«Если что, мы дома не рожали»

В мае 2025 года Мосгорсуд отправил акушерок Светлану Акимову и Карину Рычкову в колонию за участие в домашних родах семилетней давности: ребенок родился со множеством заболеваний и умер в возрасте двух лет. Родственники и друзья акушерок начали публичную кампанию в их защиту, упирая на невиновность подсудимых и декриминализацию уголовной статьи, которая произошла как раз во время разбирательств. «Такие дела» изучили материалы дела и обсудили его с врачами, адвокатами и мужем одной из подсудимых

В январе 2018 года московская спортсменка Алена забеременела. Это была ее первая беременность, поэтому Алена активно читала статьи в Сети и смотрела видеоролики о подготовке к родам. В одном из них некая девушка из Красноярска говорила: «Очень важно, чтобы у будущей мамы была своя акушерка». Алена в комментариях спросила, куда ей обратиться за подобной помощью в Москве. Блогерша посоветовала центр «Волшебный ребенок» и акушерку Светлану Акимову. Алена записалась туда на курс «Мягкое рождение». 

По данным сервиса «Контур.Фокус», ООО «Волшебный ребенок» принадлежит главе благотворительного фонда помощи детям с тяжелыми заболеваниями и их семьям «Кораблик» Дмитрию Акимову — мужу акушерки Светланы Акимовой. НКО супруги основали после того, как их младший сын, Леня, умер от рака, рассказал «Таким делам» Дмитрий.

«Ощупала живот и сказала, что все хорошо»

С апреля по июнь 2018 года Алена и ее муж посещали курсы «Волшебного ребенка». Их вели Светлана Акимова и Екатерина Шехтман. На курсах будущим родителям рассказывали о родах и подготовке к ним, проводили гимнастику для беременных. Вместе с этим, как сказано в обвинительном заключении Светланы Акимовой со ссылкой на показания Алены, посетительницам курса «неоднократно приводили примеры неблагоприятного родовспоможения в государственных и частных клиниках, а также рассказывали о недопустимости анестезии и ее негативных последствиях». По словам девушки, акушерка Светлана и ее коллеги производили впечатление профессионалов, рассказывали, что у них есть профильное образование и опыт. Причин не доверять акушеркам Алена не видела. 

Ближе к родам, в начале сентября, девушка снова обратилась к преподавательнице курсов Светлане Акимовой с просьбой организовать ей индивидуальное акушерское сопровождение. В материалах уголовного дела сказано, что Акимова объяснила Алене: это будет стоить примерно 130–140 тысяч рублей, часть пойдет центру «Волшебный ребенок», а часть — в «конверт для роддома».

По версии обвинения, сотрудницы «Волшебного ребенка», имеющие среднее профессиональное акушерское образование, были трудоустроены по совместительству в московских и подмосковных роддомах. Таким образом, они могли присутствовать на родах клиенток центра не просто как сопровождающие или доулы, а как медработники и принимать непосредственное участие. В разговоре с «Такими делами» существование подобной практики подтвердила коллега Светланы Лилия Бычкова. 

Алена и ее муж предварительно одобрили два московских роддома, где их должны были встретить акушерки «Волшебного ребенка». Никаких письменных договоров они не заключали (документ не нашли и во время обысков). Следствие посчитало, что женщины заключили устный договор с оплатой после родов.

После обсуждения организации родов Светлана Акимова ощупала живот Алены и послушала сердцебиение плода, сказав, что с ребенком все хорошо. За это Светлана взяла у нее две тысячи рублей, других денег акушерка не получала, следует из материалов дела.

На следующий день девушка посетила женскую консультацию, там тоже не нашли проблем. После этого Алена пропустила приемы у гинеколога и отказалась от назначенных врачами обследований.

Капли крови на полотенце

В ночь с 28 на 29 сентября у Алены произошло подтекание околоплодных вод, рассказывала она следователю. Девушка позвонила Светлане. Утром акушерка приехала к ней, провела акушерский осмотр, ощупала головку ребенка, послушала сердце плода и сказала, что все хорошо. По словам Алены, Светлана не давала ей рекомендаций обращаться к врачу. 

В тот же день Алена почувствовала схватки и снова позвонила Светлане. Та сказала, что, скорее всего, это нормальный процесс «тренировочных схваток» и повода для беспокойства нет. К 1 октября Алене стало хуже — схватки стали болезненными, и девушка снова обратилась к Акимовой. Та сказала, что не сможет приехать, и предложила вместо себя коллегу Карину Рычкову — еще одну акушерку из «Волшебного ребенка», сказано в обвинительном заключении.

