Голицыны. Блиц-история

Игорь ШУМЕЙКО

Первая часть Истории рода князей Голицыных заканчивалась беглым портретом (есть гораздо более подробные) князя Василия Васильевича известного как: 

1. «любовник царицы Софьи»; 
2. «неудачливый реформатор, персонаж романа “Петр Первый” Алексея Толстого». 

Но это только образ, выполнявший к тому же служебную, «внутрироманную» цель: оттенить будущие победы Петра и других. О военных заслугах фельдмаршалов Голицыных уже сказано. Но мало оценена такая черта родового характера Голицыных как… добродушие. Многие скажут: сей сугубо личный момент неважен, в Истории играют роль другие свойства. Но задумаемся: 620 лет служения России, до этого 200 лет в Руси Литовской. За это время исчезли десятки великих династий, а сегодня… Точнее, совсем недавно, в 2010-х годах, в гостях у Михаила Владимировича Голицына (1926—2015, великий геолог, открыватель важнейших месторождений, автор энциклопедии «Угли России». Светлая Память!) — обычная сцена, домашние сообщают: звонил Юозас Будрайтис, ждут в посольстве Литвы такого-то числа. 
А дело в том, что для Литвы — великий князь Гедимин — более чем для нас Рюрик, Ярослав Мудрый, Петр Великий. Буквально — всё. Но… своих Гедиминовичей в Литве — увы, только его личный герб «Погонь» перекочевал в государственный. Вот и готовы на руках носить Гедиминовичей наших: Голицыных, Трубецких, и первая обязанность актера Юозаса Будрайтиса (атташе по культуре посольства Литвы) — зазвать кого-либо из них. В Смутное время вслед за гибелью царской династии исчезли Шуйские, Воротынские, Бельские, Мстиславские… Род Голицыных держался на сыновьях единственного уцелевшего князя Андрея Андреевича, тобольского воеводы, давших новый рост древу Голицыных. 

А далее...

Природные таланты, витальность (17 детей у фельдмаршала Михаила, у нынешних Голицыных тоже почти у всякого: 5-6 душ) и… «фирменное» добродушие. Вот и Петр, свергнув Софью, расправляется со сторонниками, но оставляет Василия Васильевича. И Анна, — свергнув Верховный Тайный Совет, отправляет Долгоруких на плаху, Голицыных — в ссылку… 
Неудачными Крымскими походами князя Василия — Алексей Толстой подчеркнул в романе удачу петровских Азовских. Правильно… Но «Софьин полюбовник» Василий Васильевич Голицын фактическим правителем России был еще и при царе Федоре Алексеевиче — до правления Софьи! Он ликвидировал «враждотворный обычай местничества», — то есть залечил последнюю язву русского средневековья. Заключил выгодный «Вечный мир» с Польшей, по которому России возвращался Киев! То есть подводилась черта под 500-летним периодом русской истории: Москва и Киев снова были в составе одного государства. 

Князь Василий Голицын с наградной медалью, 1714

Худ. С.Александровский, из собр. кн. Е.Воронцовой-Дашковой, 1780-е. Князь Б.Голицын 

Другой Голицын той эпохи — князь Борис Алексеевич, официальный глава «петровской партии». Но позже свергнут Нарышкиными, махнул рукой: «Мне и Казанского приказа хватит!». Однако после того еще несколько раз получал почетные и выгодные назначения от Петра, но не удерживался наверху… «понеже был человек забавный». Прочтем строчки из его письма царю: «…ты забавляешься в деле, а я в питие. Но то все одно дело…» — теперь вообразим бешено мечущегося Петра, читающего это в полуминутном перерыве между своими деяниями. За год до смерти князь Борис постригся в монахи.

