Что в имени твоем?

Публикую статью своей сестры Полины Федотовой

Полина Федотова

Что в имени твоем?..

(Заметки о национальном нигилизме)

Удивительное дело. Живет на своей земле вот уже более тысячи лет нация в 130 млн. человек, говорит на языке, который признает родным порядка 200 млн. человек; эта нация создала великую, признанную во всем мире культуру, и великое государство, самое большое государство из всех существующих в мире. Вроде бы, о чем тут спорить? Есть ведь народы и поменьше, языки победнее, а государства и вовсе захудалые. Да вот поди ж ты – не услышишь на них хулы, разве что нарушат невзначай «права человека». Ну так, с кем не бывает?

Так вот, удивительное дело, что с русскими все наоборот. Никто не подвергает сомнению существование англичан, французов или азербайджанцев, хотя всего лишь сто лет назад не существовало ни Азербайджана, ни самого этнонима «азербайджанцы». И калмыки существуют, и киргизы, а вот стоит заикнуться о русских, сразу тысяча вопросов: что за народ? откуда взялся? да есть ли он вообще? Кто такие русские? покажите нам, где они? Подобные настроения последнее время принимают характер массовой эпидемии. И что удивительно – не в какой-нибудь иноязычной или иноэтнической среде, а среди тех, кто живет в России, изъясняется по-русски и является таковым не только по культуре, но и по происхождению. Видимо, у каждой эпохи есть свои психические патологии. Когда-то процветала истерия на религиозной почве, было время шпиономании, потом наступил период рыночного фанатизма, оказавшегося разрушительней религиозного. Нынче эпидемия национального нигилизма охватила ряды наших соотечественников.

Вот типичный пример. Урок английского языка в колледже. Студенты не могут правильно перевести с английского слово «russian». Преподаватель спрашивает: в каких случаях оно переводится как «русский», а в каких случаях – как «российский»? В ответ – тупое молчание. После наводящих вопросов выясняют, что «российский» следует переводить, когда речь идет о государстве, а «русский»  – когда речь идет о нации. И вдруг одна девушка удивленно спрашивает: а разве есть такая нация – русские? Тут изумился преподаватель. «Разве вы не знаете, что Россия – многонациональная страна?» – Знаем, – отвечают студенты. «А какая нация в России самая многочисленная?» – продолжает преподаватель. – Азербайджанцы, да? – Нет. – Узбеки? – Нет. – Украинцы? – Может быть, евреи? У преподавателя лопнуло терпение: «Да нет же, русские!». – А разве это нация?..

Или другой пример. Оратор выступает перед рабочей аудиторией. Говорит об ущемлении интересов русского народа. И вдруг женщина, лет пятидесяти, напористо его перебивает: «Да где вы их видели, русских-то? Вот у меня, один дедушка был с Украины, а мать из мордовского села. Так я разве русская? А у вас кто предки? Если посмотреть хорошенько, так и у вас целый интернационал обнаружится. Сами-то вы разве русский?»

Впрочем, нет нужды в примерах. Явление, о котором идет речь, хорошо известно каждому из личного опыта. Симптомы заболевания налицо. А потому есть резон разобраться, откуда взялся этот вирус? Что является питательной средой его распространения, на какие аргументы опираются пораженные им индивиды и какова психологическая основа этой патологии?

История свидетельствует, что болезнь эта не вчера появилась. Вот уже более двухсот лет не прекращаются остервенелые попытки доказать культурную отсталость, ущербность и несамостоятельность русского народа. Попытки эти производят впечатление планомерной и сознательной осады, а вовсе не стихийных вылазок отдельных энтузиастов. Как будто кто-то где-то разработал план, где по пунктам следовало доказать:

1) заимствованный характер государства у восточных славян, их неспособность к самостоятельному государственному строительству;

2) заимствованный характер

религии – она была привнесена извне, из Византии;

3) заимствованный характер культуры: она появилась у восточных славян сначала благодаря Византии, а затем благодаря Западной Европе;

4) заимствованный характер письменности: она была принесена на Русь греками и болгарами;

5) заимствованный характер самого русского литературного языка – его русские получили от древних болгар, а потом от французов;

6) смешанный состав русской нации, основу которой составляют, помимо славянского, еще и «нерусские» элементы: финно-угорский, германский, балтский, иранский, тюркский и монгольский.

Такая вот «великая» нация: что у русских есть, все было взято либо с Востока, либо с Запада. А свое – разве что коромысло, да и то, скорее всего, у кого-то сперли… А если рассудить, то и русских-то никаких нет, а есть финно-угро-монголо-татары, говорившие то на болгарском, то на французском языке. Вот и получается, что Великая Финляндия – до Урала, а Великий Китай – тоже до Урала. Так что русским, если таковые и существуют в природе, остаются только Уральские горы…

И картина-то получается похожая… Только вот похожая на … все европейские народы и государства.

Христианскую религию все европейские народы получили с Востока, где она зародилась. Восточные славяне – через посредство греческой Византии, западноевропейские народы – через посредничество латинского Рима. Алфавит все европейские народы позаимствовали: большинство славян – у греков, Западная Европа – у римлян. Половина европейских наций пользуется заимствованными языками. Ведь все романские языки (французский, испанский, португальский, итальянский, румынский) сложились на основе латинского, взятого у римлян. Государство во всех европейских странах возникло в результате завоевания, где менялись лишь завоеватели: римляне, гунны, германцы, мадьяры, норманны, арабы…

Культура в Западной Европе – заимствованного происхождения. Основу ее составляет культурное наследие предшествующей греко-римской цивилизации. Потом европейцы многим поживились у арабской и византийской. Даже Аристотель – одна из вершин античной мысли – стал известен в средневековой Европе лишь благодаря переводам с арабского. А крестовые походы на Византию? С чего бы это нищие крестоносцы так ломились на Восток? Ответ, увы, банален – чтобы поживиться модными в то время изделиями византийской промышленности. Да и потом где только не хватали эту самую культуру: от индийского буддизма, как Шопенгауэр, до африканского негритюда, как современная художественная богема. Что в Западной Европе своего? А что своего в Соединенных Штатах?! Ровным счетом ничего, кроме индейцев, табака и томатов. Кто основоположник американской социологии? Очень американский ученый Питирим Александрович Сорокин. Кто принес в Соединенные штаты психоанализ? Немецкие эмигранты Карен Хорни и Эрих Фромм. Кто в Америке ведущий геополитик? Правильно, польский еврей Збигнев Бжезинский. А кто в Америке президент? Сын кенийского гражданина Барак Обама. Импортный, сами понимаете, продукт. Странно, что это не только не умаляет национального достоинства Америки, но даже составляет предмет ее особой гордости. Америки, но не России. С нее спрос всегда особый. Впрочем, все по порядку.

