«В приюте тяжелее, чем в детдоме»

В России, когда ребенок остается без родителей, его могут забрать в несколько учреждений. Если взрослые отказываются от малыша младше трех лет, его определяют в дом малютки. Старше — в детский дом. Но если ребенок потерял родителя внезапно или столкнулся с серьезными проблемами в семье, он попадает в социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних (СРЦ). Раньше такие учреждения называли приютами. Сейчас в них содержатся 26 тысяч детей. «Такие дела» рассказывают, чем такие центры отличаются от детских домов и почему, хотя они должны помогать детям в сложной ситуации, некоторые воспитанники стремятся оттуда сбежать.

«Вы уезжаете» 

Дима Масловский и его сестра Люда жили с мамой в поселке Каменецком Тульской области. Отец мальчика умер еще до его рождения, девочка тоже не знала своего папу. Зато у детей были две бабушки. Летом 2019 года они гостили у одной из них в Новомосковске. Диме тогда было 15 лет, Люде — 13. 

В конце августа Диме позвонили и рассказали: у мамы остановилось сердце. На следующий день за детьми приехали сотрудники опеки. Брата и сестру поставили перед фактом: «Вы уезжаете». Куда и почему, не объяснили. 

«Мы и так были в шоке от смерти мамы и совсем не ожидали такое услышать. Плакали, не хотели уезжать и бросать бабушку. Поехали без вещей. Одежду смогли забрать лишь только после похорон, да и то немного — штаны, ботинки, куртки», — вспоминает молодой человек.

Масловских привезли в город Киреевск. Дорога заняла около 35 минут. Подростков определили в социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних № 6. На тот момент в нем жили несколько десятков детей. 

Первое время Дима с Людой ни с кем не общались: им было сложно привыкнуть к жизни в учреждении. Дружба не складывалась и в новой школе — старая теперь находилась слишком далеко.

«Некоторые одноклассники смотрели на нас искоса, всерьез не воспринимали. Почему-то думали, что раз мы из СРЦ, то какие-то ненормальные»

Обе бабушки Масловских хотели стать их опекунами. Но родственницам отказали. Одной — якобы из-за возраста, другой — из-за размеров жилплощади. Не разрешили оформить опеку также тете подростков и подруге их мамы: у них были свои дети.

Со временем стало легче. Дмитрий признается, что первым после смерти мамы в себя пришел он: «Было тяжко осознавать все происходящее, но мы с сестрой поняли, что уже ничего не изменить. Не стали опускать руки, начали привыкать к новой жизни». Со временем у ребят появились друзья, они помогали брату и сестре освоиться. К ним хорошо относились педагоги и воспитатели.

«Мы никогда не чувствовали себя брошенными. Родные были всегда на связи, переживали за нас, приезжали каждые выходные, привозили сладости, деньги. Иногда нас отпускали к бабушкам в гости. Но ночевать у них нам было нельзя, так как они не были нашими опекунами», — рассказывает Дмитрий.

Как дети попадают в социально-реабилитационные центры

Дети оказываются в СРЦ не только когда теряют родителя или опекуна. Есть несколько причин, когда ребенка могут забрать даже при живых маме и папе. 

Первая — трудная жизненная ситуация, когда в семье тяжелые бытовые условия, которые могут угрожать здоровью и безопасности ребенка. Например, если родители остались без жилья и денег.

Вторая — социальная опасность: семья негативно влияет на ребенка как физически, так и психологически. Это часто встречается в семьях, где взрослые злоупотребляют алкоголем или наркотиками. Детей могут увезти в СРЦ, если они сами ушли из дома, если родители не работают, бьют детей или не ухаживают за ними.

Направлять ребенка в социально-реабилитационный центр или нет, решают органы опеки и попечительства или суд. Они опираются на заявления родителей, законных представителей, педагогов, социальных работников или сотрудников опеки. Например, родители могут объяснить, что временно не в состоянии заботиться о ребенке из-за болезни, безработицы или других трудностей. Чаще всего дети переезжают в СРЦ по таким заявлениям либо по актам полиции о безнадзорности — когда ребенка находят одного. 

Бывает, что родители приводят детей в центры в целях воспитания. Например, когда ребенок попадает в плохую компанию, злоупотребляет алкоголем или прогуливает в школу. 

