Словакия во Второй мировой войне

История словацкого государства в 1938—45 годах намного сложнее и многограннее, чем принято отображать в наиболее распространенных версиях тех давних событий…
Последние же можно свести к следующим тезисам. Дескать, с началом гитлеровской агрессии против независимой Чехословакии, в ее восточных, словацких землях резко активизировались сепаратистские настроения, выражаемые местными фашистами. Которых, как объективных союзников в деле развала единой Чехословакии, поддержал Гитлер.

После захвата им в марте 1939 года Чехии, создав в Словакии марионеточный режим под руководством своего ставленника — фашиста Йозефа Тисо. Который и в нападении Вермахта на Польшу участвовал — и вообще служил Третьему рейху верой и правдой почти до самого его разгрома — и освобождения чехословацких земель Красной Армией. При этом, правда, нередко (хоть больше и вскользь) сообщается, что горячего желания видеть словацкие части на немецко-советском фронте фюрер не имел — на этом  настояли сами словацкие политики. Еще меньше желания имели воевать с братьями-славянами сами словаки, — уже к середине войны переходившие на сторону советских партизан порой целыми подразделениями. Так что командование Вермахта, в конце концов, если и продолжило их использование, — то больше на вспомогательно-тыловых направлениях образца современного «стройбата». На деле подобное изложение, отчасти доминировавшее и в советской истории (правда, больше «школьного», а не академического уровня), носит крайне упрощенный и поверхностный характер. Начиная уже с обвинений «словацких фашиствующих сепаратистов» в «нарушении единства чехословацкой нации». В этой связи, пожалуй, лучше всего дать слово тем, кого никак не обвинишь в «литье воды» на что просоветскую, что пророссийскую «мельницу». А именно — журналистам радио «Свобода», которое как минимум честно перед началом каждой передачи признает, что «финансируется Конгрессом США и выражает точку зрения американского правительства»:

«В действительности были два народа — чешский и словацкий, и отношения между ними не всегда складывались идиллически, несмотря на официальную концепцию "чехословакизма". Очевидно, изначально предполагалось, что словаки будут плестись в хвосте, каким-то образом участвуя в политической жизни, в основном сосредоточенной в Праге… А получилось, что словацкое большинство, в том числе и многие интеллектуалы, этого не захотели.
(…)
После войны, за исключением краткой всеобщей эйфории сразу после освобождения, уже никто не говорил о "едином чехословацком народе". То есть идея чехословакизма в том виде, в каком она существовала в Первой республике, тихо умерла, о ней уже не вспоминали».

***

При этом стоит упомянуть и о том, что вышецитированное «неполживое СМИ» в данной статье не слишком акцентирует. Что этот самый «чехословакизм» представлял собой лишь слегка «припудренный» гегемонизм почти сугубо чешских элит, — практически не оставлявший для остальных народов, населяющих Чехословакию, права сколь-нибудь реально влиять на свою судьбу. Включая даже и словаков, — которые ж вроде были даже включены в титулование такой же вроде бы «единой» (или «двуединой») «чехословацкой нации». Конечно, говорить о том, что в период распада Австро-Венгерской империи в конце 1918 г. «Чехия завоевала Словакию» — нельзя. Словацкие активисты сами декларировали желание войти в состав будущего Чехословацкого государства. Но именно что Чехо-Словацкого, в качестве словацкого субъекта общей Федерации, — а не унитарного государства мифической «чехословацкой нации», как это получилось на самом деле. В котором от всей словацкой автономии осталась довольно-таки издевательская должность «министра по делам Словакии» в составе правительства в Праге. Чем-то живо напоминающего «министра по делам Северной Ирландии» — в британском правительстве. Ну, или вспоминая историю Второй мировой — пост «протектора Богемии и Моравии», назначенного Гитлером для Праги после ее окончательной фактической оккупации в марте 1939 года. Впрочем, чешские политики в 1927 г. решили, что иметь даже отдельного министра по их делам будет для словаков слишком уж «жирно» — и ликвидировали должность напрочь. 
При этом в «единой демократической Чехословакии» чехи однозначно доминировали на большинстве мало-мальски значимых государственных должностях. Собственно, эта тенденция началась еще до образования этого государства. Например, в биографии одного из видных словацких политиков того времени, министра обороны в правительстве Йозефа Тисо, Фердинанда Чатлоша, есть любопытнейший эпизод. Когда он, еще младший офицер австро-венгерской армии, попавший в русский плен и согласившийся вступить в состав Чехословацкого корпуса, готового воевать на стороне Антанты, подписал требование прекратить дискриминацию этнических словаков! Ведь на командные должности в этом корпусе доселе назначались только чехи…
А ведь заявление это, подписанное в 1918 г., так и осталось «гласом вопиющего в пустыне» даже спустя два десятилетия! Когда накануне гитлеровской оккупации из 1 004 даже только подполковников чехословацкой армии этническими словаками было аж целых два человека! Плюс еще один генерал — Рудольф Виест, позже казненный немцами за участие в Словацком восстании. Это притом что в 30-х годах 34 % населения Чехословакии составляли чехи, 23 % — словаки, 22 % — немцы, 5 % — венгры, 4 % — украинцы, 1,5 % — евреи и 0,5 % — поляки. То есть словацкие бойцы (как, впрочем, и остальные «не-чехи») в армии страны, декларирующей якобы равенство прав своих граждан всех национальностей, находились в положении сродни каким-нибудь «сипаям». Солдатам-туземцам из британских колониальных войск в Индии, обреченных занимать лишь самые низшие должности под командованием офицеров и генералов из числа «белых сахибов»-англичан. 