Когда Карина приехала к Алене, девушка лежала в ванне с морской солью. Следователю она объяснила, что такой способ расслабления рекомендовали ей на курсах в «Волшебном ребенке». Карина провела влагалищное исследование прямо в ванне с водой и послушала сердцебиение ребенка. Она тоже сказала, что все хорошо, но осталась на ночь, чтобы понаблюдать за состоянием Алены. За это муж перевел Карине пять тысяч рублей, включая компенсацию расходов на такси.

На следующий день приехала Светлана Акимова, вновь осмотрела клиентку и, согласно обвинительному заключению, убедила ее, что показаний для госпитализации нет. Однако ночью у Алены началось сильное подтекание околоплодных вод. Утром к ней снова приехала Светлана.

К полудню Алена, выйдя из душа, заметила капли крови на полотенце. Согласно материалам дела, акушерка все же настояла на поездке в больницу. Скорую помощь вызывать не стали, а поехали на машине мужа Алены в Балашихинский роддом — более чем в 40 километрах от их дома. Там работали знакомые медики Светланы, с которыми она договаривалась по телефону о «родах по контракту». 

По приезде Алену встретила акушерка, которую, согласно версии обвинения, Светлана не проинформировала о состоянии роженицы. Сама Акимова быстро уехала из роддома на такси, рассказывала потерпевшая следователю.

При осмотре врачи роддома заподозрили у Алены отслойку плаценты, острую гипоксию плода и диагностировали у него слабое сердцебиение. Пациентку отправили на экстренное кесарево сечение. В медицинских документах врачи зафиксировали, что околоплодные воды пахли гноем — это говорило об инфекции. 

Сын Алены родился в крайне тяжелом состоянии, с асфиксией. Позднее его перевели в Московский перинатальный центр, где диагностировали внутриутробное поражение нервной системы и врожденную инфекцию. 

До января 2019 года ребенок постоянно лежал в больницах. У него выявили ДЦП, двустороннюю пневмонию и бульбарный синдром. Мальчику установили трахеостому, назогастральный зонд и присвоили паллиативный статус. В октябре 2020 года он умер в возрасте двух лет.

«Демографическая ситуация и так плачевная»

Через два дня после родов отец Алены, Владимир, написал заявление в полицию, сказано в материалах дела. Он отметил, что его дочь чуть не умерла от потери крови, а у внука, по словам врачей, «речь идет о жизни или смерти».

«Противоправная деятельность семейного центра “Волшебный ребенок” имеет повышенную общественную опасность, — сказано в обращении отца потерпевшей, — поскольку демографическая ситуация и так плачевная, а в ходе подготовительных занятий будущим мамам навевается страх родов в медицинских учреждениях, пропагандируются роды в домашних условиях, в том числе в воде».

В ноябре 2018 года Следственный комитет (СК) возбудил дело по части 1 статьи 238 УК (оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности). Через два месяца дело закрыли за отсутствием события преступления, но потом расследование возобновили.

Следователи заказали исследование у судебно-медицинских экспертов московского департамента здравоохранения. Эксперты решили, что прямой причинно-следственной связи между действиями Светланы и Карины и осложнениями беременности не было. Они также отметили, что опоздание с госпитализацией и надомные акушерские осмотры могли усилить уже имеющиеся осложнения. Но установить это точно невозможно, потому что в последний месяц беременности Алена не посещала врача. 

«Первоначальные экспертизы были в их [акушерок] пользу, и дело готовились закрыть. Но потом передали другому следователю, который начал искать нужные им экспертизы», — рассказывает «Таким делам» муж Светланы Дмитрий Акимов. 

Акимов утверждает, что наказать акушерок хотела не Алена, а ее отец — военный следователь. По данным «Таких дел», мужчина в 2018 году работал в Главном военно-следственном управлении СК.

Новые экспертизы следователи заказали в смоленской общественной организации «Врачебная палата». Смоленские эксперты решили, что акушерки недооценили тяжесть состояния Алены и это привело к трагическим последствиям.

Другую экспертизу провело бюро судебно-медицинской экспертизы московского депздрава. «Действия/бездействие Акимовой и Рычковой привели к развитию тяжелого гипоксически-ишемического поражения головного мозга плода, которое в дальнейшем явилось основанием для присвоения паллиативного статуса ребенку и через два года после рождения — смерти», — сказано в заключении.

