Дурацкая книжка Эриха Фромма - 2

Часть II

 Борис Ихлов

 От одиночества к унификации

 «Большинство людей, - пишет Фромм, - даже не осознают своей склонности к приспособленчеству. Они живут с иллюзией, что следуют своим собственным идеям и взглядам, что они оригинальны, что они приходят к своим убеждениям в результате самостоятельного раздумья; это, мол, простое совпадение, что их взгляды схожи с мнением большинства, согласие лишь доказывает правильность "их" идей. Поскольку все же существует потребность как-то выразить свою индивидуальность, это достигается при помощи незначительных отличий (инициалы на сумке или свитере, принадлежность к демократической или республиканской партии, к какому-либо клубу и т.д.)… Эта все возрастающая тенденция к унификации тесно связана с пониманием и переживанием идеи равенства… социалистические мыслители определяли равенство как отмену эксплуатации… В современном капиталистическом мире понимание идеи равенства свелось к похожести роботов, т.е. к нивелированию индивидуальности. Равенство… означает тождество, нежели единство… людей, которые работают на одинаковых предприятиях, одинаково развлекаются, читают одни и те же газеты, имеют идентичные чувства, идеи и т.д. … Как современная массовая технология требует стандартизации изделий, так и социальный процесс требует максимальной нивелировки людей. Подобная унификация и называется ныне равенством. Единение, достигаемое приспособлением к шаблонам, лишь кажущееся и не снимает тревоги одиночества. Случаи алкоголизма, наркомании, эротомании и самоубийств в современных западных обществах являются тому красноречивыми свидетельствами… этот мнимый выход из тупика затрагивает в основном ум, а не чувственную сферу и потому не идет ни в какое сравнение с оргиастическим решением проблемы».

Конечно, средства массовой информации и пропаганды в процессе манипуляции массовым сознанием во многом формируют идеи и взгляды населения. Хотя каждый думает, что это его собственные идеи и взгляды.

Но, во-первых, отождествление унификации и равенства – это не в капиталистическом мире мнение, это приписывание капиталистическим обществом такого отождествления марксизму. Дескать, марксисты требуют сделать всех одинаковыми, сделать жен общими и пр.

В капиталистическом обществе все читают РАЗНЫЕ газеты, а в каждой газете РАЗНЫЕ статьи, то, что люди работают на одном заводе =- не означает одинаковость всех работников завода

Во-вторых, у социалистов нет такого понятия равенства, как отсутствие эксплуатации, тем более. В смысле не использования кого-либо в своих целях – без этого обществ существовать не может. Требования коммунистов, разъясняет Энгельс – не сделать всех разных людей равными, а достичь равенства между классами.

Фромм - козел, что ли? Книжку не читал?

В-третьих, приспособленчество вовсе не означает стремление к уравниванию, например, приспособленчество к фашизму есть способ выживания.

В-четвертых, тенденция к унификации связана не с неправильным пониманием или переживанием равенства, а с унификацией процесса труда, с дроблением труда.

В-пятых, с чего это Фромм взял, что каждый хочет слиться с поверхностью, стать одинаковым? Наоборот, у массы людей совершенно противоположные устремления: выказать своё «я», выделиться, и вовсе не в плане буквочек на сумке. Главным образом, это стремление выделиться касается материального превосходства над массой. С другой стороны, капитал требует постоянной конкуренции и между отдельными буржуа, и внутри предприятий, от секретарш до менеджеров.

Наконец, что значит снять тревогу одиночества путем нивелирования индивидуальности? Это как? Если Костя жаждет быть похожим на Васю, Петю или Колю – это понятно. Но как можно желать быть похожим на усредненного человека (Вася + Петя + Коля) / 3, которого Костя в глаза не видел, потому что таковой не существует в природе?!

Читатель, ты всё еще считаешь, что Эрих Фромм – выдающийся, ну, хотя бы значимый философ прошлого века?

Завод и телевизор

«Еще один фактор современной жизни - отупляющая монотонность работы и стереотипы развлечений. 