***

Самую крупную тогдашнюю словацкую политическую силу, «Словацкую народную партию» (часто называемую по имени своего основателя Андрея Глинки еще и «Глинковой») нередко относят к «фашистским». Дескать, ее девизом с 1936 г. было: «Один народ, одна партия, один вождь». — Хотя даже интересно, — а какая влиятельная партия в мировой истории, не исключая и самых что ни на есть записно-демократических, официально отказывалась быть единственной силой во власти в своей стране — при этом, разумеется, призывая к единству народа? Другое дело, что при том демократические партии периодически идут на выборы, будучи готовыми уступить власть оппозиции в случае неудачи на них. Но и это зачастую выполняется далеко не всегда. Яркий пример тому — та же Япония, где Либерально-демократическая партия с помощью разных политтехнологических приемов удерживает за собой власть на протяжении всего послевоенного периода.
В любом случае, во время войны даже в большинстве признанных демократических стран выборы зачастую приостанавливаются. А деятельность политических партий при этом в лучшем случае «замораживается». Так что Словакия в этом смысле неким исключением не была, — лишь подтвердив далеко не уникальную тенденцию на сворачивание формальной демократии в подобной ситуации. 

***

Можно ли считать Гитлера настоящим «отцом» Первой словацкой республики? Если и да, — то лишь очень и очень отчасти. Спору нет, выполнение Прагой требования словаков предоставить себе автономию, избрать парламент, правительство, стало возможным в октябре 1938 г. лишь благодаря шоку, вызванному в правящих чешских элитах решениями Мюнхенской конференции сентября 1938 года. Куда более известной в истории под названием «Мюнхенского сговора». После чего чехи без боя уступили Гитлеру Судетскую область, — а заодно еще и другую область, Тешинскую, верным союзникам Третьего рейха полякам. Метко названным за это Черчиллем «гиенами Европы». 
К слову сказать, тогда эти «гиены» захапали себе еще и часть земель Северной Словакии. Это к тезису о том, что «Словакия Йозефа Тисо была единственной страной, которая 1 сентября вместе с Вермахтом напала на несчастную Польшу». — Как говорится, «посеявший ветер — пожнет бурю». Хотя, кстати говоря, потери словацкого полусоттысячного корпуса в ходе этой кампании составили всего-то 18 человек убитыми, — что само по себе лучшим образом свидетельствует о ее истинном, хм, «накале». В событиях вокруг провозглашения уже полной независимости Первой словацкой республики в марте 1939 года тоже далеко не все ясно. Да, формально эту независимость провозгласил 14 марта лидер пока еще Словацкой автономии в составе пока еще Чехословакии Йозеф Тисо — после разговора с Гитлером. Правда, Тисо оказался в гостях у фюрера не совсем так, чтобы от хорошей жизни — 9 марта чехословацкая (хотя чего уж политкорректничать — чешская!) армия начала ликвидацию словацкой автономии и аресты местных политиков, выступающих за ее сохранение. 
Что уж политикам в Праге «в голову стукнуло» — сказать сложно. Может, отойдя от шока первых месяцев после «Мюнхена», им показалось, что они по-прежнему что-то еще из себя представляют — и решили «власть употребить». В отношении того, кто слабее, чем они, конечно, — словаков. С немцами-то воевать у них, что называется, «кишка была тонка». А может быть, им даже дали на это санкцию уже раз предавшие их в Мюнхене «стратегические партнеры» из Лондона-Парижа-Вашингтона. Дескать, «держитесь — мы, как и раньше, с вами!», «у нас длинные руки», «Запад вам поможет». Сами при этом размышляя: «Ну, что этот Гитлер все тянет на большевистскую Россию нападать? Может он хоть после того как мы ему уже всю Чехословакию “скормим”, спровоцировав его запредельной наглостью местных политиков в отношении словаков, более решительным на этот счет станет?».

