Огромные ПОТЕРИ в битве под Курском на совести Сталина и его подельников!

 Пиррова победа.......Такая победа - БЕДА для "победителей"....для ПРОСТОГО народа....в такой "победе" мало славы и больше ПОЗОРА, дури, невежества, наплевательского отношения к своим воинам, безответственности и тупой жестокости, холуйства, плодов десятилетий УНИЧТОЖЕНИЯ самых лучших, образованных, порядочных, имеющих честь и совесть ЛЮДЕЙ.....

 “Разница в подходе: немецкие командиры предпочитали истреблять противника на расстоянии, советские же, не обладая должным умением и возможностями, стремились навязать ближний бой, когда сводилось к минимуму преимущество врага в организации взаимодействия пехоты и танков с авиацией и артиллерией………

 Знаменитая атака выглядела следующим образом: танковые роты длинными колоннами от Петровки и Прохоровки вытягивались к передовой, проходили через окопы своих войск и минные поля, на глазах и под огнем противника разворачивались в боевой порядок и, набирая скорость, поэшелонно бросались в атаку. Волна шла за волной, по 40-50 машин. С интервалом от 30 до 60 минут. На фронте шириной менее двух километров.

 Сложно было преподнести Манштейну с Готом лучший подарок. Разве только сразу застрелиться.

 Первыми, паля на ходу, к позициям 2-го гренадерского полка СС приблизились 181-я и 32-я танковые бригады, сопровождаемые тремя батареями самоходных установок. Следом поднялась пехота 42-й гвардейской стрелковой и 9-й гвардейской воздушно-десантной дивизий.

 Подпустив первую волну на расстояние прямого выстрела, немецкая артиллерия из опорных пунктов в совхозе “Октябрьский” и на высоте 252.2 открыла убийственно точный огонь из всех стволов, в считанные минуты уничтожив два десятка машин первой линии. Боевое построение бригад нарушилось, рухнуло всякое управление, экипажи самостоятельно маневрировали на поле боя, стремясь использовать складки местности, чтобы выйти из-под огня.

 “Имеют место, - пришёл к выводу командующий бронетанковыми силами Воронежского фронта, - случаи излишних потерь танков и живой силы, исключительно благодаря неумению командиров организовать маневр и обход противотанковой обороны. Вместо разумного маневра и обхода огневых точек – танки с места ведут огонь, причем несут неоправданные потери от огня ПТО”. Первую линию немцы расстреляли как в тире.

 В этире стояли крик, вой и мат, кто-то пытался подавать команды, кто-то открытым текстом поминал Гитлера, Ротмистрова и всех их родственников. На КП командарма “доносились злые и ядреные выражения, не публикуемые ни в русских, ни в немецких словарях”. Первые эшелоны танковых корпусов уже горели, а 170-я и 31-я бригады только выдвигались к переднему краю. Советскому командованию, заранее списавшему головные бригады в неизбежный процент потреь, казалось, что стоит надавить ещё немного, и немецкий фронт рухнет.

 После ввода вторых эшелонов количество боевых машин на направлении главного удара удвоилось. Вражеские наводчики не успевали ловить в перекрестье цели, и советские танки ворвались на гребень высоты 252.2 и в совхоз. В единоборство вступили гренадеры СС.

 “Русские начали атаку утром, - вспоминает унтерштурмфюрер Гюрс. Они были вокруг нас, над нами, среди нас. Завязался рукопашный бой, мы выпрыгивали из наших одиночных окопов, поджигали магниевыми кумулятивными гранатами танки противника, взбирались на наши бронетранспортеры и стреляли в любой танк и солдата, которого мы заметили. Наши танки нам здорово помогали. Только одна моя рота уничтожила 15 русских танков”.

 В воздухе господствовала немецкая авиация. Советские танковые батальоны действовали сами по себе, не имея никакой поддержки и артиллерийского сопровождения: “Общих сигналов взаимодействия и связи танковых частей с дивизионной артиллерией, как правило, не было. Поддержка артиллерией танковых частей заканчивалась лишь на артподготовке. Вызовы артиллерийского огня удовлетворялись медленно и после того как танки уже несли потери”.

 Четыре танковые бригады, три батареи самоходных установок, два стрелковых полка и батальон мотострелковой бригады накатывались на опорный пункт в районе совхоза “Октябрьский” и вновь откатывались, оставляя пылающие машины и горы трупов.

 На этом насквозь простреливаемом поле, вспоминают участники боя, тесно было “даже пулям”.

 “Боевые порядки войск перемешались, точно определить линию фронта не было возможности.