Человек становится, как говорят, "от девяти до пяти" частью армии рабочих, клерков или управляющих. У него мало возможности проявить инициативу, его действия предписаны инструкциями, и это касается и тех, кто находится наверху служебной лестницы, и тех, кто внизу. Все они выполняют функции, заложенные в структуре организации или установленные технологическими условиями. Даже их эмоции запрограммированы в соответствующих требованиях к работнику, где указывается, что он должен быть бодр, терпим, надежен, проявлять чувство собственного достоинства и способность без трений вступать в контакт с сослуживцами. Развлечения тоже регламентированы, хотя и не так жестко. Книги подбираются издателями, фильмы и зрелища – хозяевами театров и кинотеатров, которые оплачивают рекламу. Отдых столь же унифицирован: в воскресенье – автомобильная прогулка, сбор у телевизора, партия в карты, дружеская вечеринка. От рождения до смерти, от субботы до субботы, с утра до вечера – все проявления жизни предопределены заранее и подчинены шаблону. Как существо, втиснутое в это прокрустово ложе, может не забыть, что оно Человек, уникальная личность, которой дан единственный шанс прожить по-своему жизнь, испытав все ее надежды и разочарования, печали и страхи, счастье любить и ужас перед уничтожением и одиночеством?»

Маркс пишет, что труд рабочего – монотонный, однообразный, тяжелый, отупляющий, следовательно. обезличивающий («Экономическо-философские рукописи 1844 года»).

Фромм, казалось бы, повторяет Маркса, но - вот та ошибка, о которой мы говорили выше: из всех причин нивелирования личностей Фромм не выделяет основную – содержание труда. Он ее смешивает, уравнивает с прочими причинами. На самом деле эти прочие причины есть лишь производные от основной. Обезличивание за пределами проходных завода определяется обезличиванием внутри завода.

Однако Фромм в отношении отдыха пишет откровенную чепуху.

Партия в карты – это десятки типов игр. Пусть 10. У телевизора человек может смотреть десятки разных передач, пусть 10. Автомобильная прогулка – в десятки мест, в десятки лесов и речек. Пусть 10. Еще 10 типов фильмов. Из всех книг, которые подобраны издателями, он может выбрать 1000 вариантов. Итого 10 х 10 х 10 х 10 х 1000 = 10 000 000 вариантов. Добавим еще рыбалку, огород, поход по грибы, байдарку, альпеншток, охоту, шахматы, смастерить лошадку, оперный, драматический театры, танцы, пластинки, аквариумы, дрессировку собаки, спортзал, футбол, лыжи… Вам всё еще чудится какая-то унификация путем отдыха?

Насчет армии рабочих – Фромм снова путает. В армии есть стрелки и артиллеристы, мостостроители и зенитчики,   минеры и летчики, десант и кавалерия, радисты и танкисты, шоферы и снайперы, шифровальщики и связисты, штабисты и врачи, диверсанты и разведка. На одном заводе работают слесаря, токаря, фрезеровщики, шлифовальщики, инструментальщики, электрики, монтажники… Словом, посмотрите справочник – там тысячи рабочих специальностей: грохотовщик, макальщик, вязальщик, револьверщик, сатураторщик, клейщик, рихтовщик, заливщик, размотчик. Рамщик, сушильщик и пр. Наконец, есть сдельщики и повременщики,  сдельщики могут-таки проявлять инициативу.

В трудовом коллективе, на баскетбольной площадке, в театре нет места одиночеству – хотя Шестов и указывает, что и на трибуне стадиона можно быть одиноким.

Да, телевизор обладает фантастической унифицирующей силой. Но дело совсем в другом: если рабочий в течение трех лет точит одни и те же гайки, то в его голове в процессе распредмечивания возникает та же гайка, вот где происходит унификация, обезличивание: на конвейере, с лопатой, на кнопочной работе и т.п.

Слово об ЛГБТ

Как же избавляются люди от одиночества? Вы будете смеяться: путем половых извращений. Да-да! Именно так уверяет Эрих Фромм:

«Пассивная форма симбиотического союза – это подчинение, или, если воспользоваться клиническим термином, мазохизм. Мазохист избегает невыносимого чувства изоляции и одиночества, делая себя неотъемлемой частью другого человека, который направляет его, руководит им, защищает его, служит для него как бы жизнью и кислородом… Он всё, я – ничто, я всего лишь часть его. Как часть, я – часть величия, силы, уверенности. Мазохист не принимает решений, не идет ни на какой риск; он никогда не бывает одинок, но не бывает и независим. Он не имеет целостности, он еще даже не родился по-настоящему… Мазохистские отношения могут быть связаны с физическим, половым желанием; в этом случае имеет место подчинение, в котором участвует не только ум человека, но и его тело. Может существовать мазохистское подчинение судьбе, болезни, ритмической музыке, оргиастическому состоянию, производимому наркотиком, гипнотическим трансом, – во всех этих случаях человек отказывается от своей целостности, делает себя орудием кого-то или чего-то вне себя; он не в состоянии разрешить проблему жизни посредством созидательной деятельности. Активная форма симбиотического союза – господство, или, используя клинический термин, соотносимый с мазохизмом, садизм. Садист хочет избежать одиночества и чувства замкнутости в себе, делая другого человека неотъемлемой частью самого себя. Он как бы набирается силы, вбирая в себя другого человека, который ему поклоняется».

