Рижский инцидент, или Скупой платит дважды…

Игорь ГУСЕВ

Хорошо ли Вы, почтенный Читатель, знаете и помните основные эпизоды из бытописания царя Петра Великого?
Ведь действительно, это одна из самых выдающихся и значимых личностей в нашей отечественной истории. Кажется, что жизнь его достаточно известна, популярна, и любой мало-мальски интересующийся прошлым человек снисходительно скажет теперь: «Ну что ещё нового и неожиданного можно сообщить нам про Петра I…»

Но есть один яркий эпизод из жизни царя, по-настоящему малоизвестный широкой публике, и называется он «Рижский инцидент». Событие это не только сильно повлияло на мировоззрение молодого государя, но и стало подлинно судьбоносным. Оно, по сути, изменило будущее России и сильно повлияло на всю Европу. Однако вспоминают у нас об этом крайне редко… Что же произошло весной 1697 года?

Начало пути

Медаль на первое путешествие Петра Великого по Европе

В тот год случилось событие ранее небывалое. Московский самодержец впервые задумал покинуть пределы родного государства, чтобы самолично совершить путешествие в страны чужеземные, европейские. Отправился он, правда, в путь инкогнито — под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова в составе Великого посольства. Будем откровенны, конечно, любая собака по дороге знала, что этот высокий крепкий парень с живыми тёмными глазами и властными манерами — русский царь. Но, разумеется, все старательно и дружно делали вид, что они «не в курсе дела».
Посольство являлось весьма представительным, должно было решить ряд насущных внешнеполитических задач и в первую очередь организовать надёжный военный союз России, Австрии и Венеции против турок. Это главное. Следовало также закупить образцы нового вооружения, подыскать для службы государевой толковых европейских специалистов в разных областях. Но имелось и нечто другое... За время общения с бывалыми и тороватыми иноземцами, проживавшими в Немецкой слободе, в Москве, царь буквально пропитался любовью и почтением к Европе. С жадным вниманием слушал он занимательные рассказы о европейской жизни, о нравах и обычаях, бытовавших там. Лютое любопытство томило живого восприимчивого юношу, он мечтал самолично, своими глазами узреть вожделенную Европу. Именно поэтому так стремился Пётр увидеть первый истинно европейский город на своём пути, и стремился он туда, как пылкий воздыхатель на свидание с любимой женщиной. Этим городом была Рига…

Город славный и знаменитый, старинный торговый очаг, образованный на древнем Двинском речном пути, разбогатевший на посреднической торговле с русскими землями. Уже с начала XIII века целый квартал в центре, именовавшийся «Русским», был заселён выходцами с Руси. Именно русские товары составляли основной источник быстрого и верного обогащения предприимчивых рижских негоциантов. Удобство расположения, налаженные коммуникации, сплетение водных и сухопутных путей сообщения — всем была хороша Рига. Со времён Ивана Грозного традиционно привлекала она пристальное внимание российских государей. Батюшка Петра, тишайший царь Алексей Михайлович, в 1656 году, в пору войны со шведами, почти два месяца безуспешно осаждал город. Увы, безуспешно… В память о той злосчастной осаде сохранялись ядра московских пушкарей, вмурованные в башню церкви Екаба, да полуразорённые братские могилы-скудельницы в окрестностях предместий, где тлели кости сотен безвестных русских воинских людей. Места знакомые, манящие, любопытство пробуждающие…
И потому, следуя через шведскую тогда Лифляндию по старинной Псковской дороге, томился Пётр в сладком нетерпении. Двигаться, однако, приходилось с неспешностью, приличествующей обстоятельствами престижа. Московское посольство не напрасно прозвали Великим. В состав его входило около 250 человек. Непосредственно послов сопровождало более 110 служилых с прислугой и почётная охрана из 62 солдат Преображенского полка. Сопровождал посольских солидный обоз в тысячу саней, управляемых 250 обозными служителями. Везли они, кроме нужных в дороге припасов, разнообразные богатые подарки. В числе прочего мехов редких на 70 000 рублей. Весьма солидная сумма, если учесть, что в те времена добрую бурёнку можно было сторговать за рубль.

Франц Лефорт. Голландская гравюра, 1698 г.