Но вот уже мчится, летит на авансцену «эпохи Петра Великого» третий Голицын. Молодой князь Михаил Михайлович, будущий фельдмаршал. Штурм Нотебурга… Петр шлет приказ отступить. Князь отвечает: «Теперь я принадлежу одному Богу» — и берет город, тут же переименованный в Шлиссельбург. Потом Михаил командовал гвардией при Полтаве, настиг и пленил шведскую армию у Переволочны (совместно с Меншиковым). Взял Выборг. Разбил шведский флот при Гренгаме. А Гренгам — была последняя битва Северной войны, последняя капля для шведов… Уходя в Персидский поход, Петр оставил его командовать в Петербурге. 
Потом Михаил покорно следовал в фарватере политики старшего брата-«верховника» Дмитрия (того, чьи речи, как уже упоминалось, выслушивал стоя). Хотя более всего соперники опасались-то — именно армии, коей командовал брат младший. Рука бироновских репрессий не коснулась и его, хотя некоторые историки упоминают, что фельдмаршал Михаил умер от расстройства, огорчения… и сын его… в будущем тоже фельдмаршал, Александр Михайлович, начинал службу, как бы теперь выразились, в «заграничной стажировке» — у самого принца Евгения Савойского. Тут уже величайший героизм, задатки выдающейся военной карьеры густо смешиваются с иронией истории. Под Кунесдорфом князь Александр командовал половиной армии и именно на него навалился, обойдя нас справа, всеми своими силами король Фридрих Великий. Голицын продержался почти весь день (был ранен), дав возможность главнокомандующему Салтыкову развернуться, вернуться и добить пруссаков. Мало того, сюда еще («рак с клешней») подоспели и австрийцы Лаудона, превратив сию баталию в — совместную «русско-австрийскую» победу. Тут даже высокоточный Брокгауз-Ефрон начинает путаться, называя все это «битвой при Франкфурте» (сие, — допустим, Франкфурт-на-Одере был не так далеко) но еще и ставя ошибочную дату: 1757 г. В том 1757 году начала Семилетней войны, в районе Франкфурта, — не было произведено ни единого выстрела! Австрийцы стояли под Прагой, мы у Кенигсберга. А Кунесдорфско-Франкфуртская битва — это 1759 год.

На обочине генеральной сюжетной линии

Маленькая радость историка: автор этого очерка имел не только удачу заметить эту ошибку — у самого Брокгауза! — но еще и честь — сообщить об этом потомку фельдмаршала — профессору МГУ Михаилу Владимировичу Голицыну и его внуку, юному княжичу Алексею. Нарисовав схему битвы и расписав, как после сего самого ужасного в жизни поражения Фридрих Великий планировал покончить с собой, в последний миг отговоренный слугами. Случай этот запомнился мне — именно как нетипичный: считанные разы я мог сообщить здравствующим ныне Голицыным — что-то новое из истории их рода. Их родовая память и бережное отношение к семейным архивам (которые, собственно, и послужили основой книги) — просто уникальны. 

И завершая тему ошибок Брокгауза-Ефрона

В процессе написания книги, в том издании уважаемой энциклопедии, мной обнаружена еще одна маленькая ошибка, можно сказать, и опечатка. Князь Борис Алексеевич Голицын, глава «петровской партии» (который махнул рукой: «Мне и Казанского приказа хватит!») — назван был — Борисом Александровичем. И объективности ради эти две маленькие ошибки нужно соотнести — с объемом, размером «голицынского представительства» в Брокгаузе. А это — 39 персон, плюс статьи: о роде Голицыных в целом, о Голицыных-Головкиных, о Голицыных-Прозоровских.

***

Но история фельдмаршала Александра Голицына после этой победы с кучей соавторов — продолжалась. В начале турецкой войны он — наш главнокомандующий. Разбивает турок под Хотином, — но крепость штурмовать не решается… Хотя у полководцев бывает много резонов откладывать штурмы (выжидание, сбережение сил), Екатерина недовольна «Хотинским невзятием» и шлет Голицыну замену. Именно за это время — проезда гонцов по маршруту: Молдавия-Петербург-Молдавия, Голицын разбивает барражировавшую неподалеку другую турецкую армию (истинную причину задержки!), приступает — и теперь уже блистательно берет Хотин. И тут же — сменщик на пороге, с монаршим рескриптом за обшлагом. 
Но главная ирония — в личности этого сменщика. Будь это… ну, какой угодно другой кандидат — у наших историков тут был бы и… целый том дежурных обвинений наготове («придворные интриги», «бездарные царедворцы»). Но главнокомандующим прислали… именно Румянцева (будущего Задунайского), не только сменившего, но и совершенно затмившего последующими Ларгой и Кагулом — победы князя Александра Голицына… Право же, есть о чем поразмышлять пред сей картиной. Князь Александр Михайлович — задумчиво читает рескрипт царицы, недовольной «Хотинским невзятием», желает удачи преемнику, оглядывает еще раз проломленные стены взятого Хотина. 

