"Власть это кровь. Понимаете?"

Предлагаю Вашему вниманию фрагмент программы "Особое мнение" с участием Александра Проханова. Эфир 31 августа 2011 г. Александр Проханов беседует с Ольгой Журавлёвой. 

Полный текст: 

http://www.echo.msk.ru/programs/personalno/807306-echo/#element-text

****

А.ПРОХАНОВ: Я полагаю, что сегодняшние лидеры большие, средние, малые – они, конечно, настолько нас презирают, они настолько понимают, что мы – ничто, вот, в этой их игре и что они сами в этой игре ничто, что они даже не уделили себе труда рассказать о своем видении мира, России.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну почему? Ну, вот, Михаил Прохоров рассказывает, Миронов что-то заявляет, там еще какие-то люди ходят и рассказывают.

А.ПРОХАНОВ: Ну, господин Прохоров, там его новый друг, член его партии Ройзман сказал, что он потому пошел к Прохорову, что это партия кормильцев, например. И Прохоров рассказывает нам, что он, действительно, возглавляет партию кормильцев.

О.ЖУРАВЛЕВА: А разве это плохо? Многим нравится, чтобы был кормилец. В семье должен быть кормилец, Александр Андреевич.

А.ПРОХАНОВ: В семье должен быть поилец. Прохоров, который завладел, по существу, гулаговской собственностью, собственностью, которую наработали мученики ГУЛАГа и теперь на эту собственность ездит в Куршавель...

О.ЖУРАВЛЕВА: Послушайте, но сколько народу у нас завладело всякой разной собственностью?

А.ПРОХАНОВ: Гулаговской? То есть советской крупной собственностью, ну, десяток людей, не больше. Десяток людей.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, почему тогда к Прохорову привязались? Почему остальным можно, а ему – нельзя?

А.ПРОХАНОВ: А потому что остальные не возглавляют партию. И им, этим людям просто в свое время воздастся, от меня во всяком случае.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ага.

А.ПРОХАНОВ: А Прохоров не является человеком, который...

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну так он тогда прямо сейчас и получит народную волю.

А.ПРОХАНОВ: Прохоров не сказал нам ничего такого, что заставило бы наши сердца биться от восторга или от ужаса.

О.ЖУРАВЛЕВА: А, вот, что бы ваше сердце заставило биться от восторга или от ужаса? Вот, выходит условный там Медведев, Путин, Прохоров, я не знаю, и так далее. Что он должен сказать Проханову, чтобы Проханов прямо весь зарделся?

А.ПРОХАНОВ: Ну, он должен был бы сказать: «Друзья, Россия упала на дно. Я, Прохоров (или я, Путин, или я, Медведев, или я, наследник Ельцина) в этом повинен. Россия лишилась всего, что делало ее страной. В России нет государства, в России царствуют бандиты, воры и жулики. Так дальше продолжаться не может. У нас больше нет космоса, все, что мы поднимаем в небо, будь то ракета, самолет или бумажный змей, тут же падает на землю. Господа, мы находимся в страшной беде. 20 лет этого курса, 20 лет привели нас к кошмару и к небытию. Давайте попробуем изменить курс, давайте соберемся на наш всероссийский совет, давайте посмотрим, какие идеи, связанные с изменением нашей беды, вы несете в себе. Давайте».

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну так идей полно высказывается.

А.ПРОХАНОВ: Да не, ну каких идей?

О.ЖУРАВЛЕВА: Огромное количество людей пишут статьи, целые газеты, я не знаю, журналы.

А.ПРОХАНОВ: Я говорю о лидерах страны.

О.ЖУРАВЛЕВА: Хорошо. А лидеры этого всего не читали.

А.ПРОХАНОВ: Я говорю о лидерах страны, включая и патриарха, кстати.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, про беду нам периодически говорят, да.

А.ПРОХАНОВ: Все ждут от людей Кремля, от людей парламента этого спасительного слова. И этого слова нет. Есть целование в пупки и в грудь каких-то рыб или животных редких, понимаете? Есть странная страсть к переодеванию, к игре мускулатурой, не очень большой, но пластичной, действительно. Вот эта непрерывная любовь ко всяким транспортным средствам, двух, трехколесным, четырехколесным.

О.ЖУРАВЛЕВА: А вам так нравился Путин в свое время?

А.ПРОХАНОВ: Да мне казалось, что за Путиным...

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть когда он разделся, вы поняли, что это не ваш герой?

А.ПРОХАНОВ: Нет, я понял, что это ваш герой, когда я увидел, что Путин, вот, с его бюстом...

О.ЖУРАВЛЕВА: Не мой. Сразу скажу, не мой.

А.ПРОХАНОВ: ...думаю: «Ну вот, это журавлевский тип, это журавлевский кумир».