Эксперты решили, что «патологические изменения» развились у беременной в период от 24 до 72 часов до кесарева сечения. По мнению специалистов, Светлана и Карина «обязаны были принять меры» по госпитализации Алены.

После этой экспертизы обвинение переквалифицировали на более тяжкое — пункты «в» и «а» части 2 статьи 238 (оказание услуг, повлекших смерть, группой лиц по предварительному сговору). Светлана и Карина из свидетелей превратились в обвиняемых, и с них взяли подписку о невыезде.

Акушерок обвинили в том, что они убедили Алену в необходимости их услуг, недооценили состояние беременной и уговаривали не ехать в роддом. Также СК вменил Светлане то, что она не настояла на госпитализации в ближайший роддом, а Карине — акушерский осмотр в ванной. 

«Обвинял меня в том, что я его подставила»

Муж Светланы Дмитрий Акимов, с которым пообщались «Такие дела», имеет целый ряд возражений вышеперечисленным обвинениям. Например, его жена не могла отговаривать посетителей курсов от анестезии и роддомов. «Обезболивание — это инструмент акушерки, — подчеркивает он. — Светлана работала как акушерка в роддомах. Как она может рассказывать о недопустимости анестезии, если это один из ее основных рабочих инструментов?»

Затем из приговора суда следует, что никто из посетителей «Волшебного ребенка», которых привела на заседание защита, не слышал на курсах агитации за домашние роды. Во время следствия Светлана рассказывала, что Алена сама хотела рожать дома. Акушерка согласилась помочь ей как частное лицо, а не как сотрудница центра «Волшебный ребенок». И по просьбе беременной девушки даже соврала ее отцу, что роды изначально планировали проводить в больнице. По словам Светланы, после госпитализации муж Алены отправил ей сообщение: «Но если что, мы дома не рожали».

Во время следствия и на суде Светлана утверждала, что не брала оплаты за свои услуги и могла рассчитывать только на «благодарность» молодых родителей. А скорую она не вызывала, потому что Алена и ее муж — взрослые дееспособные люди, которые сами в состоянии оценить ситуацию. Она только уговаривала супругов поехать в роддом, когда поняла, что, судя по динамике родов, Алене рожать там будет легче.

Даже согласившись ехать в больницу, Алена с мужем продолжали настаивать на VIP-палате и индивидуальном контракте. Поэтому Светлана начала обзванивать знакомых врачей и акушерок. В столь краткие сроки индивидуальную акушерку смогли найти только в Балашихинском роддоме, куда супруги и решили поехать.

На суде Светлана вспоминала, что вовсе не бросала Алену в приемном покое, а помогла ей переодеться, передав затем в руки акушерки (протоколы заседаний есть в распоряжении «Таких дел»). Акимова также была на связи с медиками, которые говорили ей, что не видят ничего экстренного в состоянии роженицы. 

После кесарева сечения Светлане позвонили и сказали, что малыш в тяжелом состоянии. На следующий день ее вызвал главврач Балашихинского роддома. «Он стал на меня кричать, обвинял в том, что я его “подставила”, что я привезла ему “плохую” пациентку, он сказал мне, что будет всю вину валить на меня», — говорила Акимова на суде.

После этого разговора Светлана разволновалась и пошла в палату к Алене, где в слезах просила у нее прощения. «Это была моя естественная реакция после разговора и после информации о тяжелом состоянии ребенка, которую мне сообщили. Я эмоционально ощущала и ощущаю свою вину в том, что родился нездоровый ребенок. При этом я в настоящее время осознаю, что фактической и тем более юридической вины в моих действиях нет», — говорила Светлана на суде.

Некоторое время после родов Алена и Светлана еще общались по телефону. «Она помогала какими-то советами: про грудь, про восстановление после операции. Но потом всё: Алена перестала отвечать, хотя Света ей звонила», — вспоминает коллега Акимовой Лилия Бычкова. 

Акушерка Карина Рычкова тоже не признала свою вину. Она рассказала, что родила своих шестерых детей в воде и «присутствовала» (так сказано в показаниях) примерно при 500 домашних родах, большая часть из которых также происходила в воде. «Я была случайным человеком, бывшим на момент звонка Акимовой свободным. Ни до, ни после я не только не принимала участия в событиях, но и не была в курсе того, что происходит», — говорила Карина на суде.

