Рынки не могут спасти нас

Вера в то, что можно создать здоровые экосистемы, платя за экологические услуги или получая экологическую компенсацию, сродни вере в то, что можно купить любовь, посетив проститутку.

В своей предыдущей статье я рассуждал о (благословении и) проклятии прямой линии и пришёл к выводу, что нам нужно найти способы умерить наши требования к природе. Я закончил свою статью словами о том, что «капитализм, модернизм и потребительство не любят ограничений». В этой статье я рассмотрю рынки и капитализм, в следующей — науку, а в последней — индивидуальное поведение и культуру (по крайней мере, таков мой план, но иногда во время написания статьи появляются новые идеи и взгляды).

Хотя люди уже очень давно изменяют окружающую среду, с появлением капитализма и ископаемого топлива более двухсот лет назад масштабы этого воздействия человека на окружающую среду значительно возросли, и в основном в негативном ключе. Многие до сих пор верят, что капитализм и рынки «всё исправят». При обсуждении рынков следует различать добровольные рынки, рынки, созданные правительствами, и различные экономические стимулы.

Я много лет работал с добровольными рынками, направленными на улучшение окружающей среды, в форме рынков органической сельскохозяйственной продукции. Конечно, это принесло определённый успех, но в целом способность этих систем радикально изменить систему ограничена. В конце концов, органическое сельское хозяйство в большей степени изменилось благодаря рынкам, чем рынки смогли изменить продовольственную систему. 

В целом потребительский спрос не особенно эффективен в решении проблем, которые коренятся в фундаментальных структурах общества, рынка и экономики. Обычно они хорошо работают, когда речь идёт о простой замене технологии, например, о бумаге без хлора или холодильниках без хлорфторуглеродов. Но подобные вещи можно — и нужно — решать с помощью обязательных правил. Я подробно обсуждаю добровольные стандарты устойчивого развития в статье «Можем ли мы с помощью покупок сделать мир лучше?».

Установление цены на природу

Многие учёные указывали на необходимость учёта социальных и экологических издержек и компенсации за экосистемные услуги как на панацею для преодоления провалов рынка. Пожалуй, самым известным примером добровольных рынков в этой сфере является добровольная торговля квотами на выбросы углерода, или «климатическая компенсация», как её часто называют в наши дни.

Однако рынок добровольных выбросов углерода не вырос, как прогнозировалось ранее. Его годовой оборот составлял не более 2 миллиардов долларов, и с 2021 года он сократился. До 90% продаваемых сейчас углеродных кредитов основаны на “предотвращении” выбросов (например, на финансировании возобновляемых источников энергии, чтобы использовать меньше ископаемого топлива), а не на фактическом удалении углекислого газа из атмосферы. 

Но избегание этого всегда под вопросом, поскольку возобновляемые источники энергии вполне могут просто добавлять энергию, а не заменять ее. Согласно новому исследованию, даже проекты по установке экологически чистых кухонных плит, которые являются одними из самых популярных видов схем компенсации выбросов углерода, вероятно, преувеличивают своё положительное влияние на климат в среднем на 1000%. Вы, вероятно, слышали о том, что большинство проектов по посадке деревьев в целях компенсации климатических изменений потерпели неудачу по многим причинам.

Обязательные платежи за выбросы, такие как система торговли квотами на выбросы в ЕС, более эффективны, даже несмотря на некоторые недостатки. Чтобы уменьшить ущерб для европейских производителей, ЕС с 2026 года введёт пограничный налог на углерод, механизм углеродной пограничной корректировки, который обеспечит соответствие цены на углерод при импорте цене на углерод при внутреннем производстве. 

Это, безусловно, рыночный инструмент, но поскольку общий лимит выбросов устанавливается регулирующими органами, это не совсем рынок в традиционном смысле. Однако полная реализация этой системы была бы ошеломляющей. Возьмём, к примеру, продукты питания, где ЕС применяет углеродный налог к импортируемым искусственным удобрениям, но не к удобрениям, входящим в состав продуктов питания. Такие усилия повлекут за собой огромную бюрократическую волокиту даже по меркам ЕС.

Тем не менее, нет никаких сомнений в том, что экономические стимулы и антистимулы являются мощными инструментами для изменения поведения компаний или отдельных лиц. Если местные власти будут брать больше за воду, люди будут её меньше использовать, это довольно просто, но это не имеет ничего общего с рынком или капитализмом.

Переход от ископаемого топлива к возобновляемым источникам энергии в некоторой степени обусловлен технологическим прогрессом, например, значительным снижением цен на солнечные панели, что можно рассматривать как результат работы рынка. 