О.ЖУРАВЛЕВА: Нет-нет, я не люблю блондинов. Не надейтесь, Александр Андреевич.

А.ПРОХАНОВ: Блондинов? Наденьте парик, и вы будете таким же брюнетом как и я.

О.ЖУРАВЛЕВА: «Спросите, пожалуйста, Александра Андреевича, - пишет мне Ольга Казакова, - а он пойдет голосовать?» Пойдет Александр Андреевич голосовать?

А.ПРОХАНОВ: Я – нет, скорее всего, не пойду.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ни на те, ни на другие? Ни на парламентские, ни на президентские?

А.ПРОХАНОВ: Нет-нет, я ни на те, ни другие. Уже давно я просто не хожу, потому что я нахожусь в состоянии такого отторжения от всех этих политических масок. Они, эти маски с каждым годом становятся все аляповатее. Вот, раньше, все-таки, маски эти прорисовывались, на них рисовались какие-то глаза, брови.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну да, хороший, плохой, злой.

А.ПРОХАНОВ: А сейчас они все стерты, одинаковые, они делаются из папье-маше, вот, знаете, такая тара для яиц? Вот из таких вырезают грубо и там сквозь вырезы эти глазные сверкают одни и те же лживые глаза. Я не пойду на выборы, это скверно. Я никого не призываю не идти, но сам я не пойду.

О.ЖУРАВЛЕВА: Александр Проханов – гость сегодняшнего «Особого мнения», меня зовут Ольга Журавлева. Никуда не уходите – мы продолжим после перерыва.

НОВОСТИ

О.ЖУРАВЛЕВА: И снова с вами программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлева, наш гость – Александр Проханов. И мы продолжаем. Александр Андреевич, вы сказали в заключение предыдущей части, что вы на выборы не пойдете вообще – вы на них не ходите, вам скучно и грустно, и некому руку подать. Что бы вас заставило пойти на выборы? Вот, я не знаю, вот я должен что-то, вот...

А.ПРОХАНОВ: Вот именно то, что я сказал до этого.

О.ЖУРАВЛЕВА: Вот, когда человек какой-то выйдет и скажет вам слово проникновенное?

А.ПРОХАНОВ: Внятное, честное и горькое слово.

О.ЖУРАВЛЕВА: А вообще как вы относитесь? Может быть, вообще Россия не создана для такого рода демократии, для выборной системы, всеобщего избирательного права, простите?

А.ПРОХАНОВ: Во всяком случае, Россия не создана для того кошмара, в котором она сейчас живет.

Потому что Россия в этом кошмаре просто рассасывается, ее не существует. И, по существу, повторяю, в России сейчас нет государства. В России не было государства в 90-х годах, потом пришел Путин и создал государство, и потом он опять его распустил. Сегодня в России нет государства.

О.ЖУРАВЛЕВА: Но что за такая странная метаморфоза? Вот, вроде, Путин так особо не менялся. Вот, как это произошло, что случилось?

А.ПРОХАНОВ: Он совершил ряд очень мощных...

О.ЖУРАВЛЕВА: Он перестал родину любить?

А.ПРОХАНОВ: Он перестал быть наследником Ельцина на какой-то момент.

О.ЖУРАВЛЕВА: А! Так, значит, государство он, все-таки, строил, будучи наследником Ельцина?

А.ПРОХАНОВ: Он перестал быть наследником Ельцина, и вот этот расползающийся мокрый липкий отвратительный ельцинский блин и кисель он подморозил. Он включил холодильную установку. И вот это гниющее, это полное миазмами ельцинское болото, оно остановилось. Он прекратил сепаратизм, он окоротил олигархов безумных и свинских, он выиграл вторую чеченскую войну, он, во всяком случае, попытался начать, ну, какое-то объединение, когда все смеялись, когда соединил ежа с ужом и пытался втянуть в сегодняшний вот этот либеральный мир символику, остатки советского, потому что все население – советское. Он пытался создать какой-то синтез.

О.ЖУРАВЛЕВА: Что ему помешало?

А.ПРОХАНОВ: Ну, он сделал это, он это сделал. Должен был последовать следующий, второй шаг. Он создал государство или квазигосударство, он создал этот путинский централизм, уничтожил вакханалию регионов. У него в кармане была гигантская казна, вот эти нефтедоллары при огромной нефти. Он должен был кинуть в развитие, он должен был запустить вот этот маховик модернизации, который объединил бы народы, соединил нас всех опять в работающую семью и артель. Вот, чего он не сделал – он профукал эти деньги, он раздал их банкирам, в частности, он раздал эту банкиру Пугачеву.