Главой Великого посольства считался Франц Ле Форт, более привычный для нас, как Лефорт. Этот умный пройдоха и редкий ловкач крепко сдружился с молодым царём в пору частых прогулок того по Немецкой слободе в Москве. Пётр проникся доверием к опыту и знанием Лефорта, удостоил его чина генерала и адмирала, хотя флот российский тогда ещё лишь зарождался. Впрочем, для Петра подобные формальности являлись несущественны… Главное, что господин Лефорт обладал представительной внешностью, был сведущ в светском обхождении и, по собственным его словам, имел хорошие связи по всей Европе, Что же ещё, скажите, требуется от главного посла?! 
Реально всеми делами заправляли боярин Фёдор Головин и думный дьяк Прокофий Возницын. Именно они, эти опытные русские дипломаты, несли на своих плечах всю работу по руководству делами. Вспомним также и талантливого дворянина Петра Постникова, человека весьма образованного, который успел отучиться в Падуанском университете, в Италии, и в 1694 году защитил там докторскую диссертацию, получив учёную степень доктора медицины и философии. Так что теперь по его стопам вместе с Посольством следовали в Европу 35 молодых людей «для учения воинского поведения и морского дела».

Пётр в Риге

Рига в 1700 г., гравюра Г.Килиана

Пётр торжественно, при звуках приветственной пушечной пальбы, вступил в Ригу через городские Песочные ворота 31 марта 1697 года. Они, к сожалению, не уцелели. Многое не дошло до наших дней, ведь минуло более трёх столетий. Но точный маршрут царского пути нам известен, и можем мы его повторить, неторопливо пройдя по узким улочкам Старого города. Торжественное шествие проследовало по ул. Известковой до самой Ратуши и далее, круто свернув на ул. Господскую, двинулось за пределы городской черты, пройдя через Карловские ворота в предместье Ластадия, к постоялому двору Мермана, что располагался примерно там, где теперь находится Рижский рынок. Именно там отвели место расположения важным гостям. Можно только представить, с каким восторженным и жадным любопытством пожирал своим взором молодой царь-западник всю открывшуюся перед ним картину подлинно европейской жизни, непривычного быта горожан, их нарядов и обычаев. 

Лифляндский ген.-губернатор Эрик Дальберг (с 1696 по 1702 гг.).
Человек, блестяще доказавший правоту старой истины о том, что скупой платит дважды.

Рига тогда принадлежала Шведскому королевству и считалась одним из его важнейших и значимых городов. Управлял всем лифляндский генерал—губернатор Эрик Дальберг. Он обеспечивал приём Посольства и его размещение. Именно на этом человеке лежит ответственность за всё произошедшее в дальнейшем...
Итак, первое свидание Петра с надменной красавицей Ригой наконец-то состоялось. Молодой царь горел желанием сполна насладиться всеми радостями общения, тем более что начавшийся ледоход по Западной Двине (Даугаве) вынудил посольских задержаться в городе на неопределённый срок. Однако сразу же проявились досадные нюансы. Генерал-губернатор Дальберг проявил нежданную скаредность и унылую сухость. Эмоционально раскрепощённый Пётр рассчитывал на празднества и увеселения… Ан нет. Приём оказался до обидного холодно-официален. Позднее Пётр раздражённо отозвался о своём первом пребывании в Риге, что скупердяи-шведы даже малого фейерверка не устроили… Конечно, русский царь хранил показное инкогнито, но признаем, дорогой Читатель, что для шведов оказалось бы гораздо разумнее, если бы их генерал-губернатор не столь чванился и не столь расчётливо экономил.

Позднее Дальберг оправдывался, что все приличествующие случаю регламенты он строго соблюдал, и гостям не на что обижаться (тем более что наглые московиты большего и не заслужили). Не знал он, дескать, что сам русский государь пожаловал к ним под чужим именем в наряде простого урядника. Оставим на совести надменного шведа его признание в неосведомлённости относительно факта, который являлся предметом бурного обсуждения всего города… Ну да, конечно, ОН НЕ ЗНАЛ. Важно другое. Эта неприветливая суровость официального шведского лица крепко аукнулась в дальнейшем… Пётр однозначно воспринял холодный приём как знак неприкрытой вражды и неуважения к себе, считая это незаслуженным и несправедливым. Русских разместили в предместье, в город запускали ограниченно, группами не более шести человек, на строго отмеренное время, в сопровождении специально приставленных соглядатаев.