Допустим, что русских нет, а есть славяно-финно-угро-татары с примесью балтской, германской и монгольской крови. Хорошо, а есть ли в таком случае французы?

Кельтские племена галлов (откуда происходит древнее название Франции – Галлия) пришли в середине 1 тыс. до н.э. не на пустое место. Здесь проживало древнейшее известное нам население Европы – иберы, остатками которых (или родственной им группой), как предполагают, являются современные баски. В конце 1 тыс. до н. э. Галлия была завоевана римлянами, и кельты подверглись сначала истреблению, а потом – самой безжалостной романизации. По подсчетам современных историков, во время римского вторжения было уничтожено около 1 миллиона галльских кельтов – одна треть населения страны. Это был в полном смысле геноцид галльского народа. Но две трети остались. И стали смешиваться с римлянами. Постепенно произошло слияние галлов с римлянами в единую галло-романскую общность. Новая Галлия говорила уже не на кельтском, а на латинском языке. Правда, в иноязычной среде он подвергся искажениям, и в результате получилась так называемая «народная латынь», которая сильно отличалась от настоящего языка римлян – классической латыни. Но в основе новый язык был латинским, а не кельтским.

В середине 1 тыс. н. э. случилась новая напасть. Началось так называемое «великое переселение народов». Европа сделалась чем-то вроде проходного двора. Кто здесь только не побывал! И тюркоязычные гунны, и ираноязычные аланы, и германские племена готов, свевов, лангобардов, франков, ругиев и вандалов… Впрочем, нет уверенности, что вандалы и руги были германскими племенами. Есть сведения, что это были славяне. И Западная Римская империя закончила свое существование, когда вождь остготов и ругов Одоакр отослал императорские регалии в Константинополь…

Так или иначе, а территория римской провинции Галлии в 5 веке была завоевана германским племенем франков. Франки стали господствующим сословием в побежденной стране, которая отныне стала называться Франкским королевством. Правда, германцы, переименовав страну, перешли со своего германского наречия на язык побежденного населения. Говоря научным языком, в этнолингвистическом плане они были ассимилированы местным кельто-романским субстратом. Вот и получается, что французов-то никаких и нет, а есть иберо-кельто-романо-германцы!

Впрочем, до 16 века никаких французов и вправду не было. Специалисты полагают, что на исходе средневековья на территории Франции существовало по крайней мере два крупных самостоятельных этноса: северофранцузский и южнофранцузский. Правда, не все согласны с такой точкой зрения. Если спросить «француза», а точнее, жителя Франции 15 века, кто он таков, он бы ответил: бургундец, провансалец, бретонец, гасконец и т.д. Поэтому другие ученые с не меньшим основанием полагают, что на территории средневековой Франции существовало до двух десятков отдельных народностей: пикардийцы, гасконцы, провансальцы, бургундцы, беррийцы, бретонцы и проч. Остатки этих говоров и народностей до сих пор сохраняются в современной Франции. На юге проживают провансальцы, чей язык имеет сходство не только с французским, но и с испанским языком. На северо-западе, на полуострове Бретань, живут бретонцы. Название Бретань не случайно имеет явное созвучие с Британией. Сюда с Британских островов переселилась спасавшаяся от англосаксонского завоевания часть британских кельтов. Бретонский язык – кельтского происхождения и вовсе не родственник французскому. На чуждом французам языке говорят и проживающие на юго-западе Франции баски. А на востоке страны, в Эльзасе, до сих пор сохраняется немецкоговорящее население. А потому есть среди ученых и скептики, которые сомневаются, сложился ли вообще французский народ как единое целое и на сегодняшний день.

Этнический состав Франции к настоящему времени выглядит следующим образом: собственно французы – 40 %, провансальцы – 20 %, бретонцы – 10,4 %, эльзасцы – 3,3 %, французские баски – 1,3 %.[1] Итого, тех, кого мы огульно привыкли называть «французами» – 75 % населения! Даже если к этому прибавить и другие мелкие народности, которые можно отнести к коренным: гасконцев (1,7 %) и лотарингцев (1,2 %), то все равно получается не более 78 %. Кто же оставшаяся четверть?

Крупнейшим национально-религиозным меньшинством во Франции являются мусульмане, в основном выходцы из стран Северной и Центральной Африки и Ближнего Востока. Их насчитывается более 5 млн. человек, что составляет около 10 % населения. Расселены они главным образом по крупнейшим городам, постепенно исламизируя такие, как Марсель и Тулон – важнейшие порты на юге Франции.[2] Кроме мусульман, в стране проживают и другие национально-религиозные меньшинства: около 600 тыс. буддистов и более 200 тыс. православных (сербы, греки, русские).[3] Во Франции насчитывается множество других национальных меньшинств: евреи (3,1 %), итальянцы (2,2 %), португальцы (1,5 %), испанцы (1 %), армяне, немцы, каталонцы, цыгане, вьетнамцы, китайцы и проч.[4]

Таким образом, никакого «французского» государства нет, а есть многонациональная страна, где так называемые «французы» (на самом деле иберо-кельто-романо-германцы) – всего лишь наиболее крупная этническая группа. А ведь Франция, как это общепризнанно, представляет собой наиболее унитаристское и централизованное из всех европейских государств. Если уж на то пошло, следует говорить о французах и других коренных народах страны, не забывая о том, что почти четверть населения Франции не принадлежит к категории «коренных». При этом в последние годы во Франции наблюдается превалирование этнорегиональной идентификации над общенациональной, из чего следует, что тенденция к этнокультурной обособленности не сглаживается, а нарастает.

