Как Британия повлияла на начало Первой мировой войны

Линда БЕРГ

111 лет назад мир столкнулся с событиями, масштаб которых дотоле было невозможно представить.

Началась Мировая война. Много позже её назовут Первой, невероятно страшной, повлекшей за собой необратимые последствия, в том числе и для России. Но так ли необратимо нужна была Империи эта война? Нельзя ли было ее избежать?

Мастерская мира

К началу XX века роли на театральных подмостках мировой политики распределились строго определенным образом, который коротко можно охарактеризовать как взаимный антагонизм или «все против всех». Истоки этой накаленной атмосферы не вызывают сомнений. Их нетрудно обнаружить в последней четверти девятнадцатого века, когда, в сущности, неожиданно для крупнейших держав на мировой политической арене появляется новый и весьма нежелательный игрок — Германия. Молодое, фактически только что скрепленное из разрозненных княжеств Бисмарком государство, оказалось до крайности амбициозным. Желание новоявленной империи встать в один ряд с политическими гигантами вызвало их опасение и упорное сопротивление. Никто не хотел заново поднимать вопрос территориального раздела колоний, к которому опоздала Германия. Европу устраивали слабые и разрозненные немецкие княжества, как когда-то устраивала допетровская Русь, не претендующая на мировое господство.
Однако Германия была настойчива. Едва образовавшись, она заявила о своих территориальных претензиях на территории в Африке и Южной Америке, Азии и Полинезии. Это, безусловно, не устраивало в первую очередь Англию. Ведь «мастерская мира» не могла смириться с тем, что немцы, приобретя больше заморских колоний, увеличат в размере собственную прибыль, за счёт грабежа большего числа населения, кое могла грабить Британия. Германия, отстояв права на уважение во Франко-Прусской войне, начала активно создавать флот. К началу XX века молодая империя обогнала Соединённое Королевство по численным экономическим показателям (добыча угля, выплавка чугуна и стали, тяжёлая промышленность и машиностроение, электротехническая и химическая отрасли) и наравне с США вышла в лидеры мировой экономики. Британия, Франция, Россия — все получили неспокойного, агрессивного соседа, обиженного на несправедливость миропорядка и жаждущего власти. 

Но почему так переживал Туманный Альбион?

«Ошеломляющее увеличение богатства и мощи» — так характеризовал положение Англии еще в середине XIX в. лидер либералов У. Гладстон. Небывалый подъем экономики в стране сохранялся и в 70-е годы. Англия по-прежнему оставалась «мастерской мира», хозяином рынка, гегемоном в международной финансовой сфере, обладателем самого могущественного флота и самых обширных колониальных владений. В 1871 году газета «Таймс» писала: «Мы можем смотреть на наше настоящее с полным удовлетворением».
Англия намного опережала в экономическом развитии другие страны. Так, 1850—70-е годы оцениваются в историографии однозначно: «Никогда до этого времени и никогда позднее ни одна страна в такой же степени, как Англия, не господствовала в мировой экономике», — пишет в наши дни английский историк П. Мэтьес. И всё-таки противники у Англии были. В XIX веке основным таким противником для Британии оставалась Российская Империя. Чтобы не допустить ее господство, Англия вела тончайшую игру и многократно добивалась успеха в коварном искусстве ударов исподтишка. Вспомним хотя бы Крымскую войну. Каковы были причины ее возникновения? Какие цели были у России? Как это касалось Британии? А цели у Британии все те же, неизменные из века в век — не дать никому возможности вытеснить ее с пьедестала гегемонии в Европе. 
После Крымской войны, а потом и русско-турецкой, экономическая ситуация в России, очевидно, требовала реформ. Российская империя в экономическом смысле зависела от своих давних партнеров — Англии и Франции. В частности, ориентировалась на их денежную систему. В XIX веке многие европейские страны ввели в обращение т.н. «золотые стандарты». Это означало, что денежные единицы оказались в прямой зависимости от золотого запаса центральных банков Европы. В 1897 г. это произошло и в Российской империи. Под влиянием «мягкой силы» Британии С.Ю. Витте осуществил денежную реформу, которая должна была укрепить рубль на мировой арене. Но реформа вызвала тяжёлые последствия: жёсткие нормы металлического покрытия кредитных билетов и их нехватка для потребностей народного хозяйства, огромный запас золота, не имеющий рационального применения, усиление зависимости страны от западных инвестиций и займов, возрастание государственного долга, ущерб для сельского хозяйства и промышленности, снижение жизненного уровня населения и др. 

