Поп с приветом

Альбом «Мы не знаем, что это такое» группы «Привет» — альтернативный по сути и популярный по форме релиз, наполненный рефлексией, юмором, любовью, надеждой, цепкими мелодиями и неоднозначными текстами. «Привет» — это набор парадоксов и странностей: андеграундная поп-музыка, в которой весело говорят о страшном, нежно о больном, а жизнеутверждение приходит через безысходность. Послушав эти песни, есть о чем подумать, к чему вернуться и что обсудить. Борис Болелов поговорил с группой.

Ваш альбом называется прямо и ясно, при этом ничего не ясно, но есть фатализм, юмор, жизнь, смерть, любовь и надежда.

Глеб: Да, это наше свойство, так и задумано.

Саша: Пусть все плохо, но все будет хорошо. 

Глеб: Не то чтобы плохо, мы рассказываем истории, в которых нет однозначного добра и зла, но есть внутренняя надежда на лучшее — мы не знаем, как будет, но ощущение такое есть. Мы не знаем, как это работает, но рады, что это чувствуется. 

Саша: Мне вообще нравится эта магия — ты можешь сколько угодно песню прорабатывать и разрабатывать, но в итоге там окажется что-то из твоего подсознания. И потом будешь слушать такой: «О, а я и не заметил, что как-то об этом сказал.. и даже не подразумевал этого». 

Глеб: Вообще, этот альбом про жизнь

Саша: …и про смерть.

Делюкс-версия превращает релиз в настоящий спектакль, расскажите подробнее об этом. 

Саша: Лирический герой сложился сам собой и вырос из подсознания совершенно неожиданно. Сперва это было intro, которое придумал Глеб, — написал текст, взял нейросетевой голос и родился этот диктор. Потом его переозвучил мой приятель по универу. 

Глеб: Это моя гордость, это что-то вышло из меня неведомым образом. Я просто внезапно представил, что есть такой ведущий музыкального концерта — конферансье, который «поясняет номера». Это будто бы уходящая натура, и мне захотелось написать классический текст для такого вот классического ведущего. Причем Саня сперва отнеслась к идее весьма скептически. Это был вызов — я заперся в комнате, сидел пять часов и все придумал. Потом мы уже вместе расписали историю. 

Саша: Хотелось, чтобы он был поддержкой слушателю, такой человек, который говорит «все будет хорошо», и ты ему веришь. Эдакий дальний родственник, друг семьи, который берет за ручку, рассказывает истории и ведет к финалу. 

В 2021 году вы были молодыми фрешменами, а потом словно испарились. Где были в последние годы?

Саша: Мы выпускали по синглу в год, но, конечно, это был творческо-морально-личностный кризис. 

Глеб: Как-то тяжело было себя собрать для музыки. Мы сочинили альбом, но случился ковид, потом еще что-то, потом вообще другая жизнь. Трудно было понять, о чем писать, что писать, как должна звучать музыка. Некоторые треки с этого альбома мы переписывали раз по пять — начинали одну песню, а в итоге получалась совсем другая. На самом деле мы никуда не уходили, но немножко поломались. Не могли сделать что-то большое, полноценное. 

Саша: И внезапно решили, что это и есть концепция. Если мы не знаем о чем писать…

Глеб: …будем писать обо всем подряд. О том, что нас окружает, заботит и трогает. Мы не знаем, что это такое, — и это станет концепцией альбома.

Да, в последние годы все так изменилось в музыке и в мире, что никто не знает и не понимает, что это такое.

Глеб: Ага, мы, например, слушаем старую музыку, на которой выросли, и как будто живем в прошлом. Нам некомфортно во всем этом современном, мы аутсайдеры: и музыкально, и в движухе, в тусовке — нам тяжело вписаться в этот вирально-конъюнктурный мир. 

Саша: Сегодня надо записывать видео и снимать тик-токи, а мы так не хотели и не планировали: мы думали, что мы музыканты. Сегодня ты есть, если постоянно пилишь контент, и мы не заметили, что иначе нельзя, иначе тебя просто не существует. 

Глеб: Мы все проспали, но передумали! И будет по-другому — будем клепать рилсы, тик-токи, видосы и прочий контент. 

Помимо рилсов и тик-токов, вы еще выступаете маловато. 

Саша: Можно я скажу, что мы просто творцы, музыканты? Мы считаем себя людьми искусства, а все, что вокруг, — маркетинг, связи, суета, организация инфоповодов — вот это все мы не умеем, это очень тяжело и мы честно говорим, что так не можем. Мы можем сочинить и придумать, а вот как это подать, объяснить, рассказать — не знаем. 

Глеб: Малое количество концертов связано, как нам кажется, с тем, что мы не в тусовке. Честно говоря, мы вообще без тусовки. Сидим в своем интровертном пузыре. 

Саша: А еще нам хочется, чтобы выступления были концептуальными, интересными, уникальными — продакшн таких концертов стоит недешево, вот и не получается выступать чаще.

Как вы сочиняете пишете и работаете?

Саша: Мы работаем на равных, и, как мне кажется, у нас очень сонграйтерский подход. 

Глеб: У групп обычно песни рождаются на репетициях, в джемах: музыканты приносят свои заготовки, обыгрывают, обсуждают, спорят, что-то рождается на ходу. 

Саша: Это — музыкантский подход, у нас все не так. Наша песня начинается с идеи: мы сидим и думаем, как будем ее рассказывать и обрисовывать, какими инструментами. И это еще один фактор способствующий неторопливости.