Свидетельство тому – сепаратистские движения. Наиболее заметное из них – на острове  Корсика. В 1976 г. был создан Фронт Национального Освобождения Корсики – подпольная организация, целью которой является отделение Корсики от Франции. В день, а точнее, ночь своего создания (с 4 на 5 мая 1976 г.) Национальный Фронт организовал 22 взрыва – на самой Корсике, в Ницце и Марселе. В конце 80-х годов на Корсике существовало уже не менее трех подпольных организаций подобного рода. На их счету убийства должностных лиц (самое громкое – убийство префекта Корсики Клода Эриньяка в 1998 г.), взрывы и поджоги зданий. Самое большое число лиц, задержанных во Франции по подозрению в терроризме, падает на корсиканцев. С 2002 по 2005 гг. по делам, связанным с корсиканским терроризмом, было задержано 622 чел., с исламским – 548 чел., с баскским – 252 человека. В 2006 г. по делам о терроризме было задержано 150 корсиканцев, 140 исламистов и 27 басков.

Возросло и количество терактов на Корсике. В 2006 г. оно достигло 229, что на 61 больше, чем в предыдущем. Увеличилось количество взорванных частных домов и вилл, принадлежащих приезжим. Таким способом корсиканские аборигены весьма энергично борются с нашествием чужаков и скупкой корсиканской недвижимости иностранцами. Видимо, они памятуют о судьбе американских индейцев, которые не смогли остановить иммиграцию, а теперь живут в резервациях.

На северо-западе страны очагом сепаратизма является Бретань. Как уже упоминалось, полуостров Бретань в свое время был заселен британскими кельтами, спасавшимися от англо-саксов. Жители Бретани считают себя особым народом и сохраняют свой бретонский язык, принадлежащий к кельтской группе и родственный валлийскому (на котором говорят жители Уэльса). В Бретани существует несколько националистических организаций различной политической окраски и разной степени радикализма. Одна из них – Демократический бретонский союз, который добивается автономии этого региона. Более радикальный характер носит правонационалистическая Партия бретонского народа (ADSAV), образованная в 2000 году. Она выступает за полную независимость Бретани от Франции. Существуют и левонационалистические группировки, в том числе террористической направленности, такие как Бретонская революционная армия, правда, мало чем себя проявившая. Главный лозунг бретонских националистов: «один народ, один язык, одна культура на одной территории».

Наблюдаются сепаратистские тенденции и на юге страны, хотя и не столь значительные, как на Корсике или в Бретани. Еще во второй половине XIX века в Южной Франции возникло мощное окситанское движение на базе провансальского (окситанского) языка, который был родным примерно для 40 % населения Франции. В результате энергичных усилий правительства провансальский язык был практически вытеснен французским, и окситанское движение постепенно сошло на нет. Тем не менее, провансальский язык еще держится кое-где на юге страны, питая сознание культурной особости населения Прованса.

На юго-западе Франции действуют баскские и каталонские организации. Усилия французских басков традиционно сосредоточены, в основном, на поддержке своих испанских соплеменников, которые используют французские земли как базу для отступления. Но в 70-80-е годы и во Франции действовала самостоятельная баскская террористическая организация. В настоящее время французские баски предпочитают не обострять отношений с центральной властью.

На юго-востоке очагом сепаратизма является историческая область Савойя, долгое время входившая в состав Италии и отошедшая к Франции только в 1860 году. Небольшой «Клуб савояров Савойи» постепенно перерос в «Савойскую лигу», которая выступает с требованием независимости этой области. Родственное сепаратистское движение существует и в Ницце, которая, как и Савойя, вошла в состав Франции в 1860 г. Сторонники «Движения за независимость Ниццы» указывают на то, что договор, по которому Ницца входит в состав Франции, многократно нарушался, а в 1940 г. был и вовсе отменен.

Таким образом, во Франции существуют свои «национальные окраины», которые заметно активизировались в последнее время, что доказывает этническую неоднородность французского общества. Этнорегиональный сепаратизм доставляет много хлопот французским властям. И то обстоятельство, что мы привыкли считать французов единой нацией – всего лишь плод нашего невежества и сложившихся стереотипов.

Посмотрим теперь, что в Англии. Какие народы жили на Британских островах до прихода кельтов, мы не знаем. Знаем только, что какие-то жили, а примерно с 8 в. до н. э. начинается переселение на эти острова различных групп восточных кельтов. На большей части современной Англии обосновались бритты (от которых вся страна получила название Британии), территорию современной Шотландии занимали пикты, в Ирландии поселились скотты (перебравшиеся потом в Шотландию). Все эти племена говорили на различных кельтских наречиях. В 43 г. до н. э. большая часть Британии (кроме северных  районов) оказалась под властью Римской империи. Более чем пятисотлетнее господство римлян, естественно, не прошло бесследно для местного населения. В 5 веке н. э., в эпоху великого переселения народов, римлян вытеснили северогерманские племена англов, саксов, ютов и фризов.

Как и франки, англы переименовали страну по своему этнониму, но, в отличие от своих континентальных собратьев, не растворились в местном населении, а сумели навязать ему свой язык. Достигнуть этого завоевателям удалось благодаря жесткой карательной политике. Большая часть бриттов была истреблена, часть оттеснена в гористую местность на север и запад (Каледонию, Уэльс, Корнуолл), часть переселилась на континент в Арморику (нынешнюю Бретань). Оставшиеся кельты были большей частью превращены в рабов и слуг. Как бы то ни было, но кельтский элемент вошел в этнический состав английского народа, основу которого составили завоеватели-германцы. Позднее в английскую народность влились выходцы из Скандинавии и Франции.

Произошло это во второй половине 11 века. В 1066 г. Англия оказалась под властью завоевателей-нормандцев. По своему происхождению нормандцы были скандинавами (норманнами-викингами), переселившимися в 9 веке из Скандинавии на север Франции. С тех пор эта часть Франции получила название Нормандии. Бывшие викинги быстро офранцузились, усвоили французскую культуру и к моменту своего завоевательного демарша говорили на старофранцузском языке. В завоеванной ими Англии возникла ситуация двуязычия: нормандская знать говорила на французском, а подвластное кельто-романо-англо-саксонское население – на английском языке. Триста лет продолжалась лингвистическая дуэль, которая только к концу 14 века закончилась победой английского языка. Правда, тот вышел из этой борьбы сильно покореженным, с наполовину французской лексикой, с крайне разнородным словарным составом, запутанной и сложной орфографией. А в 20 веке этот франко-британский гибрид пошел гулять по всему белу свету. Но это уже другая история.