XVIII век 

М.-А. Колло. Бюст князя Д.А.Голицына. 1766

«…век великих авантюристов и гигантов духа» не обошел и Россию. И в ряду с такими людьми как Ломоносов можно назвать и Дмитрия Алексеевича Голицына. Посланник Екатерины во Франции и Нидерландах. Водил дружбу с «коллегой», послом США Адамсом. Он первый предложил Екатерине признать США как государство, но у Екатерины тогда были слишком сложные, многовекторные отношения с Англией. Вскоре Адамс стал вторым президентом США. Екатерина доверяла Дмитрию Алексеевичу огромные суммы на закупки произведений искусства. Любуясь рембрандтовской «Данаей», да и значительным большинством картин Эрмитажа, мы должны вспомнить энергию, вкус и безукоризненную честность князя Дмитрия Алексеевича. Это он приобрел сотни картин, тысячи графических листов, включая все главные шедевры Эрмитажа. Он разглядел и призвал в Россию творца «Медного всадника» Фальконе. 
Но главной страстью князя была наука. Его друзья и коллеги — это: Руссо, Даламбер, Вольтер, французские энциклопедисты, Лавуазье, Гете.

Работал с Франклином (с тем, что на стодолларовой купюре), изобретателем громоотвода, усовершенствованного — Голицыным. Нрав у него был строптивый. Когда Екатерина послала его в Турин, он обиделся, поселился в Брауншвейге и занялся науками. Собрал и подарил Йенскому университету прекрасную коллекцию минералов, хранящуюся там по сей день. Один из минералов Гете предлагал назвать его именем, но Голицын отказался. Сейчас этот минерал называется Геденбигид. Его жена была дочерью немецкого маршала, его сын, Дмитрий Дмитриевич уехал в Америку, стал католическим священником Августином. В честь него в Америке есть город Голицын, где стоит его капелла, костел, и мозаикой выложен портрет святого Августина. Что еще интересно в рисунке судьбы рода Голицыных — это такая своеобразная… укореняемость. Усилия какого-нибудь из Голицыных, «пробившегося» в новую сферу деятельности, — не пропадают даром. Запечатлеваются, входят в память крови, и вот кто-то из потомков — проникается духом именно этого предка. 

Задумывающимся о смысле жизни (и особенно сомневающимся в наличии оного) я бы советовал рассмотреть историю Голицыных еще и под этим углом. Ничто не пропадает. Никакие усилия, труды, подвиги — не могут исчезнуть, стереться, забыться… Словно по нитям духовного сродства — за фельдмаршалом следует фельдмаршал, за дипломатом — дипломат, за художником художник. И за Дмитрием Алексеевичем двести лет спустя — следует другой исследователь царства минералов — профессор МГУ и доктор наук Михаил Владимирович Голицын… 

История Голицыных в сполохах молний…

Вообразите теперь: вы читаете летопись Великого рода — ночью, в грозу, о каждом из героев — сколько можно успеть за одну вспышку. 

Михаил Иванович Булгаков-Голица хватает Михаила Глинского и отправляет к Василию III
Неизвестные русские миниатюристы, 1560-1570-е гг.

Гедиминович в восьмом колене, князь Михаил Иванович, получил прозвание — Голица (железная, боевая рукавица). От него пошла эта фамилия. Именно он на пару с воеводой Челадниным проиграл под Оршей (1514 г.) битву с вечными врагами — ляхами. 38 лет был в плену. Вернувшись в 1552 г., был с честью принят Иваном Грозным, вошел даже в тогдашнее правительство, умер монахом. Вдумайтесь: царь, часто (и банально) сравниваемый по недоверчивости, жестокости с главными тиранами мировой истории, принимает военнопленного… Тогда ведь создавалось не только тело страны, обраставшее провинциями, крепостями. Творился и сам дух, душевный тип, сама структура — русскости. Вряд ли в то время слыхали звонкую фразу Александра Македонского: «Что бы вызвать у меня чувство ненависти — мой враг должен быть вооружен». Это много позже Просвещение соберет в единый кодекс человеческую историю, поведает о примерах античной доблести, процитирует фразы великих», но… Но то, что русский аккорд не остался без ноты благородства, великодушия — это одна из заслуг Голицыных. 

Парсунный портрет кн. В.В.Голицына (втор. пол. XVII в.). Неизвестный художник

Другой Василий Васильевич Голицын, из Смутного времени, разбил Самозванца, потом перешел к нему. Потом — главарь заговора, свергшего Самозванца. Главный конкурент Шуйского при избрании царя. Всего один голос (Воротынского) пронес корону мимо Василия Голицына. На тяжелых переговорах с Сигизмундом вместе с Филаретом (Романовым) защищал Русскую державу. Опять плен. Заслужил славу верного русского патриота. Поляки тщетно уговаривали его писать в Москву о признании королевича Владислава русским царем. 

Портрет работы К.П.Брюллова. А.Голицын

Александр Николаевич Голицын, известный мистик, друг Александра Первого, обер-прокурор Священного Синода, президент Библейского общества, министр образования. Даже враждебно к нему настроенные ультралибералы, прочно оседлавшие в начале 20 в. российскую историографию, отмечали: «…Сам Голицын был человеком довольно добродушным, но при нем получили доступ к должностям карьеристы вроде Магницкого, доведшие до крайности реакционное направление министерства…».