Но очевидно, что развитие возобновляемых источников энергии было обусловлено государственной поддержкой и субсидиями в сочетании с налогами на ископаемое топливо.

И всё же использование ископаемого топлива растёт, поскольку экономика развивается быстрее, чем возобновляемые источники энергии заменяют ископаемое топливо.

Рынок кредитов на биоразнообразие и экологическая компенсация идут по стопам торговли квотами на выбросы углерода, вызывая большой ажиотаж и ожидания, но в конечном итоге большинство из них оказываются ошибочными или не приносят существенного эффекта. Помимо всех практических проблем, экологическая компенсация основана на двух логических ошибках. 

Первая заключается в том, что можно создать экосистемы, которые будут иметь такую же ценность, как и разрушенные. Эта идея могла укорениться только среди чистых тупых технократов. Во-вторых, вся планета уже покрыта экосистемами, а это значит, что вам придётся разрушить или радикально изменить существующую экосистему, чтобы компенсировать потерю другой экосистемы.

Как компенсировать ущерб, нанесённый 300-летнему дубу? Фото: Гуннар Рундгрен

Нет никаких признаков того, что рынки экосистемных услуг будут основываться на каких-либо научных расчётах, которые сейчас проводятся для определения ценности этих услуг. Это хорошо видно на примере цены на квоты на выбросы углерода, которая никак не связана со стоимостью борьбы с изменением климата. 

Можно также усомниться в целесообразности оценки экосистемных услуг в денежном выражении, особенно учитывая, что наиболее ценные из этих услуг имеют неограниченную ценность и не имеют известных альтернатив. 

«Фантазией было бы полагать, что мы можем создать искусственную рыночную систему, в которой «скорректированные» цены будут отражать всю правду о альтернативных издержках всего в мире и автоматически оптимизировать масштабы экономики по отношению к экосистеме, а также распределение ресурсов внутри экономики», — писал Герман Дейли, создатель концепции экономики устойчивого развития.

Правительственное исследование экосистемных услуг в Швеции пришло к выводу, что экономическая оценка и компенсация во многих случаях могут быть не лучшим способом сохранения экосистемных услуг. В исследовании говорится, что денежная оценка ненадёжна или совершенно не подходит для сложных ситуаций, связанных с многочисленными экосистемными услугами, такими как формирование почвы, регулирование водных ресурсов и опыление. 

Конкуренция между производством продуктов питания и экосистемными услугами будет усиливаться. Коммерциализация сельского хозяйства привела к приватизации земли, воды, генетических ресурсов и знаний. Аналогичного развития событий можно ожидать, когда экосистемные услуги будут коммерциализированы, а внешние издержки будут компенсироваться за счёт мер в других местах.

 Плата за экосистемные услуги приводит к созданию рынков экосистемных услуг, что, в свою очередь, приводит к приватизации экосистем. Сегодня мы уже можем наблюдать, как богатые люди компенсируют свои выбросы углекислого газа за счёт присвоения ресурсов бедных людей, например, путём посадки деревьев в Африке.

Удивительно, но даже со стороны обычно антикапиталистических групп не наблюдается сильной критики в адрес приватизации, которую на самом деле влечет за собой оплата экосистемных услуг. Вероятно, они не осознают, что оплата экосистемных услуг за счет налогов представляет собой превращение природных ресурсов и общего достояния в товар.

Меня больше всего беспокоит то, как рыночные решения заставляют нас воспринимать природу. Кажется, мы всё чаще путаем «ценность» и денежную стоимость. Превращая природу в экосистемные услуги, мы сводим значение всех остальных миллиардов форм жизни и их взаимосвязей к тому, что они служат нам. 

Недавно появившийся термин «природоохранные решения» мало чем помогает, поскольку всё внимание сосредоточено на решении наших проблем, то есть проблем, созданных человечеством. Это также довольно бессмысленно, поскольку нет других «решений», кроме тех, что основаны на природе, где ещё они могут быть укоренены?

Экономика, она же капитализм, управляется ростом и конкуренцией. Поэтому популярное в настоящее время мнение о том, что бизнес или частный сектор будут способствовать устойчивому развитию, является заблуждением. Маловероятно, что эта экономическая система может быть полезна при переходе к обществу лагом.

Мы получаем выгоду от экологических выплат на нашей ферме. Выплаты не подлежат передаче или обмену и скорее должны рассматриваться как экономические стимулы, а не как рыночные решения.

https://www.resilience.org/stories/2024-08-27/markets-cant-save-us/