Таким образом, и англичан никаких нет, а есть кельто-романо-германо-скандинаво-французы. Этническая солянка, одним словом. Что касается современной Великобритании, то даже официальные издания квалифицируют ее как «многонациональное государство».[5] К коренным народам страны относятся англичане (65 %), шотландцы (9,6 %), валлийцы (4,6 %), ольстерцы (североирландцы – 1, 8 %), корнуольцы (0,1 %). Сюда же можно добавить и проживающих в Соединенном Королевстве ирландцев (5 %).[6] Все эти этнические группы, за исключением собственно англичан, – потомки кельтского населения Британии. Территории этих народов в разное время были присоединены к Англии: Уэльс – в 1543 г., Шотландия – в 1707 г., Ирландия – в 1800 г. (В 1921 г. большая часть Ирландии отделилась от Великобритании, в составе которой остались только 6 графств на севере страны, образовавшие Северную Ирландию.) Кроме коренных народов, которые в общей сумме дают 85 % населения, в Великобритании проживают многочисленные выходцы из Юго-Восточной Азии (около 7 %), а также арабы, евреи, итальянцы, русские, греки, немцы и прочие национальные группы.[7] Таким образом, Великобритания – вовсе не «английское государство», как мы привыкли думать. Это многонациональная страна, где «англичане» (кельто-романо-германцы) – всего лишь наиболее крупная этническая группа (65 %).

В последнее время в Великобритании, как и во Франции, заметен подъем внутреннего национализма отдельных ее частей. О Северной Ирландии и говорить не приходится: до сегодняшнего дня в ней тлеет незатухающий этнорелигиозный и этнополитический конфликт, периодически перерастающий в вооруженную борьбу. Проживающие на территории Ольстера ирландцы (в основном католики), хотя и представляют меньшинство населения, требуют воссоединения Северной Ирландии с Ирландской Республикой.

Нарастает стремление к этнокультурной обособленности и в Уэльсе. На протяжении ХХ века валлийцы (уэльсцы) упорно добивались культурной автономии от Англии, прежде всего в отношении национального языка. Эта борьба увенчалась успехом только в  1993 году, когда был принят закон, утвердивший принцип равенства валлийского и английского языка. Сегодня даже дорожные указатели в Уэльсе пишутся на двух языках – английском и валлийском. С 1999 года валлийский стал обязательным предметом в школе, и в настоящее время все дети в Уэльсе в возрасте от 5 до 16 лет изучают его как первый или второй язык. Но путь к законодательному признанию местного языка был довольно драматичным. Борясь за валлийский язык в обучении и судопроизводстве, газетах и на радио, население организовывало митинги протеста, бойкотировало английские передачи, занятия в школах. Английским властям приходилось прибегать и к силовым методам, в том числе и арестам активистов, поскольку методы борьбы носили далеко не мирный характер. В частности, члены Общества валлийского языка устраивали уличные погромы с битьем витрин тех заведений, где вывески были написаны только по-английски. Добились валлийцы и права иметь свой парламент, получив, таким образом, статус автономии. Притом что с этнической точки зрения вряд ли сегодня можно отыскать представителя этой народности в «чистом» виде. Тем не менее, свой язык, песни, костюмы и традиции валлийцы любовно оберегают, противопоставляя их английским.

В Шотландии полным ходом идет борьба за отделение от Соединенного Королевства. Возглавляет ее Шотландская национальная партия, действующая с середины 30-х годов. Раньше она набирала считанные проценты. В последние десятилетия ее влияние настолько возросло, что в 2008 году, впервые за 73 года своего существования ШНП из оппозиционной стала правящей партией. На майских выборах она получила большинство голосов в шотландском парламенте – 47, на втором месте лейбористы – 46, у шотландских консерваторов 17 мест, у либерал-демократов – 16, у «зеленых» – 2 места. И хотя в самой Шотландии идею независимости поддерживает только 25 % населения (а более 40 % – за автономию), лидеры ШНП полагают, что независимость Шотландии – «лишь вопрос времени». Придя к власти, шотландские националисты требуют денонсировать «Акт об объединении» Шотландии и Англии, подписанный в 1707 г. А на ближайшее время, в 2010 году, они планируют провести референдум о независимости Шотландии. Притом что Шотландия и так пользуется широкой автономией, добившись права иметь собственный парламент.

Как отмечают исследователи, регионализация и чувство национальной обособленности в Великобритании не только не сглаживается, но в последнее время только возрастает.[8] На наших глазах из унитарного она превращается в федеративное государство. Поговаривают даже о том, что в перспективе Северная Ирландия, Шотландия и Уэльс могут быть представлены в объединенной Европе как равноправные и независимые от Англии субъекты. По современным оценкам, перспектива государственного распада Соединенного Королевства не выглядит такой уж невероятной.

Обратимся к Испании. До прихода кельтов здесь жили иберы, по имени которых полуостров назывался Иберийским. В 1 тыс. до н. э. Иберия, как и вся Европа, подверглась кельтской колонизации. Пришедшие сюда с севера (с территории нынешней Франции) кельты настолько смешались с местным населением, что римляне так и называли это смешанное население – кельтиберы. Кроме кельтов, проникавших на Иберийский полуостров с суши, из континентальных областей Европы, с моря его колонизировали греки и финикийцы. Эти народы создали множество поселений на восточном побережье Иберии. Особенно много было финикийских колоний – в силу географической близости Карфагена. Весь юго-восток Испании, особенно города, и после римского завоевания долго сохраняли следы финикийского влияния.

В конце 1 тыс. до н. э. по Иберии, как по всему Средиземноморью, прошелся «нивелирующий рубанок» римского завоевания. Шестивековое владычество римлян наложило глубокий отпечаток на местную культуру. Население заговорило по-латински, хотя здесь, как и в соседней Галлии, латынь получилась с «местным акцентом». В 5 веке, как и повсюду в Европе, римских завоевателей сменили германские. Германские племена вестготов, вандалов, свевов образовали на территории бывшей римской провинции Иберия ряд «варварских» королевств, память о которых до сих пор сохраняется в испанской топонимике. Например, название вандальского королевства Вандалузия звучит в наименовании испанской области Андалузия.

