурсам физического противодействия  Смерти и Времени. Работая мыслью в вертикальном поползновении, мы обеспечиваем себе некое оптимальное структурное содержание, пригодное для предъявления живой Вечности, не более того. Иными словами, здесь мы сохраняем в себе дух Бессмертия, но никак не свою земную плоть.  Наше могущество – ресурс физический, оно и прячется во всем физическом, никак не чувственном. До сих пор мы старались найти и находили его в наших ретро-манифестациях вдоль Времени – это наша нынешняя наука. Что остается нетронутым-непознанным?  Еще остается нетронутой гипотетическая «физика Пространства»; к ней и следовало бы обратиться, чтобы поискать в ней соответствующий ресурс. Однако что за странная «физика» должна предстать перед  мыслью, чтобы удовлетворить наше новое любопытство, стать предметом искомой новой науки?

Назовем ее плотью живой Вечности, плотью Небес.

Небесная плоть существует, если только существует Пространство, а это существует определенно. Откуда уверенность? Попытаемся убедиться в этом путем нехитрых сопоставлений.

Что такое плоть? Плоть – это коралловый остров разумности, клочок пространства, разумно противопоставленный Времени.  Нет разумности – нет структурированности, системности, пространственно-временной определенности, нет коммуникационной активности  - нет ничего, есть ничто.  И наоборот: коммуникационное присутствие  чего-либо предполагает наличие источника коммуникации.  Коль Пространство существует как нечто физически определенное, бытийное, сидящая на его «кончике»  Реальность должна располагать разумностью, следовательно, и плотью.

Что должна представлять собой такая плоть? От плоти Вещества, которой занята наука, вынужденная «выяснять отношения» со Временем, плоть Вечности должна отличаться тем, что эта стоит один-на один с Пространством, предъявлять ему свои права на существование. В этом смысле плоть небесная приоритетно зеркальна или отрицательна по отношению к физической плоти. Этой, довольно странной для вещества, обратной асимметрией и должен быть занят разум небесной плоти.   Его стратегическая  задача: противостоять бесконечности Пространства. Какими путями? Только одним: не отторжением, а привлечением Времени. Если дело делается «с умом», плоть не только сохраняется, но порождает и наращивает себя по закону пространственной ответственности, противостояния Бесконечности. В отличие от существования сходящегося к Первомгновению вещества, это должно быть существованием в бесконечном пространственном расхождении, компенсируемом плотской прибылью.

 Впрочем, нам важно не это, а вот что:  чтобы быть,  нуждающаяся в противодействии Пространству плоть, направляет свой разум, все свои понятийные и прочие энергетические ресурсы на преодоление пространственных тяготений. 

Каких-таких тяготений?

В простейшем воспроизведении это нечто обратное гравитации - антигравитационные силы.

Сытая «по горло» пространством, его антигравитационной невесомостью или анти-весомостью, живая Вечность использует разум для воссоздания гравитационной весомости. Как говорится, нам бы эти их заботы! Мы здесь тужимся, сбиваемся в разуме с ног, чтобы понять и достичь  невесомости, все мечтаем, как бы Пространством овладеть, привлечь его антигравитацию к борьбе со Временем!

Вот только теперь мы вплотную подошли к искомой новой науке.

Только что мы позавидовали гипотетическим субъектам Неба, точнее, их, субъектов, пространственной размытости, от которой они избавляются в поте лица. В самом деле, не очень-то удобно владеть всем Пространством сразу, расплываться в нем «жижей», плотским вакуумом, терять ощущение своего, концентрированного временем, «я». Но ничем не лучше не владеть Пространством вовсе, быть геометрически привязанным лишь к собственной персоне. Вот мы и думаем, как бы нам позаимствовать из Вечности раздирающий ее антигравитационный комплекс, анти-ресурс? Ведь этот минус-ресурс мог бы стать благотворным плюс-ресурсом у нас!

Вариантов как будто нет, надо написать заявление Богу, обосновав претензии на ресурсы невесомости нашей нынешней тучностью. И ждать ответа.

Но Бог далеко и ждать придется долго. Так что у нас масса времени, чтобы поискать желанный минус-ресурс поближе.

Где это «поближе»?

Да нигде – в нас самих! Ведь и мы, люди, тоже - в сокрытом виде, в какой-то мере – духи Неба, субъекты вечной Жизни! Этой своей духовной  частью мы определенно принадлежим Вечности, отчего и пестуем в себе ее с переменным успехом, также и в меру владеем всеми ее талантами. В этой же своей ипостаси мы и невесомы, оснащены пространственным или антигравитационным ресурсом.

Скажете:  чепуха, если ресурс  и существует, то он совершенно ничтожен!

Я же отвечу: это в нынешнем – незнаемом, непознанном, а оттого затертом - духе ничтожен. Если же его, дух, ново-научно понять - с тем, чтобы  физически поднять да умножить, - мы станем дружными, неуязвимыми и невесомыми, и нам не понадобятся крылья, чтобы куда-то улетать.

И без того мы будем присутствовать везде.