Гитлер, впрочем, вопреки таким гипотетическим ожиданиям всю Чехословакию захватывать не захотел, — удовлетворившись лишь ее чешской частью. Которая под названием «протекторат Богемии и Моравии» после, хм, убедительного разговора того же 14 марта 1938 года с пока еще чехословацким президентом Эмилем Гахой была преподнесена последним «на блюдечке с голубой каемочкой» торжествующим победителям. Сопротивление в виде беспорядочной стрельбы с отсутствием жертв среди немцев продемонстрировала лишь рота под командованием капитана Павлика — благодаря этому вошедшему в историю как единственный чешский офицер, хоть как-то выступивший на защиту своей страны. 
Впечатленные по самое не могу такой воистину беспредельной трусостью, немцы даже не стали формально свергать имевшееся в Праге правительство. Оставив на месте и вышеупомянутого Гаху, и большинство его министров. Периодически, правда, меняя их на более удобных для Берлина (неудобных иногда даже расстреливали), — лишь «укрепив» свою оккупационную администрацию фигурой «главного смотрящего» («Протектора») и его ближайший помощников. Одним из которых стал небезызвестный Рейнхард Гейдрих — начальник РСХА, службы безопасности Третьего рейха, второе лицо после Гиммлера в иерархии гитлеровских спецслужб. 

***

Впрочем, не стоит думать, что такое назначение предшественника Эрнста Кальтенбруннера, куда более известного российской аудитории по культовому сериалу «17 мгновений весны», было вызвано некой «насущной военной необходимостью» — вроде «угрозы массовых восстаний в оккупированной Чехии». Скорее уж наоборот — шефу СД дали такую «работу по совместительству», которая не мешала бы его основным задачам в Берлине. Достаточно сказать, что Гейдрих практически весь период своего пребывания в Праге ездил по городу в открытой(!) машине, без конвоя(!), с одним лишь водителем! Оба вооруженные лишь пистолетами. С помощью которых сумели дать такой отпор стрелявшим в них из засады двум сброшенным на парашютах британским диверсантам с автоматами, — что те предпочли вскоре бежать с поля боя, так и не выполнив свое задание. Точнее, — выполнив лишь благодаря случайности — у раненого Гейдриха началось заражение крови, с которым врачи немецкого госпиталя справиться так и не смогли. Впрочем, существует и конспирологическая версия о том, что дело тут не только в медицине, — но и недоброжелателях шефа СД из гитлеровской верхушки тоже… В общем, ситуация в «протекторате» протекала вполне в духе прогноза самого Гитлера накануне его оккупации: 

«Чехи олицетворяют собой рабскую покорность. Чехов можно сделать фанатичными сторонниками рейха, если, учитывая, что они любители поесть, дать им двойной паек. Тогда они сочтут своим моральным долгом трудиться на военных заводах вдвое больше».