Но уже в 8 веке Испания вновь подверглась завоеванию, на этот раз арабскому. Новых завоевателей – арабов и североафриканских берберов – в Испании называли маврами. Это вторжение сильно повлияло на антропологический облик испанцев. И кельты, и римляне, и германцы, как об этом единодушно свидетельствуют все источники, были светлокожими и светлоглазыми блондинами. Современный облик испанцев иной. Каким образом светлопигментированные блондины превратились в смуглых кареглазых брюнетов? Хотя мусульманское население было в конце концов изгнано с Пиренейского полуострова (окончательно это произошло только в конце 15 века), но мавры, что называется, сделали свое дело, оставив неизгладимый след в генотипе и внешности испанцев. Но, собственно, никаких «испанцев» и нет, это лишь собирательное название для иберо-кельто-романо-германо-берберо-арабов.

Современная этнолингвистическая ситуация в Испании также далека от однородности. На севере Испании живут баски – осколки доиндоевропейского населения Европы, сохраняющие свой древний язык, не принадлежащий к индоевропейской языковой семье. На северо-западе проживают галисийцы, с языком, близким к португальскому. Изначально галисийцы и были родственной португальцам народностью, но с 13 века территория Галисии оказалась в составе сначала Кастильского, а потом Испанского королевства. Испанцами, правда, галисийцы не стали, но не стали они и частью португальского народа. Семь веков жизни в составе другого государства создали из галисийцев особый этнос. На северо-востоке Испании проживают каталонцы, язык которых близок к языку Южной Франции – провансальскому.

Таким образом, на территории страны существуют, как минимум, три этнолингвистических анклава, отличающиеся от испанцев: Каталония, Галисия, Баскония (Страна Басков). Из 44 млн. населения Испании – 3,5 млн. иммигрантов, около 6 млн. каталонцев, более 3 млн. галисийцев и свыше 2 млн. басков.[9] Получается, что около 30 % населения Испании – не испанцы! Неудивительно, что в стране существуют сильные сепаратистские движения, особенно в Басконии и Каталонии. К концу 20 века они добились значительных уступок от испанских властей. В настоящее время наряду с испанским узаконено использование каталонского, галисийского, баскского и валенсийского языков.

Несмотря на то, что баски добились самой широкой автономии – свой президент, свой парламент, собственные полицейские силы, преподавание и вещание на родном языке, сепаратистское движение в Басконии продолжает оставаться одним из самых мощных в Европе. Спектр баскского сепаратизма очень широк и охватывает политические силы от крайне правых до крайне левых. Наиболее известная из них – подпольная левонационалистическая организация ЭТА (Euskadi ta Askatasuna – «Страна басков и свобода»), созданная в конце 50-х годов. По данным МВД Испании от рук боевиков ЭТА погибло более 800 человек, больше половины из которых – полицейские и военные. Самой громкой акцией ЭТА стало убийство (в результате взрыва автомобиля) в декабре 1973 года преемника Франко адмирала Луиса Карреро Бланко, занимавшего пост премьер-министра страны. По мнению некоторых аналитиков, эта акция ускорила падение фашистской диктатуры в Испании. После кратковременного перемирия, заключенного с испанскими властями в 2005 – 2006 гг., ЭТА возобновила свою деятельность, организовав взрыв в мадридском аэропорту. В апреле 2008 года боевики ЭТА выступили с резким политическим заявлением, которое в прессе квалифицировали как «ультиматум Испании». Сепаратисты отвергли предложенную испанским правительством «широчайшую автономию» как средство решения баскской проблемы. Они отказываются обсуждать с Мадридом любые формы совместного существования и настаивают на предоставлении Стране басков полной независимости. В противном случае сепаратисты грозят «не сидеть сложа руки» и начать национально-освободительную борьбу за достижение этой цели. Правоохранительные органы связывают активизацию баскского сепаратизма с провозглашением независимости Косово и прогнозируют дальнейшее обострение напряженности на территории Басконии.[10]

Каталонское движение куда более мирное, чем баскское.

Террористических каталонских организаций в настоящий момент нет. Каталония, как и ряд других областей Испании, пользуется широкой автономией. Тем не менее, около трети населения этой провинции разделяют идею независимой Каталонии. Показательно, что каталонский парламент был едва ли не первой организацией, поздравившей косоваров с обретением независимости.

Кроме баскского и каталонского сепаратизма, в Испании существую автономистские движения – практически в каждом регионе. Самое серьезное из них – галисийское. И хотя об отделении от Испании речи не идет, в Галисии приобрели большую популярность идеи кельтского единства и близости к Португалии. Добились автономии также Валенсия и Андалусия. В общем, в Испании, как и повсюду в Западной Европе, полным ходом идет процесс регионализации и автономизации. В перспективе Испания может оказаться перед реальной угрозой государственного распада. Так что наше представление об этой стране как однородном в этническом отношении государстве сильно преувеличено. Это многонациональная страна, где уже давно тлеют свои межэтнические конфликты.

Обратимся к Италии. С античных времен Италия представляла собой этнический котел, где смешивались представители самых разных народов. На раннем этапе это были различные племена италиков (латины, сабины, вольски, умбры, оски), а также этруски и греки. Италики занимали центральные области страны, Этрурия – северо-западное побережье, греки колонизировали всю южную и юго-восточную часть Италийского полуострова, а также остров Сицилию. Греческие колонии в Италии назывались Великая Греция и были составной частью Эллады и греческой культуры. Именно в греческих городах на побережье Италии возникли знаменитые научно-философские школы – пифагорейская и элейская, и протекала деятельность таких выдающихся умов античности, как Пифагор из Кротона, Архит из Тарента, Парменид и Зенон из Элеи, Архимед из сицилийских Сиракуз…

Римская экспансия, начавшаяся в середине 1 тыс. до н. э., привела к образованию единого государства и к консолидации всех населявших Италийский полуостров племен и народов в единую древнеримскую народность. Но уже в конце 1 тыс. до н. э., когда римская экспансия вышла далеко за пределы Италийского полуострова, метрополия оказалась наводненной огромной массой рабов со всего Средиземноморья. Были тут и греки, и многочисленные выходцы с Востока и Северной Африки (сирийцы, египтяне и проч.), кельты, германцы, кельтиберы, даки, фракийцы и несть числа других этнических групп. Постепенно рабы становились вольноотпущенниками и колонами, обзаводились семьями и вливались в общий этнический котел Римской империи.