«Однажды к нам отправили подростка, который постоянно дрался и крал в магазинах, — рассказывает 39-летний Александр Ласкин, который восемь лет проработал воспитателем в саратовском СРЦ “Возвращение”. — К нему в центр часто приходила мама».

«До сих пор перед глазами картина: они сидят в холле приюта, мальчик плачет и умоляет забрать его домой. Мать тоже плачет и нервно стучит ногой по полу»

На третий день в приюте сын пообещал, что обязательно исправится. На что мать сказала, что заберет его только через три месяца, когда он полностью пройдет программу реабилитации. Вскоре парень вскочил с дивана, нецензурно оскорбил мать и убежал в группу. Женщина плакала, ее пытались успокоить сотрудники, говорили, что все наладится. 

Через три месяца так и произошло. После работы с психологами мама научилась справляться с подростком, а парень изменил свое поведение, вспоминает бывший сотрудник центра.

В 2020 году Благотворительный фонд Елены и Геннадия Тимченко провел исследование «Временное помещение детей в детские учреждения». Его результаты показали, что большое число детей помещается в центры в том числе и для получения бесплатных стационарных услуг. 

«Непонятно, что в этот момент происходит в семье. Зачастую это маскировка отказа от ребенка. И тогда к этим моментам надо относиться как к любому другому помещению ребенка в детский дом и оценивать ситуацию, максимально работать с родителями, чтобы сохранить ребенка в семье. Мы и раньше это знали, но исследование показало, насколько это огромная и незамеченная проблема», — рассказала глава фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам», руководитель исследовательской группы в Москве Елена Альшанская.

Согласно опубликованным данным, заявление о временном помещении может стать более выгодной для родителей альтернативой: они не участвуют в воспитании детей, не платят алименты, но могут получать пособия на детей-инвалидов. Дети же лишаются возможности жить в замещающей семье и часто не могут получить жизненно важные услуги, требующие участия родителей.

Чем СРЦ отличаются от детдомов

В отличие от детдомов в СРЦ дети находятся временно. Сколько именно — в каждом случае определяется индивидуально. 

«Часто родители пишут заявления на шесть месяцев, но срок может быть продлен, если взрослым для преодоления трудной жизненной ситуации требуется более длительное время. Например, если они проходят курс реабилитации от алкогольной или наркотической зависимости», — рассказывает директор благотворительного фонда «Арифметика добра» Наиля Новожилова. 

Ребенок находится в приюте до решения суда и в случаях, если поданы документы на ограничение родителей в родительских правах. Иногда это затягивается на годы. «Я знаю истории дошкольников, которые два года жили в СРЦ, пока их мама лечилась от туберкулеза и делала это с перерывами, покидая больницу», — говорит Новожилова. При этом дети с инвалидностью могут проживать в таких учреждениях с «временным статусом» бессрочно.

Цели СРЦ и детских домов тоже разные. У социальных центров это в первую очередь реабилитация детей. Им предоставляют крышу над головой, питание, одежду. Помимо этого, каждый воспитанник проходит программу, которую подбирают для него психологи, социальные педагоги и медработники. В нее входят психологические консультации, обучение, коррекционные занятия, медицинское сопровождение и лечение, творчество и спорт. Задача этих программ — вернуть ребенка в кровную семью и решить ситуацию, из-за которой он оказался в центре. Либо подготовить ребенка к переезду в интернат.

В детдомах, в свою очередь, дети живут постоянно, учатся и готовятся к самостоятельной жизни после 18 лет.

По словам Наили Новожиловой, СРЦ и детдома также различаются подходами к воспитанию, работой с кровной семьей и организацией повседневной жизни. Но оба типа учреждения должны рассматриваться как место временного пребывания, откуда ребенок должен уйти в семью — кровную или приемную.

«Огромный стресс»

Когда ребенок попадает в СРЦ, ему нужно пройти медосмотр. Врачи проверяют, нет ли у него следов побоев, признаков инфекционных болезней. Если они есть, ребенка отправляют в больницу, если нет — в приемное отделение. Это специальная группа, где дети проходят так называемый инкубационный период. В разных СРЦ его срок различается — от нескольких дней до трех недель. В приемном отделении живут дети разного возраста, но спальни разделены на мужские и женские.