Как показала история, «фюрер германской нации» в этом своем прогнозе нисколечко не ошибся. Только небольшая цитата относительно этого «ударного труда» «боровшихся за свое освобождение от гитлеровского рабства чешских патриотов»:

«По данным германской статистики за 1944 год, КАЖДЫЙ МЕСЯЦ чешские предприятия поставляли Третьему рейху: 

• 11 000 пистолетов, 
• 3 000 пулемётов, 
• 30 000 винтовок, 
• 15 миллионов патронов, 
• 100 самоходок, 
• 144 пехотных орудий, 
• 180 зенитных орудий, 
• свыше 600 000 артиллеристских снарядов, 
• 900 000 зенитных снарядов, 
• 700-900 вагонов авиабомб, 
• тысячу тонн пороха и —  
• 600 000 взрывчатых веществ. 

Кроме того, танки, танковые пушки, самолеты мессершмитты bf-109, авиационные моторы и т. д. Согласно немецким документам производительность на чешских предприятиях год от года увеличивалась, а работоспособность чешских рабочих не уступала немецким».

Фактов саботажа, кстати, на этих предприятиях тоже в годы войны (и вроде бы оккупации) зафиксировано тоже не было…

***

Но все же — почему Гитлер в марте 1938 г. оккупировал (пусть и под «соусом» «взятия под протекцию») территорию лишь одной Чехии? А Словакии не то что разрешил, — а, как говорят многие историки, буквально заставил ее лидеров самих объявить независимость? Притом что независимость эта была куда более реальной, чем в соседнем «протекторате», — мало чем отличаясь от таковой в тех же Румынии, Болгарии, Венгрии, Италии и других «сателлитах» Третьего рейха. Так сказать, «на очень длинном поводке» — в виде без слов понимаемой угрозы оккупации в случае откровенной «фронды», — но без мелочной опеки. Кстати, будучи официально признанной вскоре после провозглашения и Москвой тоже — ничего личного, всего лишь признание «реалий на земле», не более того.
Похоже, тут сплелось сразу несколько факторов. И якобы наличная «близость фашистских идеологий» у словаков и немцев тут играет далеко не главную роль.

Среди чехов фашистов ведь тоже было немало. По странному совпадению, их самые известные лидеры начинали со службы в том самом вышеупомянутом Чехословацком корпусе, — оставившем по себе недобрую память не только среди «красных», но и «белых» в годы Гражданской войны. Когда, например, стремясь поскорей вывезти из России бесчисленные эшелоны награбленного добра, эти вояки не останавливались перед грабежом паровозов у санитарных поездов «колчаковцев», — оставляя замерзать беспомощных раненных в лютый мороз посреди тайги.
Среди них, например, можно вспомнить генерала Радолу Гайда, — возглавившего в 1927 г. организацию с красноречивым названием «Фашистское национальное сообщество». А в марте 1939 г. чуть было не ставшего главой коллаборантского «Чешского национального комитета», — но после того как его не захотели видеть в этом качестве немцы, обиделся, и якобы «стал участников сопротивления». (Ага, видимо, помогая «сопротивленцам» ударно трудиться на оборонных заводах концерна «Герман Геринг», расположенных в Чехии.) Другому чешскому фашисту, Эммануэлю Моравецу, повезло больше — гитлеровцы даже доверили ему пост министра образования «протектората». На котором он помимо прочего организовал даже аналог «гитлерюгенда» для местных юных «чешских патриотов» от 10 до 18 лет, — пользовавшегося среди них немалой популярностью. И вообще, в немецкой армии граждан Чехии служило:

• свыше 300 000, 
• 17 000 в полицейских войсках, 
• в войсках СС вместе с чешскими фольксдойче свыше 70 000, 
• 30 000 человек служило помощниками в Люфтваффе. 
• Потери граждан Богемии и Моравии в войне против Советского Союза составили свыше 70 000 человек. 

Так что при желании Гитлер мог бы предоставить не только словакам, но чехам и более осязаемую «клиентскую государственность», нежели слегка «припудренная» эвфемизмом «протекторат» обычную оккупацию. Только зачем? 

***

Как по мне — самой немаловажной причиной этого являются коренные различия в менталитете. У словаков отнюдь не «рабском» — как у чешских «патриотов». Которые да, могли даже служить в армии своих поработителей. Ну, так история знает немало примеров существования «боевых рабов». Тех же гладиаторов времен Римской империи) — или «боевых холопов» более позднего времени. Служить чужому хозяину, даже с оружием в руках, для таких рабов — вполне допустимо. Только более свободными от этого такие рабы не становятся. Тут другие качества нужны. О которых говорил великий немецкий поэт Гете:

«Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день идет за них на бой!»