Караул шведского гарнизона более напоминал конвой. В целом, весьма унизительно и очень досадно. В раздражении царь Пётр писал потом в Москву: «Здесь (в Риге) мы рабским обычаем жили и сыты были только зрением…»
Предприимчивые рижские торговцы, видя богатство московских гостей, жадно потирали загребущие лапки. Все цены для русских немедленно взлетели до небес. Праздника не было. Был неприкрытый грабёж под видом торговли. Ничего личного: продавали дорого, скупали за бесценок. Например, зимние сани обоза, которые посольство начало распродавать ввиду начавшейся оттепели, рижские торговцы соглашались брать лишь по ничтожной цене в 10 копеек вместе с лошадью. Пётр Алексеевич с его кипучей натурой томился бездеятельностью несказанно. Спокойно сидеть и ничего не делать он был просто не в состоянии. Рига стала первым европейским городом, который он увидел, и это яркое впечатление сохранилось на всю оставшуюся жизнь. Пётр не раз ещё посещал этот город в дальнейшем. До наших дней сохранилось немало легенд и преданий о пребывании Петра в Риге, и все они ярко характеризуют самобытный и неоднозначный характер этого русского царя.

Неслыханное разочарование

Первый визит сильно разочаровал Петра. Напряжение росло. Рано или поздно, любезный Читатель, должно было случиться нечто. И оно случилось. Скандал, вошедший в историю как прискорбный «Рижский инцидент» состоялся, когда Петру захотелось осмотреть корабли, стоявшие на Двине, и он направился дорогой, идущей вдоль контрэскарпа городских укреплений внешнего крепостного рва. Заметим, что в то время шведские власти много сделали для того, чтобы превратить Ригу в одну мощнейших крепостей Балтийского побережья. Пётр живо интересовался фортификацией и, конечно же, он не мог не обратить пристальное внимание на городские укрепления. Особый интерес любознательного московита, в свою очередь, не остался вне оценки бдительного шведского часового, стоявшего на валу. Ретивый швед не только поднял крик, но и совершил предупредительный выстрел для острастки. Скандал имел место… Царь был оскорблён, раздосадован, унижен… Шведские власти обвинили гостей в прямом шпионаже. Дело удалось замять после долгих эмоциональных объяснений, однако нехороший осадочек остался. Это и стало тем самым злосчастным «Рижским инцидентом», имевшим в дальнейшем далеко идущие последствия.

Редкое фото Карловских ворот в Риге. Сделано незадолго до их разборки в 1863 г.
Именно в р-не этих ворот случился прискорбный инцидент со шведским часовым,
угрожавшим Петру I оружием.

Горячий, эмоциональный царь так никогда и не смог забыть этого злосчастного столкновения. В крайнем раздражении Пётр в ночь на 8 апреля с ближайшими приближёнными переправился через Двину и спешно отправился в Митаву (Елгаву). Через несколько дней вслед ему отбыло и Посольство, при этом вновь не обошлось без конфликта. Расчётливые рижские торговцы вознамерились напоследок сорвать ещё денег, и потому выставили русским просто сногсшибательные счета за постой, дрова, свечи, провиант и т.д. Со своей стороны, генерал-губернатор Дальберг поддержал претензии алчных кредиторов, так что всё оплатить пришлось без скидок и снисхождения. Надо ли говорить, что эти споры и претензии взаимной симпатии сторонам никак не прибавили, тёплых дружеских чувств не пробудили… С той поры царь Пётр проникся к Риге и её бюргерам отчётливой неприязнью, именуя город не иначе, как «сие проклятое место!».

Радушная Курляндия

Митава XVIII в.

Мрачные воспоминания о недобром рижском гостеприимстве оказались быстро рассеяны великолепным приёмом, который оказал Великому посольству в своей столичной Митаве радушный курляндский герцог Фридрих Казимир. Его маленькое государство пребывало в крайне сложной экономической ситуации, было разорено и бедствовало, однако мудрый герцог делал всё, чтобы завоевать благорасположение молодого русского царя. Пиры, угощения и празднества следовали пышной чередой, и всё исключительно за счёт принимающей стороны, что особо оттеняло шведское скупердяйство, показательно проявленное в Риге. Отметим, что и в дальнейшем, посещая иные европейские страны, Пётр и его спутники непременно находили там весьма тёплый приём.