После этого ребенка отправляют в основные группы — мальчиков или девочек, также они могут делиться на младшие, средние и старшие в зависимости от размеров учреждения. 

В СРЦ дети живут по расписанию: едят, ходят в школу, делают уроки, гуляют и спят. В комнате живут по три — шесть человек. В каждой обычно стоят по две тумбочки на каждого ребенка, общий письменный стол, кровати и шкаф для школьной формы и повседневной одежды, которую выдают в центре.

Для детей, которые остались без жилья или пережили насилие в семье, социально-реабилитационный центр — спасение. Но для каждого подростка, особенно того, кто только вчера жил в квартире с родителями, а сегодня попал в режимное учреждение, это огромный стресс, говорит Наиля Новожилова. 

Психолог фонда «Арифметика добра» Диана Колчева, которая шесть лет проработала в центрах, где дети находились временно, отмечает, что, когда при поступлении в СРЦ детей осматривают и переодевают, они испытывают сильное эмоциональное потрясение. Это происходит из-за потери стабильности в жизни и отсутствия значимого взрослого, который может объяснить, что происходит.

«Дети нуждаются в том, чтобы рядом с ними был кто-то, к кому они могут обратиться. Кто проведет экскурсию по центру, покажет, где что находится, куда идти, если стало плохо. Но, к сожалению, в СРЦ не всегда есть возможность выделить такого человека, который мог бы сопровождать ребенка первое время», — объясняет психолог.

По ее словам, когда ребенок попадает в центр, первое время воспитатели и педагоги стараются его особо не трогать и дают время на адаптацию. Их цель — сформировать для ребенка приятную атмосферу, чтобы он мог привыкнуть, познакомиться с другими людьми и почувствовать себя в безопасности.

«Любовь творит с людьми великие вещи»

Александр Ласкин — историк по профессии. В 2012 году он устроился на работу в школу учителем, но спустя четыре месяца уволился. Мужчина заикался, и ему было сложно общаться с учениками.

Тогда он решил пойти работать в СРЦ.

С воспитанниками Александр быстро нашел общий язык. «Главное — нужно было искренне к ним относиться, пытаться понять, войти в их положение», — делится он.

Александр работал в старшей группе мальчиков от 14 до 17 лет, но иногда к нему попадали и восьми-десятилетние дети. Работа была суточной: начиналась в восемь утра и заканчивалась в восемь утра. Александр и другие воспитатели водили детей в школу, помогали им делать уроки, следили за режимом.

Однажды в центре появился 15-летний мальчик, вспоминает Александр. Его родители погибли в автокатастрофе, других родственников не было. Чтобы не попасть в детский дом, он ушел жить на улицу. «Как-то выживал там и, разумеется, от всякой гигиены отвык, — объясняет бывший воспитатель. — С этим мальчиком работали долго и кропотливо. Особенно его раздражала чистка зубов по утрам. Помог случай: ему понравилась девочка из школы, но она не отвечала взаимностью. Я мягко намекнул ему, что дело может быть в гигиене. Тогда он вручную постирал все свои вещи, стал без напоминаний мыться, чистить зубы, стричь ногти. Воистину, любовь творит с людьми великие вещи».

О буллинге

Еще одна проблема, с которой сталкиваются воспитанники СРЦ, — иерархия среди детей, когда старшие обижают младших или новичков. «Сейчас такого меньше, это отслеживается, но, к сожалению, на 100% дети от этого не застрахованы», — говорит Диана Колчева.

Виктория попала в СРЦ, когда ей было 15 лет. Весной 2020 года ее мама заболела ковидом и попала в больницу. Других родственников у нее не было, поэтому сотрудники опеки отвезли ее в социально-реабилитационный центр. 

«Некоторые девочки считали себя там самыми умными, несколько раз задевали меня словами. Воспитатели слышали это, в первый раз они их пресекли, но потом это происходило не на их глазах, и они об этом не знали. Но, к счастью, до драк не доходило», — вспоминает Виктория.

В учреждении она жила в комнате с двумя девочками. Девушка поясняет, что сами условия проживания и воспитатели ей нравились, но жить там она все равно не хотела. Постоянно созванивалась с родными и просила забрать ее домой.

«Я боялась, что за мной не вернутся и я останусь там надолго»

Дети задевают других детей не потому, что они плохие, а потому, что им нужно как-то выместить свои эмоции, говорит психолог. По ее словам, не всегда педагоги и воспитатели понимают, что такое поведение связано со стрессом.