Чехи свою «незалежную державность» получили исключительно из милости великих держав Антанты, победительниц в Первой мировой. Потом, спустя два десятилетия, благодаря этим же державам и потеряли, — когда те решили, что им такой сценарий в данный момент более выгоден. Самим же бороться за независимость против того же Гитлера им в и голову не пришло. Словаки же были «слеплены из другого теста». За свою государственность они боролись куда более основательно. Тем более что ее начало теряется в глубине веков — минимум со времен Карла Великого на рубеже 8-9 столетий. Да, их к описанному периоду было не так уж много — меньше 2 млн. Но поступи с ними так, как с чехами, — у победителей могли бы возникнуть немалые проблемы. Горные районы Словакии — такие удобные для партизанской борьбы… Так что Адольф Гитлер, рационализм которого изменял ему далеко не всегда, резонно решил, что лучше иметь этот народ среди своих союзников — нежели противников. Разрешив ему провозгласить свою государственность, — за которую они будут ему благодарны. 
Заодно, кстати, немцы не позволили «скушать» Словакию венграм, — на которую те давно «точили зубы». Не совсем уж, кстати, без исторических оснований — с 40-х годов 16 века по 1784 год, больше двух веков, современная Братислава даже была столицей Венгерского королевства. Тем не менее процент венгров на словацких землях был не таким уж большим — даже немцев там жило тогда побольше, почти 10 %. И Гитлер предпочел компромиссное решение — в ходе Первого венского арбитража в ноябре 1938 года отдал регенту Хорти лишь некоторые южные словацкие районы с действительно преимущественно венгерским населением. Но всю Словакию отдавать вполне себе союзной и дружественной к Германии Венгрии фюрер все же отказался. Возможно, не в последнюю очередь, — чтобы избавить соседей от необходимости карательных операций против словацкого сопротивления. Вместо того чтобы иметь возможность сконцентрироваться на главной задаче стран Оси: «Дранг нах Остен».

***

Конечно, то, что словацкая армия принимала участие в этом самом «дранге» — исторический факт. Но при этом не стоит забывать, что и воевать с Советским Союзом тоже можно было по-разному. С немцами-то все понятно, — но вот их союзники в этом смысле очень даже отличались. Венгры, например, проявили себя настолько «лучшими учениками» в напутствии Гитлера своему и чужому воинству насчет «освобождения от химеры, именуемой совестью», — что будущий освободитель Киева генерал Ватутин в бытность командующим Воронежским фронтом приказал всех этих «гонведов» в плен не брать. А кому все-таки посчастливилось — потом получили очень немалые сроки заключения за военные преступления. Их генералы — так часто за 20 лет…
Румыны также настолько «хорошо» зарекомендовали себя в оккупированной преимущественно ими Одессе, — что в апреле 1944 даже в ходе почти молниеносного штурма советской «жемчужины у моря» Красной Армии взять румынских вояк в плен почти и не удалось. Об этом позаботились овладевшие большей частью города на несколько часов раньше регулярных войск советские партизаны и подпольщики, — память которых о преступлениях румынской солдатни была слишком уж свежа. Глубоких лиманов там предостаточно — кто там разберет, что там такое плавает? Так что даже не успевшим вовремя удрать на запад фрицам в этом смысле повезло гораздо больше. 
Но вот насчет словаков поиск свидетельств их военных преступлений на советской территории — дело ну крайне неблагодарное. Конечно, все полностью они на сторону партизан не перешли — хотя случаи такого перехода действительно были не единичными и достаточно массовыми. И будучи поставленными на передний край гитлеровским командованием, — сражались достаточно храбро. Но вот расправы над мирным населением, пленными… 
В этом смысле, пожалуй, лучшим свидетельством может служить послевоенная судьба министра обороны Словакии при Тисо уже упоминавшегося выше Фердинанда Чатлоша. Его судил советский суд — и приговорил… к 5 годам заключения! «Пяти — Карл!» — Это приблизительно в тоже время, когда герой Высоцкого капитан милиции Глеб Жеглов в сцене с арестом в Большом Театре вора «ручечника» и его подельницы не без юмора сообщал им, что «указ 7/8» о хищениях государственной собственности у них на лбу написан» — и это грозит преступной парочке «по десяточке на душу населения». 
А тут целому военному министру, руководившему войсками Словакии в годы войны (к тому же — записному «ястребу», добившемуся их отправки на германо-советский фронт), дают вдвое меньший срок! Причем задолго до пришествия к власти Хрущева, при котором «самый гуманный суд в мире» начал направо и налево раздавать амнистии что зарубежным военным преступникам, — что доморощенным пособникам нацистов. Думается, разгадка этого казуса может быть только в одном — Чатлошу действительно абсолютно нечего было вменить в плане военных преступлений его подчиненных. Вот и отделался, что называется, «легким испугом» — на уровне ответственности за мелкую кражу, причем не государственного имущества... Кстати, уже в 1956 г. в СССР сняли достаточно знаковый фильм «Без вести пропавший» — с достаточно интересным сюжетом. Согласно которому советскому офицеру, оставшемуся тяжелораненым на территории, занятой врагом, дает свои документы умирающий «коллега»-офицер — только… словак! Правда, военный врач, — но все же. После чего наш соотечественник попадает в немецкий госпиталь, где ему делают ампутацию раненной ноги, — а потом едет в Словакию к матери спасшего его товарища, становится там командиром партизанского отряда.

