Русские гордятся своей нацией, но не страной

Распустившиеся и увядшие цветы, блестящие и облезлые фасады, Набоков и сигаретные окурки. Короче – многоплановость российского бытия.

Недавно в Санкт-Петербурге, вместе с Андреем и Игорем. Кофе уже маняще стоит на столе и возвращает жизнь в наши тела. Белые ночи не только светлые, но еще и длинные. Мимо проносится автомобиль, с головокружительной скоростью. Эффектное торможение на каждом светофоре. В машине сидят два парня из Дагестана и пялятся на девушек. Все это становятся темой для разговора моей компании – страсти накаляются. То, что при этом говорится, я не готова передать по соображениям благопристойности, но могу только сказать, что это немного превосходит эмоциональные словесные излияния и проявление антипатии швейцарцев в отношении определенных групп. Дискуссия о приезжих из южных регионов – это многоплановая тема, и она способна разрушить все рамки. Поэтому я предпочитаю перевести разговор на то, что обычно следует за тирадами ненависти – на признание в любви к своей стране и еще больше к своему городу.

Большинство жителей здесь гордятся тем, что они русские, но не тем, в какой стране они сейчас живут. Но какую страну они тогда имеют в виду? Это любовь к России, которая не существует ни в истории, ни в настоящем, хотя отдельные ее элементы и перенимаются.

Разговор переходит на политику, после чего Андрей и Игорь, как и многие другие, начинают качать головой и вскидывать руки. Да, говорят они, в этой стране не все так, как должно быть – со всеми этими клановыми принципами и правовым нигилизмом. Но почему они говорят «в этой стране», а не «в нашей стране»? Андрей немного краснеет, и он, критиковавший несколько минут назад проявления непотизма в политике, признается, что предпочтет взять на работу друга, а не малознакомого ему человека.



Тем временем мы уже вышли из кафе. Немного моросит дождь, здания - безмолвные свидетели уникальной истории Санкт-Петербурга - наполнены мягким ускользающим светом, и это делает город больше нереальным, чем реальным. Более внимательно присматриваюсь к домам и улицам, и невольно вспоминаю предшествующие разговоры о любви и гордости. Игорь, судя по всему, тоже думает об этом. С презрением смотрит он на улицу рядом с Мариинским театром. Асфальт еще с прошлой зимы напоминает больше ландшафт с кратерами, чем тротуар; фасады осыпаются и разрушаются, ступеньки временно отремонтированы, и Игорь еле слышно произносит два слова: bez liubvi – без любви. Раньше дома украшали цветами, а улицы подметали каждое утро. Но сегодня об этом, судя по всему, никто не заботится, и тяжелые годы после развала Советского Союза оставили свои следы.

И все же они гордятся тем, что они русские. Причем, страстно. Они страстно гордятся своей историей. Гордятся Пушкиным, Набоковым. Перед домом, где родился автор «Лолиты», разбросаны сигаретные окурки, валяются пустые бутылки. Приходится признать, что это довольно пессимистическая картина, но следует также сказать, что есть и такие русские, которые активно заботятся о своем городе. Те, которые хотят вернуть городу его былую привлекательность, те, которые, к примеру, хотят избавиться от агрессивно безобразных автобусов и вместо этого вернуть городу трамваи. Те, которые проявляют заботу о культурном наследии, те, которые все еще украшают свои балконы цветами.