 
Герцог Фридрих Казимир Курляндский. Копия нач. XVIII века. Из собрания Шведского нац. музея в замке Грипсхольм.
Пётр I, неизвестный художник (Версальский тип), 1-я половина XVIII в. 

Нетерпеливый Пётр Алексеевич, вновь опередив всех, 24 апреля прибыл в Либаву (Лиепаю), где прогостил за счёт герцога целую неделю. Все дорожные расходы неизменно оплачивались из крайне небогатой, но щедрой казны Курляндского герцогства. Поселились в милой гостинице вдовы Маргариты Хойер (здание сохранилось, на ул.Кунгу, 24). До нас дошёл счёт на оплату царской трапезы. Аппетит у государя и его личной свиты оказался прекрасный. В первый же день они съели за обедом «четырёх каплунов, полтора круга колбасы, семьдесят яиц, шестьдесят фунтов хлеба, много капусты и хрена». Выпито было два штофа водки и полторы бочки пива.

В Либаве русский царь впервые во всём его великолепии увидел открытое Балтийское море. Тогда же он навсегда сменил русский традиционный наряд на европейскую одежду. Отсюда Пётр I отбыл на корабле в дальнейший путь. Впереди его ожидали германские земли, Голландия, Англия… Его ожидала вожделенная Европа, слюнявый и некритический восторг пред который несколько поистратился после полезного свидания с холодной, корыстолюбивой и расчётливой Ригой. Своего душевного потрясения и личного разочарования забыть молодой царь так и не смог…
Пётр не только стал относиться к Европе с большей справедливостью в оценке её положительных и отрицательных черт. Он поменял также и свои внешнеполитические приоритеты. Отныне личным врагом оскорблённого русского царя стало Шведское королевство. Проблемы с Турцией как-то отошли на второй план.

Историческое решение

Пётр много общался с польским королём, обсуждая с ним возможность ведения войны со Швецией. Царь не упустил случая упомянуть, что просто обязан для сохранения своей чести требовать от шведов удовлетворения за причинённую ему в Риге обиду. Соседи Швеции сами немало пострадали от прежней шведской экспансии, и потому готовы были поддержать Петра. Влиятельный остзеец Иоганн Паткуль активно распространял в Лифляндии антишведские настроения, обещая русским помощь и поддержку местного дворянства. Многое в тот момент благоприятствовало заключению военного союза против шведов, состоявшего из России, Дании, Саксонии и Польши. Сам Пётр I объяснял свою неприязнь к шведской державе просто: «Шведы не только ограбили русских столь нужными отеческими пристаньми, но и разумным очам к нашему нелюбозрению добрый задёрнули завес и со всем светом комуникацию пресекли». — Швеция в то время считалась сильнейшей европейской державой. Сильная экономика, непобедимый флот, лихая шведская пехота, славная тем, что своим боевым порывом с лёгкостью сметала с поля битвы любого неприятеля… Воевать с ними? И кому — слабой России, пребывавшей в разрухе и неустройстве?! Пётр не был самонадеянным глупцом, чтобы просто так ввязываться в безнадёжную авантюру. Но он был горячим, импульсивным человеком. Дерзновенная обида, нанесённая государю в Риге, позором жгла его сердце и требовала отмщения любой ценой. В царском Указе от 19 августа 1700 года говорилось: 

«Свейского короля, за многия его к нему, великому государю, неправды, и что во время его государева шествия чрез Ригу от рижских жителей чинились ему великому государю многия противности и неприятства, идтить на его свейскаго короля городы своим великаго государя ратным людям войною». 

Так Рига сыграла роковую роль в судьбе Шведского королевства. Холодный и нелюбезный приём создавал все основания для недовольства русского царя. Рижский инцидент оказался настоящим casus belli. Великая Северная война началась в 1700 г. и продолжалась 21 год. Она возвысила Россию, возведя её в число первоклассных держав, и опустила Швецию до уровня стран третьестепенных. Говорят, что по справедливости, рано или поздно, скупой обязательно заплатит дважды… Как знать, но если бы шведы в своё время встретили царя Петра с большей теплотой, если бы они приняли его руку дружбы с сердечностью, быть может, вся история Европы, да и самой России, пошла бы иначе. Однако этого не случилось. Но кто знает…

А.Коцебу, «Присяга Риги на подданство России в 1710 году» (1868 г.)