Тогда в буржуазных кругах, поддержавших реформу, витало ошибочное мнение, что золото оптимально подходит для выполнения функций денег. Витте НЕ предлагал сделать более разумные шаги, а именно перейти на «национальную» валюту, т.е. бумажный рубль, не размениваемый на драгоценные металлы, и определять объём эмиссии не наличностью золотого запаса, а нуждами народного хозяйства, что предоставит в распоряжение правительства значительный финансовый ресурс для решения назревших экономических проблем, вместо этого всё было сделано наоборот. Существовал голос здравого смысла, что необходимо, по крайней мере, скорректировать действующую систему монометаллизма за счёт сокращения золотого запаса для обеспечения бумажных денег, повышения роли серебра в обращении, выпуска вспомогательных дензнаков и внедрения системы безналичных расчётов. Но этот голос остался не услышанным. Можно предположить, что подобный пересмотр основ виттевской реформы позволил бы избежать как неоправданных затрат денежных и материальных ценностей, так и ряда других негативных явлений в развитии народного хозяйства. 
Зарубежный капитал, хлынувший в Российскую империю в виде инвестиций, тут же был использован правительством на постройку Транссибирской магистрали, Китайской восточной железной дороги, для создания предприятий самой логичной для зарубежного капитала – ресурсодобывающей отрасли. Витте также удалось ввести в стране монополию на продажу алкогольной продукции, что позволило не только нарастить производство алкоголя, снизив также его качество, но и существенно пополнить госказну.
С переходом к золотому рублю, Российская империя нарастила государственный долг на полтора миллиона пудов серебра, что вдвое увеличило предыдущий объём госдолга. В условиях мира и этот вопрос оказался бы разрешенным. Однако времени было крайне мало, и даже его могло хватить на спасительные реформы, чего умышленно сделано не было. В условиях ведения войн, особенно неудачных, золотой рубль показал свою оборотную сторону. Когда потребовалось срочные и крупные расходы на военные нужды, Россия была вынуждена занимать золото за границей, тем самым — увеличивая и увеличивая государственный долг и усиливая зависимость от Европы. Несколько фактов:

• Во-первых, Британия соперничала с Российской империей на Балканах и в Средней Азии, противостояние в Крыму было для неё лишь партией в большой и сложной политической игре. 
• Во-вторых, к началу Крымской войны Соединённое Королевство контролировало банковскую систему и государственные финансы Османской империи, что было инструментом давления на её внешнюю политику.

Отношения с новообразовавшейся Германской империей — ибо именно об объединённом государстве мы говорим — сплелись в тесный клубок противоречий. В 1887 году Германия фактически объявляет Российской империи таможенную войну. Немцы вводят запрет на ввоз скота из России, пошлины на русский хлеб. Антирусская политика становится неоспорима.
Но тем не менее экономические связи России и Германии продолжали развиваться. По объёму внешней торговли Германия занимала второе место после Англии, потребляя 30 % русского экспорта. Немцы как торговые партнёры действовали напористо и порой бесцеремонно. В отличие от других европейцев, они не просто вкладывали инвестиции в создание своих предприятий, но и направляли на них своих агентов — дирекцию и штат технических работников. 
Стоило Англии в очередной раз уравновесить отношения с Россией, как появился новый соперник.