Нарушения и изъяны

Муж Светланы Дмитрий Акимов заявил «Таким делам», что экспертизы, которые легли в основу обвинения, проведены с нарушениями. Смоленская «Врачебная палата» не имеет соответствующей лицензии, а суд первой инстанции признал эту экспертизу недопустимым доказательством, сказано в приговоре (имеется в распоряжении «Таких дел»).

В экспертизе депздрава Москвы защита тоже нашла изъяны. «Между действиями осужденных и наступившими последствиями имеется причинная связь, однако экспертами не указывается на то, что она является прямой. Но в деле множество возможных причин для таких последствий, поэтому для предъявления обвинения должна быть четкая прямая причинно-следственная связь, а ее нет», — объяснил мужу Светланы адвокат акушерок Анатолий Клейменов (скриншот переписки имеется в распоряжении «Таких дел»).

В 2021 году защита акушерок заказала рецензию на экспертизы. В ней сказано, что связи между действиями Светланы и Карины и состоянием здоровья ребенка нет. Они, по мнению эксперта Сергея Парилова, не могли предвидеть наступление тяжких последствий. В заключении специалист написал, что у ребенка не было родовой травмы, но на суде заявил, что признаки перелома костей черепа все же описаны в медицинских документах — и могли стать причиной заболеваний.

На вопрос «Таких дел», как так вышло, Парилов ответил: «В заключении я оценивал данные истории родов, а на суде высказал наиболее вероятное предположение».

В еще одной рецензии на экспертизы, проведенной по запросу защиты, сказано, что одной из основных причин страдания малыша стал перелом костей свода черепа. Прямой причинно-следственной связи между последствиями для ребенка и действиями Светланы и Карины автор также не усматривает.

Дмитрий Акимов добавляет, что при поступлении в роддом Алена чувствовала себя хорошо, а характер проведенной операции говорит, что ее не рассматривали как экстренную пациентку. В экспертизах сказано, что состояние женщины при поступлении в роддом было «удовлетворительным». 

Врач — акушер-гинеколог Андрей Котуков говорит, что отслойка плаценты — жизнеугрожающее состояние и операция в таких случаях всегда проводится экстренно. Но не уверен, что при отслойке с кровотечением пациентка может находиться в удовлетворительном состоянии.

Впрочем, он тоже не считает Акимову и Рычкову виновными. «Если эта женщина чувствовала себя как-то не так, а это поздний срок беременности, почему она для оценки своего состояния обратилась не в медицинское учреждение, а к Светлане?» — говорит врач. 

Можно ли рожать дома?

Обвиняемые настаивали на том, что не могли ни следовать каким-либо инструкциям, ни нарушать их, потому что в России домашние роды не регламентированы. «Их обвиняют в нарушении приказов Минздрава, хотя они там были не как медицинские работники, а как частные лица. А если это так, тогда как же можно их обвинять в нарушении приказа, который распространяется только на медработников?» — говорит муж Светланы Дмитрий Акимов. 

В России действительно нет правовой базы для родовспоможения на дому. Женщины часто выбирают роды вне больницы из-за пережитого раньше акушерского или гинекологического насилия («Такие дела» недавно писали об этом). «Например, был какой-то негативный опыт: жесткий осмотр какой-нибудь, оскорбили, плохое сказали. И у женщины вызывается такая вот отрицательная эмоция: “Все врачи плохие, никуда я не пойду”», — объясняет коллега обвиняемых Лилия Бычкова. 

Врач — акушер-гинеколог Андрей Котуков считает, что спрос на домашние роды в России спровоцирован акушерской агрессией и недоверием к медикам: «Неоправданные манипуляции, ненужные лекарства, агрессивные действия». 

Светлана Акимова на суде рассказывала, что оказывала женщинам «эмоциональную, физическую и человеческую поддержку». Она даже называла свою работу «духовным акушерством». «Особенно хочу отметить, что такую поддержку я начала оказывать женщинам еще до того, как получила медицинское образование», — рассказывала на суде Светлана. 

Ее муж Дмитрий добавляет, что в последнее время его жена в основном работала как акушерка и доула в роддомах. В одном из старых интервью со Светланой сказано, что ежегодно она принимала по 60–70 домашних родов. 