Тем не менее, в этнической истории севера и юга страны были свои особенности. Еще в середине 1 тыс. до н. э. север Италии был заселен кельтским племенем галлов, по культуре и языку резко отличавшихся от римлян. А в середине 1 тыс. н. э. (в период великого переселения народов) этот регион подвергся массовой германской колонизации. Впрочем, римляне и раньше селили здесь германцев – в соответствии со своей обычной практикой селить на пограничных землях «замиренных варваров», создавая своего рода буферные зоны вокруг римских провинций. В течение нескольких последующих столетий северные области Италии входили в состав германского государства франков. Только в 13 веке германское влияние на севере Италии стало ослабевать.

В то же время юг страны в период раннего средневековья находился сначала под византийским, затем под арабским влиянием. Это во многом определило культурные, языковые и антропологические отличия южной и северной Италии. Римляне, италики, греки, кельты, германцы – эти этнические элементы, вошедшие в состав итальянской нации, в антропологическом отношении принадлежали к светлопигментированным группам индоевропейцев. Такой антропологический тип не редкость в Италии, особенно на севере страны. Но основная масса итальянцев относится к темнопигментированной средиземноморской расе, в чем сказывается влияние как арабов, так и многочисленных рабов из восточных и североафриканских провинций Римской империи.

 Таким образом, итальянцы, пожалуй, наиболее разносоставная из крупных европейских наций. Будучи в своей основе романо-этруско-греко-кельто-германо-арабами, они впитали в себя гены практически всех народов Средиземноморья. «Итальянцы», если смотреть на них с чисто этнической стороны, еще более абстрактное понятие, чем французы и англичане. Можно сказать, этническая пицца, приправленная общим государственным соусом.

Правда, в последнее время и в Италии появились противники государственного единства. Этнорегиональный сепаратизм и здесь, как и повсюду в мире, заметно активизировался. Особенно силен он в Северной Италии, в тех регионах, которые когда-то были заселены сначала кельтскими, а затем германскими племенами. Это обстоятельство питает концепцию, согласно которой северные итальянцы – особая этническая группа «неримского» происхождения, и, следовательно, неродственная остальному населению Италии. Проводником этой идеологии, утверждающей этническую обособленность североитальянцев, является Лига Севера – политическая партия, возникшая в 80-е годы на базе нескольких разрозненных региональных движений в Ломбардии, Венето и Пьемонте. Лига добивается независимости северных провинций Италии и образования самостоятельного государства Падания. В Ломбардии уже началось переименование некоторых географических объектов на ломбардский диалект. А региональные власти Венето (область бывшей Венецианской республики) выделили 57 тыс. евро для проверки плебисцита, состоявшегося в 1866 г., по которому эта область вошла в состав Италии. Согласно социологическим опросам, более половины итальянцев, живущих к северу от реки По, считает отделение от Южной Италии выгодным, а 20 % – желательным.

Требует отделения от Италии и область Трентино-Альто Адидже (Южный Тироль). Эта территория в 1920 году была отторгнута от Австрии и присоединена к Италии. Большинство населения – немцы. В настоящий момент идет постепенное выживание итальянцев из края, поскольку всем заправляет немецкое большинство. Деятельность экстремистских организаций в настоящее время утихла, но за 50-80-е годы было совершено более 300 террористических актов. Немецкое население Южного Тироля требует воссоединения с Северным, входящим в состав Австрии. Вот почему руководители 130 муниципалитетов Южного Тироля подписали обращение к Парламенту Австрии с просьбой о включении их в состав этого государства.

Существует в Италии и свой «островной» сепаратизм – на Сардинии и Сицилии. Не так давно, в конце августа 2008 года, группа активистов Партии независимости Сардинии во главе со своим лидером Сальваторе Мелони провозгласила создание республики Малу-Венту на территории крохотного острова Маль-ди-Вентре. По словам С. Мелони, это первый шаг к «освобождению» всей Сардинии. «Я дал зарок, что не умру, пока Сардиния не обретет независимость, на что я положу собственную жизнь!» – заявил он на пресс-конференции. До этого Мелони уже отсидел несколько лет в тюрьме после того, как на съезде Партии сардинского действия заявил, что его главной целью является достижение независимости Сардинии. Несмотря на комичность этой затеи с провозглашением новой республики, сразу вслед за этим к Мелони обратилось 350 человек, желающих получить на Малу-Венту постоянное место жительства. Все они – выходцы с Сардинии.

Вообще, в Италии, которая стала единым государством только во второй половине XIX века (1859-1870), почти в каждом регионе существует свое автономистское или сепаратистское движение. Можно ли после этого считать Италию однородным государством, а итальянцев – единой нацией?

Из крупных европейских государств наиболее однородным этническим составом отличается Германия. Немцы там составляют 88 % населения. На долю трех десятков этнических меньшинств приходится всего 12 % .[11] Впрочем, хорошо известно, какими средствами была достигнута эта однородность. Однако сами немцы представляют собой этническую помесь из двух крупных компонентов: германцев и … славян! По крайней мере половина территории Германии расположена на бывших славянских землях, на которых раньше проживали племена полабских и поморских славян. Славянские села сохранялись на территории Германии вплоть до 19 века. Многие «немецкие» фамилии сохраняют славянские окончания на –ов и –иц: Больцов, Вирхов, Виламовиц и т. п. А немецкая топонимика? Повсюду на территории Восточной Германии представлены многочисленные топонимы славянского происхождения с окончаниями на –itz, -in, -ow, -au и др. В настоящее время от некогда многочисленного славянского населения Германии остался крохотный анклав лужицких сербов, проживающих в самом сердце Германии – на реке Шпрее, на которой расположен город Берлин. Так что даже столица Германии и та находится на бывших славянских землях! О смешанном (в основном германо-славянском) происхождении населения Германии до сих пор предпочитают помалкивать, причем обе стороны – и германская, и славянская. Хотя в самой Германии на немцев из восточных районов страны, где дольше всего сохранялось славянское население, до сих посматривают косо – как на «лиц славянской национальности».