В XIX же в. на мировую арену в качестве полноправного игрока вдруг выходит Германия, опоздавшая к мировому разделу. Рост новой империи шел семимильными шагами. Германия словно отыгрывалась за века раздробленности на более успешных соседях. Но кому был нужен новый активный игрок на политической арене, претендующий на территории, уже негласно разобранные мощнейшими державами? Меньше всего опять — Британии, показательно отчужденно держащейся по отношению к европейской политике. Показательно, но не по сути. В сложившейся экономическо-политической ситуации Англия воюет на два фронта против двух сильных империй, объединения которых она никак не могла допустить.

Между двух огней

Оказавшись к началу двадцатого века в непростом экономическое политическом положении, Британия понимает необходимость срочного заключения договоренностей против Германии с Россией — единственной силой, которая может превзойти на поле сражения немцев численностью. В Лондоне прекрасно понимали, что союз Санкт-Петербурга и Берлина одолеть будет невозможно. А идеи его создания были недалеки от воплощения. В начале августа 1907 г. в Свинемюнде (Польша) состоялась встреча русского и германского императоров, на которой поднимались вопросы о статус-кво на Балтике, о независимости Болгарии, о строительстве Багдадской железной дороги и о возможных денежных займах.
Ни при каких обстоятельствах Британия не могла позволить русско-германского сближения. Поворотным моментом в принятии этого решения стало то, что в 1907 году германский парламент объявил о создании «флота открытого моря». Теперь на первом плане для Британии оказалось военно-морское соперничество с Германией. В цифрах это выглядело так: к 1914 г. у Германии имелось 15 дредноутов и 7 линейных крейсеров у Великобритании. И это при том, что сухопутная германская армия к началу XX века стала лучшей в Европе по своим боевым качествам и оснащению.
И в том же 1907 г. по настоянию англичан была подписана выгодная в первую очередь Лондону англо-русская конвенция, разграничившая сферы влияния двух держав в Средней Азии. Это событие фактически завершило складывание военно-политического блока Антанты в составе Франции, Великобритании, а теперь и России, и окончательно пресекло все возможные проекты союза Берлина и Петербурга. Некоторые историки полагают, что и переговоры в Польше не закончились ничем из-за деятельности англичан, теперь уже скрытой: влияние английских масонских кругов на российский министерский корпус в лице графа В.Н. Ламздрофа и С.Ю. Витте нельзя сбрасывать со счетов.
Каков же был союз?

Подписав в 1907 г. упомянутое нами уже соглашение с Россией, Англия продолжала вести туманную и тонкую игру, не заботясь, — как, впрочем, всегда, — о своих обязательствах. Так, в ходе разгоревшегося в 1908—1909 годах Боснийского кризиса, когда Австро-Венгрия аннексировала Боснию и Герцеговину, Великобритания не оказала России деятельной поддержки. Российская империя поддержала в кризисе Сербию, опасавшуюся продолжения оккупации со стороны Вены. Опасения были небезосновательными, так как Австро-Венгрию активно поддержать готова была... Германия.
Уже тогда Европа оказалось на грани мировой войны. Но союзники по Антанте, опасаясь усиления положения Петербурга в Средиземноморье, оставили Россию один на один с мощным противником, не считая кризис удобным поводом для выступления против Тройственного союза. Хотя Британия все это время большую часть флота держала в метрополии. В результате Россия и Сербия потерпели политическое поражение в Боснийском кризисе, которое оппозиционные круги в Петербурге тут же назвали дипломатической Цусимой — в память о только что неудачно завершившейся русско-японской войне.