По официальным данным, за 2022 год в Санкт-Петербурге прошло 120 домашних родов. С 2017 по 2021 год в Белгородской области властям стало известно о 20 подобных случаях. В одном из них погибли мать и ребенок, еще в одном ребенок родился мертвым.

Выдержка из тюремного письма Светланы о беременной кошкеФото: телеграм-канал в поддержку Светы и Карины @midwivesinprison

«Домашние роды не являются допустимым [с точки зрения безопасности] способом родоразрешения, — считает акушер-гинеколог Стас Иваха. — В России нет никакой правовой базы, чтобы проводить роды на дому квалифицированным специалистам. На пациентку, которая рожает дома, не заводятся никакие документы, не сдаются никакие анализы. И все это делается инкогнито». 

По словам врача, в случае родов на дому сложно определить, когда женщине или ребенку понадобится экстренная медицинская помощь. «В роддомах, в перинатальных центрах используется специальная аппаратура, как минимум аппараты КТГ и УЗИ. Доулы иногда используют стетоскоп, при помощи которого можно выслушать сердцебиение, но это не даст всей картины состояния малыша», — отмечает Иваха.

В свою очередь акушер-гинеколог Андрей Котуков замечает, что домашние роды широко распространены в развитых странах. «Только там это делают лицензированные специалисты, а у нас — “духовные акушерки”. Вообще, не надо мешать женщине рожать, это естественный процесс. Домашние роды — это нормальная практика, которая у нас плохо обставлена. Но вопрос их легализации стоит на месте с конца девяностых, хотя он актуален», — говорит врач. 

Статью отменили не для всех

В сентябре 2024 года Нагатинский районный суд приговорил Светлану Акимову и Карину Рычкову к трем и двум годам условно. «Потерпевшая вольна была оставаться дома, но Акимова и Рычкова не имели права ей в этом содействовать, оказывая услуги, явно не отвечающие требованиям безопасности», — сказано в приговоре.

Однако в мае 2025 года Мосгорсуд в апелляции заменил срок на реальный. Акушерок взяли под стражу в зале суда.

Между тем зимой 2024 года в законодательстве произошло важное для акушерок изменение. Статья 238 УК, по которой осудили Светлану и Карину, перестала распространяться на «случаи оказания медицинскими работниками медицинской помощи». Это произошло после многолетней общественной дискуссии. 

В 2018 году СК создал специальное подразделение по расследованию ятрогенных (то есть совершенных медработниками во время исполнения их обязанностей) преступлений. После этого количество дел, по которым привлекали врачей, стало расти. В 2023 году в отношении медработников возбудили 2332 уголовных дела, в том числе 463 — по статье 238 УК. Одним из самых громких стало дело калининградских врачей Элины Сушкевич и Елены Белой. Их обвинили в смерти младенца. Сначала суд оправдал неонатологов, затем приговор отменили и дали врачам по девять с половиной и девять лет колонии. Сейчас их дело снова пересматривают.

Зампред комитета Госдумы по охране здоровья Бадма Башанкаев назвал декриминализацию статьи «поистине эпохальным событием для всей системы здравоохранения». В Федерации анестезиологов и реаниматологов заявили, что решение «частично способствует восстановлению социальной и профессиональной справедливости, устранению квалификации “умышленности злодеяний” врачей и среднего медицинского персонала». 

По словам адвоката, специалиста по медицинскому праву Екатерины Яковлевой, следователи охотно применяли статью 238 УК к медицинским работникам, хотя существуют и другие составы, например причинение смерти по неосторожности (статья 109 УК) и оказание медуслуг без лицензии (статья 235 УК). «Но часто бывало, что следователь просто забывает о существовании других статей», — говорит юрист «Таким делам».

Адвокат Светланы Акимовой Алексей Мирошниченко считает, что действия его подзащитной стоит рассматривать именно с точки зрения этих статей. «Однако эти статьи УК РФ менее тяжкие, и по ним истек срок давности привлечения к уголовной ответственности. Напомню, что события, инкриминируемые Акимовой и Рычковой, имели место в октябре 2018 года», — заявил защитник. 

Если же согласиться с оценкой следствия и суда, то дело Светланы и Карины должно быть прекращено из-за декриминализации статьи, считает Мирошниченко. Врачей уже начали выпускать из СИЗО, но единой практики применения статьи после декриминализации российские суды так и не выработали, и многих продолжают судить и сажать, пишет профильное издание «Медвестник».