Можно и в обществе быть одиноким, но… неужели холуйство, холопство, рабская душа или, наоборот, «воля к власти», высокомерие представителя высших классов и пр. – всё это должно быть переформулировано на язык патологий или сексопатологий? Фромм будто бы не знает формулы «общественное бытие определяет общественное сознание». И это сознание – физика классового общества, а не патология.

«Однако есть еще один путь преодоления изоляции от мира, - утверждает Фромм, - стать подлинным артистом или мастером своего дела. В любом виде работы творческий человек объединяет себя с преобразуемым материалом, олицетворяющим внешний мир. Делает ли столяр стол, создает ли ювелир драгоценное украшение, выращивает ли крестьянин хлебный колос, рисует ли художник картину – во всех формах созидательной деятельности творец и его предмет становятся чем-то единым, в процессе творения человек вступает в диалог с миром. Это, однако, верно только для того труда, в котором мастер сам планирует, производит и видит его реальный результат. В современной же службе клерка или труде рабочего на конвейере мало что осталось от этого объединяющего свойства труда. Человек стал придатком машины или бюрократической организации, перестав ощущать себя творцом, т.е. самим собой. Значит, спасение от отчуждения он может найти лишь в приспособленности к обстоятельствам».

Здесь Фромм опять же смешивает и тем самым игнорирует категорию содержания труда. Труд квалифицированного рабочего и научного сотрудника – разные, противоположные по содержанию. Фромм далек от мировой литературы, ему стило бы почитать Марка Твена, который писал о  квалифицированных шахтерах: «Я понимаю, умственный труд тоже вызывает пот. Но я ни за какие блага в мире не соглашусь махать кайлом хотя бы месяц».

Столяр хорошо понимает отличие себя от врача или писателя, Фромм – не желает понимать.

Ну, а то, что человек в капиталистическом производстве – винтик в механизме, который отчуждается от самого себя – об этом лучше читать у Маркса.

Н Фромм жестоко ошибается: ни один художник не является самодостаточным, преодолевшим изоляцию от мира. Его мышление отштамповано СМИ, он подчинен отношениями «купи – продай», наконец. он полностью зависим от людей не творческого труда, не шьет себе одежду, не строит себе дом, не выращивает себе хлеб и не принимает роды.

Единение и давание

 «Единение в созидательной работе, не межличностно; единение, достигаемое в оргиастическом слиянии, преходяще; достигаемое приспособлением, оскопляет личность. Следовательно, оно дает только частичное разрешение проблемы существования, бытия человека. Полное – в достижении межличностного единения, слияния своего "я" и "я" другого человека, т.е. в любви. Желание межличностного единения – наиболее мощное в человеке. Это фундаментальная потребность, та сила, которая заставляет держаться вместе членов рода, клана, семьи, общества. Без любви человечество не могло бы просуществовать и дня. Однако единение может быть достигнуто различными способами, и различие их имеет не меньше значения, чем то общее, что свойственно различным формам любви. Однако все ли союзы людей объединяемы любовью? Или мы должны сохранить слово "любовь" только для особого вида единения, которое имеет высшую ценность во всех великих гуманистических религиях и философских системах прошедших четырех тысячелетий истории Запада и Востока? Итак, что же мы будем иметь в виду, говоря о чувстве единения: истинную любовь как реальное решение проблемы существования или же незрелые формы любви, которые могут быть названы симбиотическим союзом? 

… любить – это прежде всего давать, а не брать. Широко распространено заблуждение, что давать – это лишаться чего-то, жертвовать… Человек торгашеского сознания готов давать только в обмен на что-либо. Давать, ничего не получая взамен, для него означает быть обманутым, обделенным. Такие люди не способны давать бескорыстно… Для творческой личности давать имеет иное значение. В каждом акте давания я воплощаю свою силу, духовное богатство, власть над собой, чувствую себя уверенным, способным на большие поступки, полным энергии и потому счастливым. Давать радостнее, чем брать, не потому, что это лишение, а потому, что в процессе давания – высшее проявление жизнеспособности». 