Кроме того, на юге и юго-западе страны германские племена, начиная с первых веков нашей эры, смешивались с местным кельто-романским населением, в Альпах – с ретами, а на востоке – с балтийским племенем пруссов, от которого осталось только название Пруссия. Проводимая в течение веков политика насильственного онемечивания принесла свои плоды, но следы былой этнической разнородности прослеживаются и в различии антропологических типов современного населения Германии, и в наличии многочисленных региональных диалектов немецкого языка, непонятных друг для друга. Наиболее крупные из них: «платтдойч» (нижненемецкий) на севере страны, швабский на юго-востоке, баварский на юге и саксонский на юго-востоке. Роль общегерманского выполняет литературный немецкий язык, который является общепринятым в официальных учреждениях, сфере делопроизводства, образования и науки. Так что и «немцы» – никакие не немцы, а германо-славяно-кельто-романо-балты.

Если уж европейские нации на поверку оказываются этнической смесью, что говорить о таких гигантских этнических конгломератах, как Северная и Южная Америка, Африка, Индия и ряд других азиатских стран. Целые континенты заселены народами, которые складывались на основе не то что нескольких этносов, а на основе нескольких рас.

Взять, например, кубинцев. Четыре расы принимали участие в сложении кубинской нации. Европейцы – потомки испанских завоевателей и европейских колонистов, местное индейское население (американоидная раса), потомки завезенных на остров африканских рабов (негроидная раса) и весьма заметный процент китайцев (монголоидная раса). Но попробуйте сказать кубинцу, что кубинцы – не нация, а афро-монголо-американо-европейцы. Не хотела бы я услышать то, что вы услышите в ответ. А ведь таким же пестрым расовым составом отличаются едва ли не все нации обеих Америк. Тем не менее, в отношении американцев почему-то не требуется свидетельство о рождении и паспортные данные родителей. Не  приходилось слышать никакой дискуссии на тему, существует ли, скажем, североамериканская нация? Хотя с точки зрения науки еще большой вопрос, существует ли на самом деле североамериканцы как нация или это только государственная принадлежность?

Что же получается? Многие страны, например, США, Индия или Иран являются намного более разнородными по своему этническому составу, нежели Россия. Несмотря на это, в массовом сознании они воспринимаются как «одна нация», а Россия – как «многонациональная» страна! Но так ли уж многонациональна Россия? Давайте обратимся к статистике.

По данным переписи 2002 года общая численность населения России составляла 145, 2 млн. человек. В том числе русских – 115, 89 млн. человек, что составляет 88,8 % от общей численности населения! При этом официальные данные основываются на строгом различении русских (115, 89 млн.), украинцев (еще 2,94 млн.) и белорусов (0,81 млн.)[12], тогда как в России эти этнические группы практически не различаются. Иначе говоря, славянское население в России составляет почти 90 % жителей страны! О какой «многонациональности» может идти речь? Трудно найти в мире страну, которая была бы столь однородной в этническом плане, как Россия. Ведь стране присваивается статус «многонациональной» не потому, что там проживает множество этнических и национальных групп. В любой стране мира можно найти представителей народов чуть ли не со всего света. Должны быть веские основания для такого статуса. Таковым является процентное соотношение этнических групп. Если ни одна из них не доминирует количественно, только такое государство можно рассматривать как многонациональное.

Для сравнения взять хотя бы южного соседа России – Иран. В Иране государствообразующая нация – персы – даже по официальным данным составляет не более 51 % населения. Следующая за ней по численности национальная группа – азербайджанцы (около 20 млн., т.е. 27 %). Кроме того, в Иране проживают курды (5 %), луры, арабы, туркмены, белуджи, армяне, евреи, талыши и другие национальности.[13] К слову сказать, рахбар (высший духовный и политический руководитель страны) Сейед Али Хаменеи – азербайджанец, а нынешний президент Ирана Махмуд Ахмадинежад – талыш по национальности.

В Индии насчитывается 500 (!) народностей и этнических групп, говорящих на 1652 (!!) языках и диалектах. Наряду с хинди статус государственных законодательно закреплен за 18 региональными языками. А еще одним законодательно признанным средством межнационального общения в Индии является английский язык.[14] Что касается Китая, то кроме собственно китайцев (хань), в нем проживает не менее 55 других наций и народностей (уйгуры, чжуаны, монголы, тибетцы, корейцы и др.).[15] Кто сказал, что Китай – мононациональная страна? Довольно силен в Китае уйгурский сепаратизм, а Тибет и вовсе удерживается исключительно силовыми средствами.

Почему же в массовом сознании все эти десятки и сотни народов сливаются в одну категорию «китайцев», «индийцев» или «иранцев»? За счет чего создается иллюзия их этнической однородности? Во-первых, за счет ярко выраженной специфики их национальных культур, которая и придает этим пестрым конгломератам этносов единое «национальное лицо». А, во-вторых, за счет банального умолчания об их разнородном национальном составе. Умолчание – прием нехитрый и в финансовом отношении ничего не стоящий, но, как показывает практика, весьма действенный. При этом умолчание вовсе не означает сокрытия информации. Ее никто не скрывает – стоит только порыться в справочниках, специальной литературе или, что еще проще, в Интернете. Только вот беда – большинство населения не читает даже популярных журналов, а в специальную литературу и тем паче не заглядывает. Зато во всякого рода массовых изданиях, лезущих в глаза, нос и уши, настойчиво пропагандируется тезис о якобы уникальной этнической разнородности русских, что заставляет даже усомниться в правомерности самого этнонима «русские».

На самом деле, как это видно даже из нашего весьма беглого обзора, Россия в этнолингвистическом отношении – одна из самых однородных стран мира. По крайней мере, более однородная, нежели Испания или Великобритания, не говоря уже об Индии или Иране. По международным нормам, государство рассматривается как моноэтническое в том случае, если какая-либо проживающая на его территории нация составляет более половины населения (от 51 % и выше). Персов в Иране – 51 %, французов во Франции – 40 % (вместе с коренными народностями – 78 %), англичан в Англии – 65 % (вместе с коренными народами – 85 %), испанцев в Испании – 72 %, немцев в Германии – 88 %, а русских в России – 88, 8 % населения! На каком же основании Россию продолжают зачислять в разряд многонациональных государств?! Многонациональной была Российская империя, которая простиралась от Польши и Финляндии на западе до Аляски и Калифорнии на востоке. Многонациональным был Советский Союз. Но современная Россия и по международным нормам, и по сравнению с другими государствами является страной мононациональной. Численность нерусского населения даже по самым пристрастным подсчетам, не превышает 12 – 15 %.