***

Думается, выбор местом действия именно Словакии создателями фильма был отнюдь не случаен. Ну, не хотелось им грешить против исторической правды, изобретая, пусть и «только в кино», несуществующее «массовое партизанское движение» в той же Чехии, — пардон, тогда «Богемии и Моравии». Где местные «патриоты» вместо опасного для себя участия в Сопротивлении куда больше предпочитали «ударным трудом крепить могущество Великого Рейха» — их работодатель Герман Геринг не дал бы соврать. А вот в Словакии партизаны действительно были — и немало! Так что уже в 1943 году там был создан Словацкий национальный совет, — объединивший все левые и просто антигитлеровские силы. Притом что местные якобы «фашисты» при власти как-то не показали особого рвения в полноценном искоренении этой деятельности. Более того, летом 1944 года — сами чуть ли не в полном составе попытались примкнуть к Совету, организовав Словацкое национальное восстание.
Но спустя несколько дней после того, как Гитлер уже пустил себе пулю в лоб в подвале Рейхсканцелярии, — в ожидании, что Прагу вот-вот займут доблестные джи-ай американского генерала Паттона, зоологического антисоветчика, готового наплевать на дух и букву Ялтинских договоренностей о разделе сфер влияния в Европе. Но еще тогда, когда летом 1944 года Красная армия с тяжелыми боями лишь прорывалась к карпатским перевалам, стремясь освободить Словакию от власти Гитлера.
Увы, военное счастье тогда изменило не только бойцам РККА, — увязших в гитлеровской обороне. Так что полностью словаков удалось освободить лишь под конец войны — пусть и пораньше, чем соседей-чехов. Но не повезло и самим словакам, — подготовившим выступление своих войск из ряда вон плохо. Так что реально смогло с оружием в руках выступить против немцев не более трети их армии — остальные части были либо разоружены, либо отправлены подальше из страны, на вспомогательные тыловые участки немецких фронтов. Генерал Чатлош, кстати, тоже был на стороне восставших, — позже сдавшись просоветским партизанам. Другому словацкому генералу, Августину Малару, не повезло — он попал в немецкий плен, и в 28 февраля 1945 года был расстрелян в концлагере Заксенхаузен. Вообще тогда пожертвовали своей жизнью за участие в восстании немало словацких офицеров и генералов… Одному из них, Рудольфу Виесту, уже после освобождения Чехословакии в 1945 году, посмертно даже было присвоено высшее воинское звание генерала армии… 
При этом, правда, президент Первой словацкой республики Йозеф Тисо с ближайшим окружением лояльность Гитлеру сохранил. За что был повешен после приговора чехословацкого суда 18 апреля 1947 г. в Братиславе. При этом, правда, привлекает к себе внимание интересная деталь — этот политик оказался под судом не просто так, но будучи выдан туда американцами из Австрии, где скрывался в одном из католических монастырей. С одной стороны, вроде бы так и должно было быть — задолго до Победы между Москвой и союзниками были заключены соглашения о выдаче скрывшихся в западных зонах оккупации военных преступников, изменников Родины. 
С другой — ну кто не знает, сколько «власовцев», «бандеровцев» и прочей «твари по паре» тогда более чем успешно «свили гнездышко под крылышком» западных якобы союзников нашей страны? И ладно бы — лишь в качестве трепещущих от страха возможной выдачи перепуганных ничтожеств. А не «консультантов», а то и откровенных будущих диверсантов в «тайной войне» против СССР и ее союзников по Восточной Европе. Так что выдача Тисо для суда и казни заставляет предположить в первую очередь лишь то, что и он сам, и его режим в глазах Запада выглядели слишком уж сомнительно с точки зрения западно-антисоветских «ценностей». 