Кн. Голицын С.П. (1815 — 1888) — генерал-лейтенант, генерал-адъютант,
черниговский губернатор, деятель крестьянской реформы

Сергей Павлович Голицын, товарищ Лермонтова. Воин, дипломат. Ринулся в водоворот крестьянского вопроса. Издавал газету «Печатная Правда», пытаясь рассказать крестьянам о реформе, удержать от бунта. Досталось ему, конечно, и от революционеров, и от консерваторов. 

Б.Голицын

Борис Борисович Голицын, физик, забирался на Новую Землю наблюдать полное солнечное затмение, президент международной сейсмологической ассоциации, изобретатель сейсмографа, в принципе, действующего и по сей день.

Голицын Юрий Николаевич, дирижёр и композитор. 
С фото С.Левицкого рисовал О.Май

Юрий Николаевич Голицын, дирижер — его отцу Бетховен посвящал квартеты. Успешно концертировал по Европе, Америке. 

Эммануил Михайлович Galitzine был уже настоящий французский писатель. Родился, вырос, учился в Париже. Писал, разумеется, по-французски. Но в русско-турецкую войну примчался в Россию, записался добровольцем, тяжело ранен при взятии Варны.

Голицыны — в эпоху «гроз социальных»

Можно заметить, что примерно с середины XIX в. на раскидистом родословном древе Голицыных, давшем России бояр, дипломатов, фельдмаршалов, стали все более произрастать ученые, писатели, выдающиеся администраторы и особенно… художники. Заканчивалась полутысячелетняя непрерывная военная служба этого славного рода, — но только в том смысле, что в новую эпоху мобилизационных армий закончилась и… постоянная сословная военная служба вообще. Теперь на кровавые, но более редкие войны именно — «уходили». Тут Голицыны, конечно, не были последними, но все же… все же невероятно жаль, что в Первую Мировую в высших командных кадрах России не было потомков верных и удачливых фельдмаршалов Михаила и Александра Голицыных. Меньше было бы бездари и предательства. (Ленин, конечно, ехал в Петроград по сговору с германским штабом, да и Троцкий был не подарок, НО вряд ли известная последняя запись царя перед отречением: «Всюду измена» касалась — этих товарищей.) Это прежде всего о тогдашних генералах-интриганах… 

Вообще очень показательна и заслуживает отдельных томов исследований тема перехода талантов рода в иные, новые сферы деятельности. Так или иначе с девятнадцатого века пошли Голицыны-администраторы (например, два наиболее выдающихся московских градоначальника за всю историю города) и… художники. Представьте: пятьсот лет они озирали поля и города из-под приставленной к шлему голицы, за минуты до битв, и вот теперь всматриваются в те же поля и города, вооруженные только кистью и мольбертом. Рисуя созданную их предками Россию…
Это уже само по себе — Картина, хочется призвать на помощь уж не знаю какой род искусства, чтобы запечатлеть, заставить и других разделить это удивление… Так получилось, что первый из ныне здравствующих Голицыных, с кем я познакомился, Михаил Владимирович, — уже несколько лет — старейший в роду. Об этом не забывают упоминать на ежегодных Голицынских чтениях в музее-заповеднике Большие Вяземы (станция Голицыно — Белорусской железной дороги). Он показывал мне свои картины, оговорившись, что он, доктор геолого-минералогических наук, профессор МГУ и академик, в живописи — любитель. Профессионал — его брат Илларион Владимирович, народный художник России, академик живописи, лауреат Государственной премии 2004 года (трагически погибший в 2007 году). И их отец — Владимир Михайлович Голицын, ученик Васнецова и Кончаловского, друг Корина, лауреат парижских выставочных медалей. Из сегодняшних Голицыных-художников: Сергей, Иван, Екатерина. А еще сегодняшние Голицыны — изобретатели, открыватели месторождений, писатели, ученые…

Георгий Сергеевич Голицын, лето 2011

Георгий Сергеевич Голицын, директор Института физики атмосферы РАН — ведущий геофизик мира. С 1965 года американцы, в том числе президент Буш-старший, упрашивают его переехать работать в США, наивные. Нынче работы Георгия Сергеевича стали особенно важны (глобальное потепление, Киотский протокол, квоты на выброс газов, миллиарды долларов и прочее…). В 2007 году, когда президент Путин вручал ему в Кремле орден, он ответил: «Служу России… как и все 600 лет — все поколения Голицыных!»