Например, песню «Горюшко» мы писали месяца три. Многие музыканты говорят: «Брось, не надо тратить на это время». Я так не могу. Для меня трудности — вызов. Начинается борьба, и я не могу остановиться. Мне хочется сказать именно то, что я хочу, и так, как я хочу. 

А песня кажется простой и слушается очень легко.

Саша: Это и есть задача — чтобы творчество легко воспринималось. Слушатель не должен понимать, почему песня так работает и как трудно сочинялась. 

Глеб: На самом деле музыка у нас сложная: состав аккордов, мелодические ходы совсем не простые. У нас много диссонансов, нестандартных музыкальных решений, но мы стараемся их припрятать. Поп-музыка должна звучать просто и прямолинейно, а мы хотим делать именно ее. 

Саша: Но если человек хочет заморочиться, погрузиться, разобрать и услышать эти нюансы, у него есть такая возможность. А если не хочет — вообще без проблем, можно просто слушать песню и напевать. 

Как начинается песня, расскажите.

Саша: По-разному, например «Ты тоже умрешь» родилась из самой фразы «ты тоже умрешь» — песне года два, не меньше. У нее была другая итерация — более прямая, хмурая, и мы ее забросили. Потом вернулись, долго возились, а в итоге сели вдвоем и стали штормить: перебирали мелодии, ассоциации, фразы и придумали гитарное соло из которого родилось это «па-ба-да-ба-да». Этот милый распев, конечно, чтобы обмануть слушателя, добавить контраст — мы любим в такое играть, совмещать несовместимое, когда слушаешь одно, а кажется тебе что-то другое. 

Глеб: Петь про смерть с серьезным лицом и слезами на глазах это понятно, это такой постпанк-стиль. 

Саша: Песня пришла мне в голову, потому что в целом время такое. Смерти много в мире, и о смерти много говорится. Но внутри, если разобрать по смыслам, много разных взглядов на смерть: Глебу, например, жаль, что мы умрем, а мне не очень. Некоторым кажется, что и стараться по жизни не надо — все равно итог один. Хотелось совместить эти разные взгляды и сделать коллаж. 

А кто у вас за что отвечает?

Саша: Я за смыслы и тексты, хотя в этом альбоме Глеб как следует поучаствовал. А за аранжировки и музыкальные приемчики — Глеб. 

Глеб: Сначала мы оба сонграйтеры, потому что каждый может делать мелодии, какие-то идеи накидывать. Но потом делимся: Саня отвечает за текст, смыслы, а я — за музыку, аранжировку, за то, как идею раскрыть музыкально. 

А музыку на чем сочиняете: клавиши, струны…?

Глеб: Мы вообще клавишами мыслим: даже то, что на гитаре сыграно, сочинено, скорее всего, на фортепиано. 

Саша: Текст обычно пишется после того, как мы уже сделали какую-то «рыбу» — пробовали иначе, но решили, что музыка — главное. Так что подстраиваем текст под нее.

Вы пара?

Саша: Да, мы поженились осенью 2021 года, а до этого мы встречались лет пять. 

Музыка вас связала, получается?

Саша: Ага, я в институте играла в группе. Мы искали вокалиста и нашли Глеба в сообществе «Музыкальная барахолка» ВКонтакте. 

Глеб: С бэндом мы играли какой-то психоделик-рок, но доприкалывались: все от нас ушли, и остались мы с Сашей вдвоем. 

Саша: Остались вдвоем, сели, поговорили — блин, мы же любим попсу! Когда все, кто не любил, ушли, мы решили, что будем писать и играть поп-музыку. 

Бывает, ремонт разрушает семьи, а музыкальная группа и ежедневные творческие поиски вообще страшно представить.

Глеб: Ну, конечно, конфликты и разборки бывают. Мне вообще часто не нравится: «Это какой-то отстой!» 

Саша: «Нет, это гениально!» 

Глеб: А на следующий день меняемся местами.

Саша: Как только мы придумали формулу «идти от идеи» — это упростило творческий процесс, потому что мы оба изначально понимаем о чем говорим. Есть точка, из которой песня растет, и мы оба знаем, о чем она будет. Да, мелодии мы потом поменяем, потому что, например, я буду ругаться, но это будет путь к результату, который мы видим одинаково. 

Глеб: Значительную часть работы занимает обсуждение, это кажется мне важным. Возвращаясь к песне «Ты тоже умрешь», — у нас был долгий идейный спор из-за разного отношения к смерти. Мы подробно это обсуждали и, по-моему, так рождается справедливое отношение к идее, смыслу песни и слушателю. Что-то мне кажется слишком страшным или токсичным, а Саше не кажется. Саня dead inside, а я жизнелюб — и в этом противостоянии мы что-то находим и создаем. 

Саша: В «Ты живешь на вулкане» тоже это есть — меня больше тянет в мрачняк. Даже в музыке, которую мы слушаем, это чувствуется. Мой вкус, например, отражает советская песня, которую Глеб ненавидит, а я обожаю — «Мое детство — красный конь». Я люблю такое что-то распевное, на слезу пробивающее, мне нужна драма, желательно побольше. Если я долго слушаю «Мою волну» в «Яндексе», она скатывается в беспросветный мрачняк, и мало с кем я могу разделить это удовольствие.

Но музыка ведь не единственное занятие в жизни?

Саша: Я работаю дизайнером, а Глеб — режиссер монтажа на телевидении. 

Глеб: Но работать, конечно, уже не хочется: хочется денег, славы, известности, стадионов. 

Саша: А ты уверен, что это вообще стоит говорить в таком виде?

Глеб: Так это же правда!