Несостоявшийся союз

К началу 1914 г. русские политические, военные и дипломатические круги понимали, что складывающаяся в Европе ситуация крайне опасна, а главной болевой точкой остаются Балканы. В ноябре 1913 года Германия и Турция заключили соглашение об отправке в Константинополь германской военной миссии. Генерал Лиман фон Сандерс должен был заняться реорганизацией турецкой армии, что, безусловно, вызвало в России волну негодования и обострило отношения с Германией. Вильгельм II больше не считал нужным откладывать начало войны с Россией. В конце 1913 года кайзер писал российским министрам: «Я вижу надвигающийся конфликт, двух рас: романо-славянской и германизма. Если война неизбежна, то я считаю совершенно безразличным, кто начнет её».
Николай II старался всеми способами избежать войны или оттянуть её, но делал это настолько плохо, что только приблизил её начало для России. По мнению российского императора, уход от военного решения вопроса в Европе во многом зависел от заключения военно-морской конвенции с Соединённым Королевством. Но в нём ко власти пришло либеральное правительство Г. Асквита, не пожелавшего иметь никаких договоренностей с самодержавной Россией. Таким образом, само существование союза Санкт-Петербурга, Парижа и Лондона оказалось сомнительным.
Упрямство англичан сломила угроза их могуществу со стороны Германии, которую они не могли не замечать. Переговоры о конвенции начались, но военный союз так и не сложился. Англия отвергла предложения России о вводе британского флота в Балтийское море, а российского — в Средиземное при возникновении военной угрозы. Лондон всё-таки пытался усидеть на двух стульях. И усидел.

Паутина лжи

После выстрела в Сараево главным доказательством лицемерия Англии стала деятельность министра иностранных дел Э. Грея. В 1913—1914 годах он активно поддерживал в германской верхушке веру в то, что в начавшемся конфликте Англия будет нейтральна, по сути поощряя австро-германскую агрессию. Грей заверил лидеров Германии в том, что Англия, не связанная с Россией и Францией никакими обязательствами, предпримет попытку склонить Российскую Империю к решению конфликта мирным путём.
А вот в отношении Петербурга Грей вел себя иначе. В беседе с русским послом Бенкендорфом 8 июля 1914 года министр говорил о вероятности выступления Австро-Венгрии против Сербии и подчеркивал враждебный настрой кайзера по отношению к России. То есть Петербург о войне британцы предупреждали, а Берлин — нет. Ещё 1 августа 1914 года король Георг V в телеграмме, адресованной Николаю II, требовал «оставить путь для переговоров и для возможности сохранения мира». Телеграмма была написана с одной целью — переложить ответственность за срыв мирного диалога с Германией на Россию. Но к тому моменту как телеграмма английского короля была получена Николаем II, война уже была объявлена, и вести переговоры было поздно. Это слишком хорошо понимали в Лондоне. Николай II ответил Георгу V 2 августа: 

«Я с удовольствием принял бы Ваше дружеское предложение, если бы германский посол не вручил сегодня после полудня Моему правительству ноту с объявлением войны. <...> В этот торжественный час я хочу еще раз заверить Вас, что Я сделал все, что в Моих силах, чтобы предотвратить войну. Теперь, когда Мне ее навязали, Я верю, что Ваша страна не откажет поддержать Францию и Россию в борьбе за сохранение равновесия в Европе».

Англия создавала видимость нейтралитета, даже когда войну объявили Франции. Только 4 августа 1914 года, когда уже ничего нельзя было изменить, Британия объявила Германскому рейху войну. Как заметил в 1968 году историк Бестужев, ключ от этого военного конфликта войны — лежал именно в Лондоне. Совершенно очевидно одно: англичане не спешили (да и не собирались) вступать в фактически ими же развязанную войну. На протяжении нескольких веков Британия успешно проводила политику «блестящей изоляции», поддерживая «европейское равновесие», что выражалось в борьбе против любой державы, претендующей на господство в Европе. И в начале XX в. произошло то же самое. Более того, из всех стран-участниц начавшейся войны только Британия к 1914 была готова к масштабному вооруженному конфликту: «Ни разу в течение трех последних лет мы не были так хорошо подготовлены», — писал первый лорд адмиралтейства Черчилль.

Английский флот действительно оставался самым мощным в мире, и пока это было так, нужно было сокрушить соперников. Развязанная Англией война имела одну цель — столкнуть Германию и Россию, тем самым если не уничтожить, то существенным образом ослабить обе державы, мешавшие Англии оставаться гегемоном европейской политики, экономики.