*** 

Можно вскользь заметить, что и в послевоенные годы отношения словацкой части формально все еще единой Чехословакии к СССР было заметно лучше, чем ее части «чешкой». К примеру, радикально-прозападные реформы так называемой «пражской весны» 1968 года с самого начала вызвали прохладное отношение преимущественно со стороны именно «словацкой» части Политбюро местной Компартии. Министром обороны ЧССР, не допустившим выхода своих войск из казарм во время проведения операции «Дунай» тоже был словак — Мартин Дзур. Словаком был и сменивший Александра Дубчека Густав Гусак — возглавлявший страну почти до самого предательства ее просоветской элиты Горбачевым. Дубчек, правда, тоже родился в Словакиии… Ну, так ведь для реформ даже отрицательного плана тоже нужна политическая воля — и настоящий «стальной стержень»…
К слову сказать, лишь после 1968 года, после принятия новой Конституции, Словакия, наконец, получила официальный статус полноправного субъекта Чехословацкой федерации, — а не бесправного «придатка» к Чехии, как раньше. Что немалым образом помогло словацким элитам решиться на «бескровный развод» с западными соседями в 1992 году. 
После этого различия между частями прежнего якобы «единого чехословацкого народа» (по версии лишь чехов и их западных покровителей, конечно) стали видны просто невооруженным глазом. Чехия, как и в годы гитлеровской оккупации, стала фактическим экономическим придатком уже «Четвертого рейха» — при этом, правда, политически глядя в рот в первую очередь заокеанскому «гегемону». Одновременно всеми силами стараясь превзойти тех же немцев в самой мерзкой русофобии. Те, во всяком случае, до сноса памятникам советским воинам-освободителям в Берлине и других своих городах еще не скатились. В отличие от «братьев-славян», — давно снесших монументы и маршалу Коневу в Праге, и другим его боевым товарищам. А вот Словакия последние десятилетия тоже все больше напоминает саму себя — только периода конца 30-х начала 40-х годов. Юридически являясь членом радикально-антироссийских и ЕС, и НАТО, — но при этом имея собственное «особое мнение» на многие стратегические вопросы, особенно — в отношениях с Россией. Так что в прошлом году дошло уже до покушения на жизнь премьера страны, Роберта Фицо, — пожалуй, первой акции такого масштаба после знакового убийства шведского премьера Улофа Пальме в далеком 1986 году.
Кстати, еще один знаковый момент — правящая в этой стране Словацкая национальная партия Фицо официально считает своим преемником… Глинкову словацкую народную партию 30—40-х годов! Да, ту самую, которую под конец ее существования возглавлял Йозеф Тисо, — но в которую входили многие герои Словацкого национального восстания против гитлеровцев. Надо ли объяснять, какой скандал бы поднялся в «единой Европе», объяви крупная европейская партия своей предшественницей что-то образца немецкой НСДАП? Но хоть евро-либералы и наблюдают за ведущей в Словакии политической силой, стиснув зубы от злости, — но обвинить ее в «возрождении фашистских традиций» не рискуют. Ибо — нет оснований. 

Что ж, политики и режимы приходят и уходят, — а народы остаются. И словацкий народ, пожалуй, один из очень немногих среди восточноевропейцев, сумел не просто сохранить по-настоящему дружеские чувства к России, — но иметь мужество проявлять их в реальной политике, а не только в виде пустых деклараций…