Только ли ГКЧП?

         А.П.   Политика и экономика -  сиамские близнецы, поэтому раздельный их анализ, сугубо условное понятие. Мое мнение. И Вардомский, и Суздальцев наиболее объективно близки к объяснению причин краха тысячелетнего масштаба.

19 августа 1991 года Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) предпринял попытку переворота и отстранения Михаила Горбачева с поста президента СССР. Это событие привело к окончательному развалу Союза и дало старт рыночным преобразованиям в стране. РИА Новости попросили экспертов "Стратегии-2020" оценить события двадцатилетней давности .

- Действительно ли путч сделал необратимым процесс распада СССР?

Руководитель центра постсоветских исследований Института экономики РАН Леонид Вардомский: Путч начался в условиях, когда бушевала война между Арменией и Азербайджаном по поводу Нагорного Карабаха. Республики Балтии уже де факто начали реализовывать свой суверенитет. То есть «процесс пошел». После путча резко вырос политический вес Б. Ельцина. А Россия еще годом ранее объявила о своем суверенитете. Не было  влиятельной политической силы, которая бы боролась за сохранение СССР. Национализм сомкнулся с антикоммунизмом, и этому нечего было противопоставить в то время. Так что распад был необратим.

Заместитель декана факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Андрей Суздальцев: К сожалению, мы не могли распад союза остановить. Очень много факторов сыграло в пользу центробежного формата. Мы увязали в единый комплекс экономику в наших союзных республиках, и это было объективно правильно, но она оказалась неконкурентоспособной.

Первый фактор - мы обанкротились на ценах на нефть. Плюс сама экономическая система была неэффективной, неэффективным было социалистическое сельское хозяйство – мы так и не смогли ничего сделать, как ни пытались. «Меняем нефть на продовольствие» - огромная страна так жить не могла. Второй фактор – в союзных республиках сформировалась национальная элита, которая требовала власти. Эта элита жила в традициях еще досоциалистического общества, в средневековье. Когда их попытались довести до уровня российского, это вызвало негодование. Был идеологический момент – расцвет национализма в конце 80-х, который в 90-е годы повсеместно победил на уровне независимых государств. Мы не смогли противопоставить национализму никакой идеологии. Призывы к интернационализму на фоне постоянных этнических конфликтов вызывало только ненависть, российского населения в том числе. И самое главное, обанкротилась наша партийная советская вертикаль. Она оказалась недееспособной и требовала немедленной замены. Адекватной замены мы до сих пор не нашли, но та система совсем не работала. Административный ресурс был полностью исчерпан. Союз стал разваливаться, и в очень тяжелый момент – мы были на пике в гонке вооружений, нам навязали звездные войны, от которых американцы уклонились. Мы почти победили, но подорвали свою экономику. На фоне того, что цена на нефть упала до $10 баррель, мы обанкротились.

Я жесткий противник мнения, что нас победили в холодной войне, мы из нее вышли сами и сами собственными силами свергли советский строй. Наш народ сам отказался от этого пути. Мы выдержали «гайдаровскую» реформу и 90-е годы, не впав в гражданскую войну, хотя было хуже, чем в 30-е, во времена великой депрессии. Это говорит о том, что наше общество все-таки зрелое. Не было сил, которые могли бы затормозить и пустить все в обратную сторону.