«Если ребенок слишком агрессивный, это говорит нам о том, что у него есть переживания, с которыми он не справляется. Человек оказался в закрытом учреждении, где нет близких. Это нелегко», — добавляет Диана Колчева.

О побегах

Конфликты с детьми и строгие распорядки нередко становятся причиной побегов детей. Актуальных данных о числе таких случаев нет. По сведениям Национального центра помощи пропавшим и пострадавшим детям, в 2019 году из специализированных учреждений для несовершеннолетних, нуждающихся в социальной реабилитации, сбежали 1320 детей. У них получается покинуть центр, несмотря на видеонаблюдение, воспитателей и заборы, окружающие учреждение. 

По словам бывшего воспитателя СРЦ Александра, если ребенок пропал, сначала его поисками занимаются сотрудники центра. Если им не удается найти беглеца в течение двух часов, администрация учреждения обязана сообщить об этом в полицию.

Как отмечает Александр, чаще всего несовершеннолетний возвращается сам, но бывают исключения. «Как-то к нам привезли 13-летнюю девочку, которая сожительствовала с 40-летним мужчиной. Это был ее бывший отчим. По идее, его должны были за это судить, но он почему-то оставался на свободе. В итоге девочка сбежала из центра снова к нему. Когда ее привезли обратно, сказала, что любит его и жить без него не может», — говорит мужчина. 

Бывшая воспитанница СРЦ Виктория знает мальчика, который попытался вырваться за пределы центра. Его поймали. После этого с ним работали психологи, и он больше не сбегал.

При этом есть дети, которые, наоборот, не хотят покидать учреждение или планируют туда вернуться. Например, когда понимают, что родители, несмотря на все обещания и хорошее поведение, в первое время после возвращения продолжают пить, ругаться. Подростки боятся оставаться дома и сами приходят в СРЦ.

«Однажды девочка из деревни рассказывала мне, как ее пьяный отец взял топор и начал гоняться за ней по двору только потому, что она пришла домой не в девять вечера, а на несколько минут позже. Раньше эта девочка уже жила в СРЦ. После случая с топором она позвонила в полицию и попросила, чтобы ее снова туда отправили. Тогда ей было 15 лет», — рассказывает Александр.

Куда дети попадают после реабилитационного центра

Родители могут вернуть ребенка в семью, если устранят причины, по которым его забрали. Есть проблема с алкоголем или наркотиками, необходимо избавиться от зависимости. Не хватает денег — сменить работу. Жестоко обращались с ребенком — обратиться к психологу или пройти необходимое лечение. Если условия не поменялись и над ребенком никто не оформил опеку, его отправят в детский дом.

Виктория провела в центре три недели. Когда ее мама выздоровела, она приехала за ней и забрала дочь.

За Дмитрием с сестрой так никто и не пришел. Через три месяца пребывания в приюте их отправили в детдом. Он находился в деревне Долматово — в двух тысячах километров от Киреевска. О том, куда они едут, брат и сестра узнали уже в «газели» по пути в детдом.

«С ребятами расставались со слезами на глазах. Злости от переезда не было, но было грустно. Хотелось бы остаться на одном месте. В детдоме тоже были кружки и условия проживания были неплохими, но атмосфера уже была другой. Например, в центре мы могли в любой момент поговорить с нянечками, здесь такого не было. И в целом в СРЦ все были дружелюбнее», — объясняет Дмитрий.

Как жизнь в таких центрах влияет на детей

Александр Ласкин отмечает, что в его центре была хорошая и дружественная атмосфера. Мужчина подчеркивает, что каждый день шел на работу с удовольствием и уволился из центра только из-за низкой зарплаты — меньше 20 тысяч рублей. 

«Да, в СРЦ есть строгие правила, режим дня. Конечно, бывало всякое: и драки между детьми, и конфликты, и слезы, — говорит Александр. — Но все наши сотрудники воспринимали ребят как семью, вкладывались в них не только морально, но и финансово. Например, покупали в группу Playstation 4, компьютер. Дарили детям планшеты, телефоны и просто какие-то безделушки».

