Не понимают, но повторяют: что скрывается за фразой «Украина не должна проиграть»?

Заседание «коалиции желающих» в Киеве. Иллюстрация: Стефан Руссо / WPA Pool / Getty Images

Западные политики заявляют, что киевский режим «не должен проиграть войну», а Путин «не должен её выиграть». Почему они выбирают такую осторожную риторику? Об этом пишет обозреватель Pravda.Ru Любовь Степушова.

Премьер Польши Дональд Туск заявил, что «Украина не должна проиграть войну».

«Украина не должна проиграть эту войну. В интересах Литвы и Польши, чтобы оборона Украины была успешной и завершилась справедливым миром и сохранением независимого украинского государства», — подчеркнул он.

О том, что Россия (чаще называют президента РФ Владимира Путина) не должна выиграть, говорили многие западные политики, например, президент Франции Эмманюэль Макрон, министр обороны ФРГ Борис Писториус, спецпредставитель президента США по вопросам Украины Кит Келлог.

Почему Запад предпочитает не говорить прямо: «Украина должна победить», а «Россия — проиграть»? Разница между двумя формулировками — это результат сознательного выбора, основанного на нескольких важных факторах. Прямые призывы к «победе Украины» и «поражению России» на Западе рассматриваются как чрезмерно провокационные. Россия — ядерная держава, и Запад стремится избежать прямого столкновения с ней. Формулировка «Путин не должен победить» — это попытка обозначить «красную линию», но не доводить ситуацию до ультиматума, который может спровоцировать российского президента на сильный ответ.

Никто на Западе с самого начала не понимает, что конкретно означает «победа Украины». Сначала говорили о выходе на границы 1991 года, затем — на границы 23 февраля 2022 года (начало СВО), теперь вот Туск говорит о сохранении государственности Украины, то есть признаётся невозможность военной победы над Россией. В этом смысле фраза «Украина не должна проиграть» оставляет пространство для дальнейшего манёвра, хотя отступать и некуда, разве только в определении границ «независимой» Украины и констатации, что Россия не достигла своих целей, то есть её демилитаризации и денацификации.

Также западные политики учитывают, что в их странах поддержка Украины не является единодушной, и набирают силу и побеждают на выборах политические партии, которые скептически относятся к большим и неограниченным тратам на войну. Лозунг «Мы помогаем Украине защищаться и не допустить победы агрессора» звучит для сомневающихся более убедительно, чем: «Мы помогаем Украине разгромить Россию», — что может восприниматься населением как участие в прокси-войне.

Отметим, что Запад официально обосновывает свою помощь правом Украины на самооборону (Статья 51 Устава ООН). Логика «помочь не проиграть» лучше вписывается в эту правовую парадигму, чем «помочь победить». Первое выглядит как сдерживание агрессии, второе — как участие в активных боевых действиях на одной стороне.

Немаловажным является и возможность сохранения выхода на диалог с РФ. Прямые заявления о необходимости её «поражения» полностью закрывают дверь для любых будущих переговоров. Запад официально заявляет, что решение об условиях мира должно принимать украинское правительство. Однако, оставляя риторику более нейтральной, он де-факто оставляет себе пространство для возможного (хотя и маловероятного на данном этапе) посредничества или давления на Киев для начала переговоров, когда сочтёт ситуацию подходящей.

Важно отметить, что эта сдержанность характерна в первую очередь для официальных лиц исполнительной власти, в то время как законодатели часто используют гораздо более жёсткую риторику, прямо призывая к победе Украины. Это вызвано прямым лоббированием их мнения заинтересованными лицами.

Таким образом, формулировка «Украина должна победить, а Россия должна проиграть» — это морально ясная, но стратегически рискованная позиция, которая ведёт к максимальной эскалации с ядерной державой.

«Украина не должна проиграть, а Путин не должен победить» — это осторожная стратегическая формулировка, призванная убедить избирателей в необходимости обеспечить долгосрочную поддержку Украины, минимизируя при этом риски прямой конфронтации с Россией и сохраняя дипломатические и политические опции на будущее.