Продлить жизнь нашим лучшим людям. Вот задача!

Ну ладно я умру – не велика потеря.

Толку-то от меня нашему государству, одни затраты. И выплаты всякие делать, и спецов разных от важных дел отвлекать, чтобы из-под контроля не вышел, вред какой-нибудь не нанес. За нами ведь глаз да глаз нужен.

А вот когда уходит из жизни человек официально достойный, верный – это действительно горько.

Вот и недавно провожали в последний путь одного моего коллегу по журналистскому цеху. И я подумал: какой же огромный пропагандистский дар с ним навсегда уходит, какая беззаветная преданность нашему курсу… Мне даже представить трудно, что кто-то сможет в полной мере заменить его: так же виртуозно прикладывать наших недругов, так же четко и доходчиво, как мораль в басне, объяснять, что к чему в нашем неспокойном мире… – А еще какие-то глупцы говорят, что незаменимых нет.

Да еще как есть!

И ведь сколько таких незаменимых в нашем строю – безгранично честных, бескорыстно патриотичных, ни в коем разе не продажных… Но ведь и они, увы, рано или поздно, по воле неумолимого времени, исчезнут из эфира, общественной жизни…

Включишь в какой-нибудь хмурый день телевизор – а там уже совсем другие ораторы, комментаторы.

И прямо резанет тебя по сердцу – ведь так уже привык к прежним звонким, молодецким голосам, одухотворенным лицам… Смогут ли эти новенькие оказаться не хуже стареньких, так же горячо и творчески отстаивать наши ценности?

Не уверен. Совсем не уверен.

Конечно, многое тут будет зависеть от идейно-воспитательной работы, тут советский опыт до пресловутой перестройки будет, ой как, востребован. Но в любом случае – надо делать всё для того, чтобы продлить жизнь нашему поколению, не всем, конечно, а его лучшим представителям, кто действительно заслужил это и не пакостил. Причем продлить основательно так, может быть, даже на десятилетия. 

Вот какая революция нам нужна! Это для нас, мне думается, сейчас одна из самых стратегических задач.

Ну, а чтобы не быть голословным, я даже готов, если понадобится в медицинских целях, пожертвовать свои органы какому-нибудь особо ценному для нашего государства кадру. Но только, разумеется, чтобы это не отразилось на его принципах, неколебимости, не ослабило его энтузиазма… Я-то все-таки человек по взглядам нестойкий, былыми вольностями порченный, и до денег, баб большой охотник, люблю приврать… А хорошо прижиться в чужом теле, мне кажется, могут только идеологически близкие органы. Во всяком случае, об этом тоже надо думать.