О национальных особенностях диалога: возможен ли компромисс?

Главной особенностью диалога в Беларуси является то, что его приходится вести в расколотом обществе (см. «О национальных особенностях диалога»). Представители беларусского большинства всё еще не могут расстаться с традиционными ценностями, среди которых диалог как способ решения проблем не значится.

Продвинутое меньшинство потребность в диалоге, напротив, четко осознает. Например, одна из августовских публикаций экс-кандидата в президенты Владимира Некляева размещена в сети под заголовком «Монолог о диалоге». Оппозиционные политики постоянно говорят о необходимости наладить диалог: во-первых, внутри оппозиции; во-вторых, между оппозицией и обществом; в-третьих, между оппозицией и властью. С последним не всё так однозначно. Единого мнения о необходимости диалога с властью среди оппозиции не наблюдается.

Но признание необходимости диалога автоматически не трансформируется в умение его вести. Самое яркое подтверждение тому – столпотворение оппозиционных кандидатов на последних президентских выборах.

Необходимо признать, что согласие на «единого» лидера на сегодняшний день следует рассматривать в качестве вершины, покорить которую всё никак не удается, несмотря на неоднократные попытки.

«Мы кричим, так как у нас проблема со слухом, но нет проблемы с горлом», – такова оценка национальной специфики диалога внутри оппозиции Владимира Некляева. Он же признает, что у оппозиции нет ни общего регламента диалога, ни согласованной повестки дня, ни хоть какого-нибудь прописанного сценария возможного развития событий. И с этим трудно не согласиться. Но стоит ли после этого удивляться, что, не наладив диалог внутренний, у оппозиции нет шансов на организацию продуктивного внешнего диалога – с обществом и властью.

Геополитическая западня

Раскол нашего общества есть следствие раскола культуры на две субкультуры. Последние не исключают друг друга, а одновременно противостоят друг другу и друг друга дополняют. Это значит, что они представляют два полюса дуальной оппозиции, и потому каждый из полюсов не способен существовать в «гордом одиночестве».

Понятно, что в реальности ни одна из субкультур в чистом виде не существует. Нет в Беларуси в количестве, превышающем статистическую погрешность, ни идеальных традиционалистов, ни идеальных либералов-западников. Своей неспособностью договариваться между собой оппозиция данный вывод и подтверждает.

Перейдем теперь от экс-кандидата Владимира Некляева к экс-кандидату Александру Милинкевичу, пребывавшему в свое время в статусе «единого», но таковым фактически не являвшемуся. Разумеется, и он выступает за диалог внутри оппозиции, которая «обязана говорить одним голосом относительно диктатуры, иметь единую тактику борьбы за свободу». После освоения техники разговора «одним голосом», по мнению Александра Милинкевича, следует начать «в обществе дискуссию о видении будущей Беларуси» и углубить знания о преимуществах евроинтеграции. Следующий шаг должен лежать в плоскости перехода от теории к практике. Он должен включить в себя подготовку будущей региональной властной элиты, разработку дорожной карты беларусских реформ вместе с экспертами Словакии, Эстонии, Польши и других стран-соседей.

И тут мы в очередной раз упираемся в раскол. Сам Милинкевич справедливо указывает, что «демократические силы теперь разделены. Не столько по идеологиям, сколько по взглядам на наш геополитический выбор».

И я вынужден в очередной раз согласиться с очередным экс-кандидатом. С поиском консенсуса по вопросу геополитического выбора у нас проблема не только в обществе, но и в оппозиции.

Это подтвердил журналист Евгений Огурцов, опубликовав в блоге на сайте «Беларусского партизана» свой вариант ответа на статью европейца Милинкевича «ЧТО ДЕЛАТЬ?

Реабилитация или смерть». Основная энергия аналитического задора журналиста, как у нас это часто случается, оказалась сконцентрирована на личности автора статьи, о чем предупредил читателей заголовок ответа: «Кто Вы, господин Милинкевич?».

Для создания нового требуется субъект

Это факт беларусской повседневности: далеко не все противники авторитарной власти у нас являются сторонниками европейского выбора. Между тем выбора между Востоком и Западом для беларусов, если подняться над сиюминутными выгодами, не существует. Есть только выбор между традиционным прошлым с его статикой и либеральным будущим. И это актуально не только для беларусов, но и для палестинцев, пакистанцев и далее по списку. Актуально и для россиян. Впервые представители российской элиты стали задумываться об этом еще при Борисе Годунове, который первым послал недорослей на Запад овладевать тамошними «хитростями».

Исторический процесс, безусловно, обладает огромным запасом инерции. Из этого банального умозаключения однако не следует, что формирование новых путей развития исключено.

Но для создания нового требуется субъект, иначе инерцию истории, законсервированную в культуре, не преодолеть.

Обратимся вновь к статье Александра Милинкевича: «Главное, что должны сделать оппозиционные силы, – это вернуть себе статус субъекта политики». Только субъект способен не просто следовать сложившимся образцам поведения, а создавать новые. Но тут важно не перегнуть палку. У инерции истории есть не только минусы, но и плюсы, благодаря которым возможна передача от поколения к поколению опыта, сконцентрированного в культуре. Не обладай история инерцией, поток нововведений превратил бы нашу жизнь в хаос.

От локального компромисса к общенациональному

Ребенку свойственно переносить свои впечатления от происходящих на его глазах событий на большой мир. Классический пример: если за окном идет дождь, то и во всем мире идет дождь. Ничего удивительного в этом нет. Центральным элементом картины мира для каждого из нас являемся мы сами и, следовательно, наши впечатления от происходящего в режиме «здесь и сейчас».

Продолжая аналогию, отмечу, что для любого политика свойственна абсолютизация исторически сложившихся потребностей общества. Эта абсолютизация формируется посредством переноса собственных представлений на общество в целом. В нашем конкретном случае такой перенос проявляется, в частности, в уверенности большинства представителей оппозиции в наличии массового спроса в Беларуси на свободу, честные выборы на альтернативной основе, перемены и т. п.

Между тем, в расколотом обществе любое решение, принятое в пользу одной из его частей (идем в Европу, проводим рыночные реформы по западным лекалам), реализованное достаточно последовательно, может привести к катастрофе.
Это в свое время хорошо понимал вождь мирового пролетариата, создавая партию «нового типа», т.е. партию, способную в оперативном режиме откликаться на колебания общественных настроений. Всего за несколько лет нахождения во власти Ленин трижды кардинальным образом менял политику.

Поиск общественного консенсуса – основная задача беларусской оппозиции на настоящий момент. Эта же задача является основной и для власти. Беларусская власть решать ее не могла.

Если свои геополитические крылья она меняла как перчатки, то парить над внутренним политическим пространством беларусская власть пыталась, проводя политику исключительно в интересах большинства. Меньшинству же при этом выпало право слушать разговоры о необходимости проведения экономической либерализации. Отсюда и результат, который сегодня не удовлетворяет ни представителей большинства, ни меньшинства.

Но на смену неэффективной политике с опорой на большинство не придет эффективная политика с опорой на меньшинство. Поэтому при всем уважении к экспертам «Словакии, Эстонии, Польши и других стран-соседей», использовать их советы при составлении дорожной карты беларусских реформ напрямую будет нельзя. Эффективной политикой в условиях расколотого общества может быть только политика компромисса, и прежде чем пытаться реализовать ее в масштабе всего общества, оппозиции необходимо овладеть искусством компромисса в своем собственном кругу.

http://clck.ru/K1-w