На огромном пространстве в 11 тысяч километров от Калининграда до Владивостока русские без труда понимают друг друга, что говорит об уникальной лингвистической однородности. Северному помору не нужен переводчик, чтобы понять сибиряка или кубанского казака. Тогда как в Англии, на маленьком по российским масштабам острове, английский язык имеет такое огромное количество диалектов, акцентов и вариантов, что порой сами англичане не могут понять надписи на каком-нибудь местном диалекте своего языка. Не говоря уже об иностранцах, которые, даже свободно владея английским, постоянно жалуются, что не в состоянии понять речь коренных англичан.[16] И в, казалось бы, этнически однородной Германии говорящие на разных диалектах немецкого языка часто совершенно не понимают друг друга, так что требуется особый, немецкий литературный, язык как средство общения внутри одной немецкой нации.

И антропологически уроженец Пруссии не похож на жителя Баварии, как бретонец не похож на жителя Прованса. Коренное население Франции относится к трем расовым группам: южно-европейской (средиземноморской), центрально-европейской (альпийской) и северо-европейской (балтийской расе). Средиземноморская группа характеризуется невысоким ростом и хрупким телосложением, темными волосами, карими глазами и овальным лицом. Представители альпийской расы отличаются невысоким ростом, коренастым телосложением, русыми волосами. Основные признаки балтийского расового типа – высокий рост, мускулистое телосложение, светлые волосы, белая кожа, серые или голубые глаза (что характерно в первую очередь для жителей Нормандии и Бретани).[17] Что касается русского населения, то, по сравнению с европейцами, оно более однородно в антропологическом плане. Разброс характерных антропологических признаков русских в два раза меньше, чем для населения Западной Европы (учитывая при этом огромную территорию страны). Да и сами эти признаки наиболее близки к среднеевропейскому типу.

Если русские – нация по всем своим характеристикам более однородная, нежели основные европейские, то почему же разнородность русского этноса преувеличивается, а европейских – преуменьшается или даже замалчивается? Перед нами ни что иное, как старая, испытанная тактика «двойных стандартов» – излюбленный прием либеральной пропаганды. Выпячивание «смешанного» состава русской нации сопровождается лукавым умолчанием о таком же «смешанном» характере англичан, французов, немцев, испанцев, китайцев и других народов. Нетрудно догадаться, какова цель этих идеологических маневров: искоренить в русских людях сознание национального единства, всеми средствами способствуя коррозии национального самосознания.

Увы, но не переводится на нашей земле известный национальный тип – великовозрастный лоботряс Митрофанушка, который привык рассуждать по принципу: слышал звон, да не понял, где он. Услышал он где-то, что русские – разноэтническая нация, но не понял, что все современные нации – результат ассимиляции (или консолидации) разных этнических элементов. И в этом отношении процесс сложения русской нации мало чем отличался от этногенеза французов, англичан, испанцев, немцев, итальянцев. Разве что большей степенью достигнутой культурной, лингвистической и антропологической однородности русского этноса. А также меньшей степенью насильственности в ходе этого процесса, в результате чего на территории России сохранились даже малые этнические группы (численностью в несколько сотен человек), в то время как в Западной Европе от многих некогда многочисленных народов остались в лучшем случае географические названия.

Если быть последовательными и исходить из признака «чистоты крови», то придется отрицать существование не только русских, но и французов, испанцев, англичан, не говоря уже о кубинцах, канадцах, индийцах, североамериканцах… «Чистота крови» – вообще не признак нации и никогда таковым не была. Тезис о «чистоте крови» – из арсенала расистских идеологов. Странно, как этого не «замечают» либеральные издания, скрупулезно подсчитывающие проценты «нерусской» крови в русской нации. Никакой анализ крови не позволяет определить национальную принадлежность человека (в отличие, скажем, от расовой). По крайней мере, на сегодняшний день таких методик не существует.[18] Это говорит о том, что раса – сугубо биологическая характеристика, а нация таковой не является.

Так что же нация – «воображаемая общность»? В какой-то степени – да, насколько являются «воображаемыми» знания, верования, нормы морали, язык, культурные традиции, историческая память, психологические свойства людей. Все это явления духовного, а не материального порядка, и потому они существует иначе, чем осязаемые вещи предметного мира. Потому и трудно дать определение того, что такое нация, как вообще трудно дать определение феноменам духовного и культурного мира – сознанию, мышлению, морали… Но попробуйте уберите из человека эти «воображаемые» характеристики и перед вами окажется не дикарь – нет! – а биологическая особь, двуногое без перьев и с мягкой мочкой уха.

Иначе говоря, нация – это культурно-историческая общность, где наиболее существенную роль играют отличия не биологического, а духовного порядка, такие как язык, историческая память, психологические стереотипы поведения, традиции (литературные, научные, философские, религиозные). Безусловно, они вырабатываются у человеческих коллективов в процессе совместной жизнедеятельности в определенной природной среде, освоения тех или иных видов хозяйственной деятельности. Но ландшафт, формы хозяйствования, общие экономические интересы – это не признаки нации, а лишь условия ее формирования. Нация – это явление, которое существует, скажем так, в культурной плоскости, т. е. на границе физического и духовного (ведь культура – это овеществленный человеческий дух). А потому национальное самосознание в становлении нации играет ведущую роль, точно так же, как в реализации и воплощении человеческой личности ведущую роль играет самосознание и воля самого человека. Они-то и выступают главной мишенью той психологической войны, которая целенаправленно ведется против России (и славянского мира в целом) вот уже более двухсот лет. Заморочить голову, парализовать волю, вытравить сознание национальной солидарности, разбить нацию на отдельные атомы, которые, в силу своей обособленности, неспособны на совместные организованные действия, – таковы цели усердно насаждаемого ныне национального нигилизма. Война ведется планомерно и с поистине богатырским размахом. И те, кто собирается жить и умереть в России, должны знать историю этой войны точно так же, как в школе мы изучаем историю Северной, Крымской или Великой Отечественной войн. Мы должны знать тот арсенал теоретических средств, к которым прибегает враждебная сторона для атаки на сознание нации. Кто предупрежден – тот вооружен.