Фромм – какая-то восторженная гимназистка: «О, как это благородно – давать! Какое счастье – давать!»

Теперь попробуйте радостно дать взаймы и не забрать обратно.

С другой стороны, если я перевел бабушку через улицу, поднял инвалиду покупки на пятый этаж или уступил в метро место даме – с чего это мне чувствовать себя счастливым? Ну, перевел, ну, уступил, ну, поднял - и чего?

Ладно, мы со всем согласны – мы отвергаем торгашеское «дать – взять». В любви мы только и делаем, что отдаем: рубаху, руку, душу: всё бабе отдай. Мы до потолка прыгаем, когда отдаем ворам свою мебель, а уж когда делимся с обществом – разумеется, бесплатно – своим творчеством, тут уж начинаются просто приступы радости с пеной изо рта.

«Наиболее простой пример обнаруживается в сфере секса. Кульминация мужской половой функции состоит в акте давания: в момент оргазма мужчина отдает свое семя, он не может иначе, если он потентен. У женщины этот процесс тот же, хотя и несколько сложнее. Она тоже отдает себя, она открывает мужчине свое лоно; получая, она отдает. Если она не способна к этому, она фригидна. В акте давания женщина проявляет себя не только как любовница, но и как мать. Она отдает себя развивающемуся в ее утробе ребенку, она отдает свое молоко младенцу, она отдает ему тепло своего тела. Она бы страдала, если бы не могла отдавать».

Да-да, так и происходит. Есть у меня кое-что, отдам-ка я ей свое семя – и возрадуюсь, думает парень перед соитием. А она: «Отдамся-ка я ему -  почувствую себя способной на большие поступки!» А еще: «Отдам себя будущему ребенку!» Но тут облом, не удастся ей отдаться – подлый эгоист надел презерватив… Не захотел подарить сперму!

Господи, бедный, бедный Эрих Фромм.
 
 «И в сфере материальных отношений давать – это своего рода обогащение. Не тот богат, кто имеет много, а тот, кто много отдает. Скупец, который тревожится, как бы чего не лишиться, в психологическом смысле – нищий, несмотря на то что он много имеет. А всякий, кто способен на самоотдачу, богат. Он ощущает себя человеком, который может дарить себя другим. Только тот, кто лишен самого необходимого для удовлетворения элементарных потребностей, не в состоянии наслаждаться дарением того, что имеет, другим. Но повседневный опыт показывает, что потребности человека определяются не столько возможностями, сколько складом характера».

Да-да, именно так! Правда, в жизни всё наоборот, нет никого скупее под Луной, чем богач. И этот богач, напоминая богу про игольное ушко, говорит ему: «Я достоин рая, ибо психологически-то я нищий!»
 
 «Хорошо известно, что бедняки готовы поделиться последним с большей готовностью, чем богачи. Однако бывает такая нищета, при которой уже невозможно давать, и именно поэтому она особенно унизительна, так как лишает человека главной радости – наслаждения одарить чем-то другого».

Да, да. нельзя, чтобы человек так унижался. Надо ему дать дачу, три машины, сундук золота и 16 жен, чтобы он мог одаривать бедных. Какое это наслаждение для богатого: лишаться богатства!
 
 «Однако радость давать относится прежде всего не к материальной, а к духовной сфере… Он дает себя, самое драгоценное из того, что имеет, – частицу своей жизни. Но это не надо понимать в буквальном смысле. Он дает ему свою жизненную энергию, свою радость, свой интерес, свое понимание, свое знание, свой юмор, свою печаль – все переживания и все проявления того, что есть его духовное богатство. И так он обогащает другого человека, увеличивая его творческие силы, чувство жизнеспособности. Он отдает не для того, чтобы получить взамен, бескорыстие дарения само по себе для дарящего – наслаждение. Но, давая, он не может не вызывать в другом человеке ответного движения доброты, энергия которой возвращается обратно, делая дающего богаче душой. Давание побуждает другого человека тоже стать дающим, и они оба увеличивают радость, которую внесли в свою жизнь. В дарении себя и есть та сила, которая рождает любовь, а бессилие – это невозможность порождать любовь».