«После декриминализации статьи дело против медработника в этой части должно подлежать прекращению. Или суд может переквалифицировать обвинение на другую статью. Чаще всего они менее тяжкие, и дела прекращают по срокам давности, если подсудимые согласны на нереабилитирующие основания», — говорит адвокат Екатерина Яковлева.

Муж Светланы Дмитрий Акимов говорит, что если и судить его жену, то разве что за медицинскую практику без лицензии — эта статья значительно легче. У Светланы есть акушерское образование, но разрешение на принятие родов на дому просто невозможно получить, отмечает Акимов.

Адвокат Екатерина Яковлева согласна, что нарушения при родах на дому не могли наказываться по статье об оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности, даже до ее декриминализации. Она подходила для квалификации действий тех, кто работает по трудовому договору в медицинском учреждении с лицензией. «Когда человек, даже с медицинским образованием, оказывает какую-то помощь на дому, здесь речь о 238-й статье УК не может идти. Я бы говорила о статье 235 УК (незаконное осуществление медицинской деятельности)», — сказала адвокат.

В методичке НИИ криминалистики СК по расследованию ятрогенных преступлений есть отдельный раздел, посвященный домашним родам. «Это неоднозначная ситуация, так как в нашей стране не существует законов, запрещающих домашние роды, но акушерок, врачей — акушеров-гинекологов, имеющих лицензию на практику по родоразрешению вне стационара, в России пока нет», — сказано в учебнике для следователей.

Деятельность врачей и акушерок, принимающих роды на дому, методичка СК предлагает квалифицировать как оказание медпомощи без лицензии, а не по той статье, по которой осудили Светлану и Карину. 

После назначения реального срока в поддержку осужденных акушерок выступили представители НКО, назвав приговор несправедливым. В независимых СМИ появились публикации о давлении на суд. На телеграм-канал поддержки Акимовой и Рычковой подписались более 2,5 тысячи человек. 

«Отдельная беда, что у Карины шестеро детей и младшей дочке три года. И тут никакие права человека не соблюдаются, потому что ничего не мешало отложить исполнение наказания, пока она не подрастет», — говорит коллега акушерок Лилия Бычкова.

Она вспоминает, что реакция коллег на случившееся была неоднозначной. В одном из роддомов, например, ей сказали, что не хотят видеть ее как акушерку, в другом — что готовы принять ее только как доулу. 

Акушер-гинеколог Андрей Котуков считает, что по поводу подобных дел в профессиональном сообществе не может быть единого мнения. «Кто-то, наверное, и злорадствует, мол, так им и надо. Но я лично знаю Светлану как умную и вдумчивую акушерку с многолетним опытом. Просто получилось вот так неудачно», — говорит врач.

После приговора

«Такие дела» изучили более шести тысяч приговоров, вынесенных российскими судами по статье 238 УК в 2016–2025 годах. Из 41 дела, в которых удалось достоверно установить, что обвиняемыми были врачи или те, кто выдавал себя за врачей, 27 были прекращены по разным основаниям. Пятеро подсудимых были оправданы, еще одно дело закрыли после декриминализации статьи.

Реальные сроки назначили только пятерым осужденным. Среди них директор наркологической клиники, у которого умерли подопечные, стоматолог, пациент которого погиб после удаления зуба, и хирург — на его столе во время удаления аппендицита умер мужчина. 

Самые суровые наказания получили женщины, выдававшие себя за косметологов. Три года и девять месяцев суд назначил Елене Дзык, известной как «Леди Коготок», которая для видеоблога вырывала клиентам ногти. Четыре года колонии дали Татьяне Савиновских, которая изуродовала лицо пациентки во время операции. Акушеркам, даже когда роды заканчивались трагически, назначали только обязательные работы или условные сроки. 

Между тем Светлана Акимова и ее коллега Карина Рычкова находятся в колонии. Они намерены обжаловать решение Мосгорсуда в кассации, но пока не могут этого сделать: спустя два месяца после оглашения приговора им так его и не вручили.

UPD. После публикации этого материала в редакцию «Таких дел» обратился муж Светланы Акимовой Дмитрий. Он попросил подчеркнуть, что женщины заключали официальные контракты на индивидуальное сопровождение родов с центром «Волшебный ребенок» и роддомами. «Именно официально заключенные контракты с роддомом и центром “Волшебный ребенок” гарантировали клиентам возможность воспользоваться теми услугами, за которые они платили», — написал Дмитрий Акимов.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.