Обстановка менялась ежечасно, даже ежеминутно. Бригады то наступали, то останавливались, то пятились назад……

 Страшные удары бронебойных и подкалиберных снарядов потрясали, пробивали и прожигали броню, выламывали огромные куски её, оставляя зияющие провалы в броне, калечили и уничтожали людей.

 Горели танки. От взрывов срывались и отлетали в сторону на 15-20 м пятитонные башни. Иногда срывались верхние броневые листы башни, высоко взмывая ввысь. Хлопая люками, они кувыркались в воздухе и падали, наводя страх и ужас на уцелевших танкистов. Нередко от сильных взрывов разваливался весь танк, в момент превращаясь в груду металла. Большинство танков стояли неподвижно, скорбно опустив пушки, или горели. Жадные языки пламени лизали раскаленную броню, поднимая вверх клубы черного дыма. Вместе с ними горели танкисты, не сумевшие выбраться из танка. Их нечеловеческие вопли и мольбы о помощи потрясали и мутили разум. Счастливчики, выбравшиеся из горящих танков, катались по земле, пытаясь сбить пламя с комбинезонов. Многих из них настигала вражеская пуля или осколок снаряда, отнимая их надежду на жизнь ”…….

 За два часа в корпусе Кириченко вышло из строя более 60% бронетехники. При такой интенсивности боя ускоренными темпами был расстрелян весь боекомплект, а второго в корпусах не было. Экипажи уцелевших танков бегали по полю, собирая снаряды!

 Тупое смертоубийство чисто в советском духе -  с массовым героизмом и колоссальными потерями – продолжалось пять часов, поскольку до обходного  маневра Ротмистров с Василевским так и не додумались. Местность перед совхозом превратилась в кладбище танков, и немецких машин на нем практически не было. В 13.30 эсэсовцы были наконец выбиты из неоднократно переходившего из рук в руки “Октябрьского” и отошли в юго-западном направлении, за противотанковый ров. Победителей “поздравила” группа “илов”, высыпавшая на свои танки кумулятивные бомбы и обстрелявшая их из пушек. Иногда такое бывает, однако в отчете генерал Кириченко отметил отдельно: “….часто штурмовая авиация бомбила свои порядки, даже второй эшелон и штабы”.

 К “разумному маневру” оказался способен лишь командир 1-го батальона 32-й танковой бригады майор С.П. Иванов, который, следуя во втором эшелоне и наблюдая впереди пылающие машины, решил обойти высоту 252.2. Большую часть своих танков комбат направил на левый фланг, проскочил через железнодорожную дорогу и, уклонившись от огня ПТО, рванул вдоль насыпи вперед. Через час, вклинившись в оборону “Лейбштандарта” на стыке 2-го и 1-го полков СС на 5 километров, танкисты Иванова и последовавшей за ним батальон 53-го мотострелковой бригады выбили противника из совхоза “Комсомолец”. Здесь был взят в плен первый вражеский солдат; от него и узнали, что 29-й танковый корпус воюет с дивизией СС “Лейбштандарт “Адольф Гитлер”. Однако переломить общую ситуацию, имея 15  “тридцатьчетверок”, комбат не мог. Несколько часов танкисты и мотострелки держали круговую оборону, но помощь так и не подоспела. Погибли практически все. Майор Иванов сгорел в танке. (Владимир Бешанов “Год 1943 – “переломный”, Москва, 2008, стр. 410-414) 

  Генерал Ротмистров после войны в поэтической форме описывал это сражение, рассказывая о ярком солнечном дне, голубом небе, идущих на таран советских танках и сражающихся в небе самолётах. Фактически в этот день была не лётная погода, самолётов над полем боя НЕ было, а таранить советским танками немецкие “тигры” и “фердинанды” было бессмысленно и танковых таранов за всю войну были ЕДИНИЦЫ. В своих мемуарах Жуков старался не упоминать о сражении под Прохоровкой, но известно, что после этого боя он сурово отчитал Ротмистрова за ЦЕНУ такой “победы”.

 После войны в общедоступной литературе, учебных пособиях приводились только потери немцев на Курской дуге и очень редко, почти НИЧЕГО не говорилось о потерях Красной Армии .

 Красная Армия потеряла на Курской дуге:

Более 860 тыс. солдат и офицеров, 6 000 танков, более 5 000 орудий и миномётов, 1,5 тысячи самолётов.

Потери немцев:  500 тысяч солдат и офицеров, 1,5 тысячи танков, более 3 000 орудий, 3 700 самолётов. (телеканал “24 док”, 23.05.2008г.).