Тоже поразительный пример. Я помню, как мои друзья восхищались, православный банкир. Вот все это еврейские банкиры, они все это разбазаривали и, вот, наконец-то, появился русский капитал, Пугачев, который крестится на каждый купол, который строит церкви. И вот этот миллиард, с которым Пугачев куда-то исчез – он сидит в Лондоне, его не могут в Москве дождаться.

Он раздал эти драгоценные деньги, которые утекли через эти дырявые карманы наших олигархов в их загородные американские, английские, европейские...

О.ЖУРАВЛЕВА: За город, то есть в Америку?

А.ПРОХАНОВ: Да, в Америку. Вот, он этого не сделал. И в это время дав волю вот этой челяди своей, он, конечно, и попустительствовал созданию этого бандитского страшного государства, где в каждом околотке свой бандит, маленький бандит, чуть побольше, огромный, супербандит.

О.ЖУРАВЛЕВА: Путин ошибся или просто не мог по-другому?

А.ПРОХАНОВ: Я не могу этого понять, потому что мне казалось и до сих пор кажется, что у Путина есть в нем самом загадка, он не понимает, откуда он взялся, он не понимает, почему он получил эту власть, что он, этот маленький человек, маленький офицер вдруг стал наследником этой великой империи, что он может прийти и, там не знаю, тронуть скипетр, которым управлял страной Иоанн Грозный.

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть он просто обалдел от власти.

А.ПРОХАНОВ: Он не обалдел. Это, вот, в ту пору, о которой я вам говорю, у него было ощущение недоумения, у него на лице все время жила загадка, он все время хотел поехать на Афон, он встречался со старцами, он беседовал с Иоанном (Крестьянкиным). Ему хотелось что-то отгадать в себе самом и в русской судьбе. И, вот, он перестал этим заниматься, что-то произошло. Может быть, он устал, может, он пленился. Может, его околдовали, может, его очаровали.

О.ЖУРАВЛЕВА: Скорее всего, околдовали. Вот, как вы любите в своих романах это все излагать.

А.ПРОХАНОВ: Может быть, он вкусил вот эту магическую и страшную силу золота и богатства.

О.ЖУРАВЛЕВА: А, может, просто не нужно находиться у власти так долго? Вот, с Каддафи, смотрите, какая незадача выходит. Всем надоел.

А.ПРОХАНОВ: Вы знаете, Петр I находился у власти до смерти.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, извините меня, наследственная монархия и условно демократическое государство – это немножко разные вещи.

А.ПРОХАНОВ: Ну, какая разница? Есть же монархии, которые находятся у власти 30 лет и доводят страну до революции. Понимаете? Поэтому все зависит от характера и типа личности. Был один такой, не очень любимый на «Эхе» вождь, его звали Сталин, он находился у власти до смерти и он построил...

О.ЖУРАВЛЕВА: И был восхитительный, да, я понимаю. Дальше не надо, все понятно.

А.ПРОХАНОВ: И тем не менее, я скажу. Он построил великую страну, грандиозную цивилизацию, космос, он выиграл победу, он сломал...

О.ЖУРАВЛЕВА: Только таким способом – вешать. Правильно?

А.ПРОХАНОВ: ...он сломал сопротивление внутренней страшной реакции, он вырвал страну из смерти. А вешать – вешают сегодня. Если не вешают, то доводят людей до вешения. Власть – это кровь. Понимаете? Ваши демократические страны, которые вы так любите, вся Европа – она у нас на глазах растерзала Ливию, она ее бомбила, она лгала на протяжении всего года, что она начинает почти мирную операцию по закрытию неба для ливийских самолетов, а кончила бомбардировками. До падения Триполи был ночной налет, в котором погибли 1300 мирных жителей Триполи. Это бандитская мерзкая Европа, которая возглавляется мелкими хулиганами.

О.ЖУРАВЛЕВА: У нас с Европой, слава богу, ничего общего. Вы сейчас к чему это все приводите?

А.ПРОХАНОВ: Ну как же? У нас с Европой общего – это вы, Вы молитесь на Европу, говорите, что демократические страны. Для вас демократия – это кумир. Я вам говорю, европейская демократия – это одна из самых...

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, не для всех. И не во всем.

А.ПРОХАНОВ: ...это одна из самых жестоких и мерзких форм управления как Европой, так и миром.

О.ЖУРАВЛЕВА: Вот, кстати, о европейских ценностях сегодня будет программа «Клинч».

А.ПРОХАНОВ: ...Как Европой, так и миром. Поэтому, повторяю, сегодняшние выборы, которые мы начинаем, это, в общем, трагические выборы. Я думаю, что власть воспроизведет себя опять со всеми ужасами, дефектами и пороками, которые она в себе несет на протяжении последних 6 лет, по крайней мере.