Сотрудники устраивали детям дискотеки, турниры по шахматам и настольному теннису, вместе играли в «Монополию» или «Имаджинариум». Почти каждую неделю куда-то выезжали: посещали музеи, театр, батутный комплекс. «Никакого ада в приюте нет», — делает вывод бывший сотрудник центра.

Наиля Новожилова думает иначе. По ее мнению, лучше, чтобы ребята вообще не попадали в СРЦ, даже временно.

«Моя коллега, которая работала и в приюте, и в детском доме, говорит, что в приюте детям тяжелее, чем в детдоме. В СРЦ десятки детей находятся в состоянии неопределенности. Неизвестность своего будущего создает стресс у ребенка, и этот фон, который ничем не разбавляется, вызывает феномен эмоционального заражения», — рассказывает директор благотворительного фонда.

«Чем дольше ребенок прожил в СРЦ, тем сложнее ему будет приспособиться к самостоятельной жизни»

По словам психолога Дианы Кочневой, воспитанники учреждений привыкают, что к ним постоянно приезжают волонтеры, задаривают подарками. Во взрослой жизни многие из них считают, что им все должны.

«Такие дети совершенно не знают, как зарабатывать деньги, как их тратить, не знают, что сколько стоит. Те деньги, которые попадают к ним в руки, тут же тратятся на чипсы и мороженое. Кроме того, ребята совершенно не умеют жить вне коллектива. Когда они выпускаются, то кучкуются, могут жить все вместе в одном доме. А свои квартиры у них пустуют», — подмечает психолог.

Что происходит с воспитанниками СРЦ после выпуска

Дмитрию Масловскому сейчас 21 год. После совершеннолетия он выпустился из детдома и в 2023 году пошел в армию, где прошел срочную службу. Сестра Людмила после выпуска поступила в техникум и переехала в общежитие. Сейчас каждый ждет по квартире от государства.

«Когда я был в СРЦ, думал, что вряд ли в таких местах можно чего-то добиться. Но со временем понял, что все не так плохо. В центре я стал больше заниматься спортом. Стал неплохим спортсменом и даже играл в хоккейный матч с легендами хоккея, госслужащими и министрами спорта России и областей», — подчеркивает молодой человек.

Масловские продолжают общаться с бабушкой. Дмитрий уже завел семью, а в 2024 году у него родилась дочь. «К созданию семьи меня ничего не подталкивало, просто в один момент я понял, что лучше стать родителем как можно раньше», — признается он.

Виктория тоже уже стала мамой. Первого ребенка она родила в 17 лет. Сейчас у нее трое детей, которым один, два и три года. Девушка живет с отцом малышей. Она отмечает, что стать мамой ей было не страшно — она всегда любила детей.

«Иногда бывает, что дети из СРЦ становятся родителями в раннем возрасте, из-за того что недополучили любовь родителей», — говорит Диана Колчева

«Если человек слишком долго прожил в таком закрытом учреждении, у него могут не сформироваться семейные ценности, он может быть не готов к воспитанию детей. Знаю одну 23-летнюю бывшую воспитанницу, которая начала рожать в 17. У нее уже четыре ребенка. Свою шестилетнюю дочь девушка побрила налысо, потому что не умела делать ей косички. Трое ее детей уже содержатся в СРЦ. И когда мы ей говорили, что им будет очень сложно, она отвечала: “Я выросла в СРЦ, со мной все нормально, и с ними тоже все будет хорошо”».

Эксперт добавляет, что детям из СРЦ важно оказывать психологическую помощь после выпуска. Хорошо, если рядом окажется взрослый друг или наставник, который может помочь приспособиться к взрослой жизни. Кроме того, по словам специалиста, важно рассказывать родителям об альтернативах СРЦ, которые не так сильно влияют на психику ребенка. 

Например, в фонде «Арифметика добра» есть проект «Семья кризисного размещения». Его суть заключается в следующем: когда в семье у ребенка возникают проблемы, его родители могут вместо СРЦ на время поместить его в другую семью, готовую заботиться о нем. 

«Мы обучаем и сопровождаем такие семьи, — рассказывает Диана. — Важное правило — в программе должны хотеть участвовать все члены семьи, особенно дети. Ведь они должны провести колоссальную работу: делиться своим местом, игрушками, временем. Таким образом, проект позволяет ребенку избежать травмы разлуки и получить поддержку в привычной домашней обстановке. Помогает не чувствовать себя одиноко».