Да, да. Самое главное для врача – жизнерадостное отношение к пациенту, чтобы заряжать его своей энергией.
 - Доктор, я умру? - Доктор, жизнерадостно: - А как же!

Какую высокопарную тривиальщину пишет Фромм, какие пустейшие слова. Это на Западе и считают философией?
 

«Если я люблю другого человека, я чувствую единство с ним, но с таким, каков он есть, а не с таким, каким мне хотелось, чтобы он был в качестве средства для моих целей. Ясно, что уважение возможно, только если я сам достиг независимости, если я могу стоять на своих ногах без посторонней помощи, без потребности властвовать над кем-то и использовать кого-то…»

Да, да, если твоя любимая предала свою страну и стала работать на фашистов – ты всё равно должен принимать ее такую, какая она есть, а не пытаться сделать ее такой, какой- бы тебе хотелось. 

***

Ладно, оставим в стороне чепуху, которую нагородил в своей брошюрке Эрих Фромм.

Для начала заметим, что чувство одиночества – не от отсутствия единения, потому что уж что-то, а единение у человека есть всегда. И Фромм сам об этом пишет, указывая на одинаковость идей и взглядов.

Дело в том, что личность человека не есть нечто отстоящее отдельно от общества. Как объяснял Маркс, личность человека есть конкретная совокупность общественных отношений («Тезисы о Фейербахе»). Личность человека проявляется как новое системное качество в человеческом обществе.

Отношение мужчины к женщине – это не матриархат и не религия, если ее считают божеством. А вот мистика в этом есть: «Вы в глаза ее взгляните, как в спасение свое…» То же – в «Зеркале» или в «Жертвоприношении». То есть, речь идет о приобретении бессмертия.

Не симбиоз, но синтез, не единение, а растворение. Ведь само по себе единение бессодержательно, и Фромм его не определяет, ни для дружбы, ни для любви. Единственное его определение – это антитеза одиночеству.

На самом деле то единение, о котором говорит Фромм - это то состояние, которое достигается преодолением отчуждения. Это преодоление происходит только тогда, когда исчезает старое общественное разделение труда, исчезает рабочий труд, исчезает его обезличивающее содержание. Вместе с исчезновением рабочего класса исчезает зависимость творческого человека от абстрактного труда рабочего. Любовь, как видим, здесь нипричем.

Что касается теории любви, ее нельзя сформулировать в принципе. Экзистенциализм подчеркивает уникальность человека, но Фромм, провозглашая верховенство индивидуальности, лишает человека этой индивидуальности в любви. Это чувство касается только двоих, оно не поддается повторам, без которых не существует наука, следовательно, не существует и теория.

Что до единения в любви, это не симбиоз, не абстрактная «высшая ценность», не Солярис и не 

С другой стороны, любовь – это не спасение от одиночества. Ибо любовь – феномен социальный, он возникает на основе единства человека и общества, на основе общественной будущности человека. Если будущности нет – никакой любви не будет.

Конечно, любовь - Любовь как чувство отлична от ненависти, дружбы, апатии, героизма, научного интереса и т.д. Все эти чувства можно определить хотя бы примерно. Любовь – нет. И не потому, что она самая разная (к Кармен, к Курагину, к Онегину, к Сонечке Мармеладовой, к Травиате, к Эвридике, Париса к Елене, к Превера к Барбаре, с деторождением и без и т.д.). А потому, что она возникает и исчезает вне всяких причин. 

«Свиданий наших каждое мгновенье мы праздновали, как богоявленье, одни на целом свете. Ты была смелей и легче птичьего крыла, по лестнице, как головокруженье, через ступень сбегала… Когда судьба по следу шла за нами, как сумасшедший с бритвою в руке».

Единственным способом познания любви является искусство (кино, музыка, живопись, литература, скульптура, поэзия, театр) - но оно не есть наука. Это знал еще Карл Юнг.

Посылка, с которой начинает свою брошюру Эрих Фромм, что любовь якобы не выпадает на удачу - неверна. Она закономерна, как системное проявление человеческого, но она случайна – для каждого.

Но даже если бы любовь возникала обязательно при каждой встрече каждого с каждым – она не может быть описана в рамках науки.

В заключение прослушайте «Лекцию о любви и дружбе»

https://dzen.ru/video/watch/6756fc4780bd6732304bf345

А также постановку театра кукол «Научный подход к любви» с описанием средства от страсти под названием «Антилюбин» (не бром).

Апрель 2025