16 июня 2024 года в рамках литературного путешествия мы посетили дом-музей писателя Михаила Михайловича Пришвина в деревне Дунино. Пришвин был элитой советских писателей, а по сути жил "двойной" жизнью. В течение почти полувека писатель вёл тайный дневник, за каждую строчку которого (по признанию самого Пришвина) можно было получить десять лет лагерей. Я попросил экскурсовода прокомментировать некоторые появившиеся в Интернете цитаты из дневников М.М. Пришвина о фашистской Германии.
https://vkvideo.ru/video1243120_456244009
Вот что писал в своём тайном дневнике М.М. Пришвин 11 и 12 июня 1940 года.
«Немцы подошли к Сене. Мне почему-то приятно, а Разумнику (литератор Разумник- Иванов – ред.) неприятно, и Ляля (вторая жена Пришвина – ред.) тоже перешла на его сторону. Разумник потому за французов (мне кажется), что они теперь против нас, как в ту войну стоял за немцев – что они были против нас (хуже нас никого нет). А Ляля потому против немцев теперь, что они победители, и ей жалко французов. Я же, как взнузданный, стоял за Гитлера. Но в сущности я стоял за Гитлера по упрямству, по чепухе какой-то. На самом деле единственное существо, за кого я стоял, – это Ляля. Я дошёл в политике до этого: «за Лялю!». И мне вовсе не совестно, потому что довольно было всего – будет, пора! не за Гитлера, не за Англию, не за Америку – за одну единственную державу стою, за Валерию. … Пока немцы были в опасности и все говорили, что за Гитлера нельзя ставить карту, Ляля стояла в политике за немцев. Когда же немцы подошли к Парижу, то стала жалеть французов и одёргивать меня, когда я радовался немецким победам. ... Дело Гитлера для меня тем предпочтительнее дела союзников, что у них "всё куплю", а у него "всё возьму"».
2 июля 1940 года «Меня же, при всём понимании Ляли, при всём сознании легкомыслия наших спорщиков, почему-то тянет к Гитлеру, и я чувствую даже, как от глупости своей у меня шевелятся уши, и всё-таки радуюсь его победам и даже радуюсь, что СССР теперь вступает в границы старой России. ... Возможно, моё "за Гитлера" есть моё отрицание нашей сектантской интеллигенции, но, возможно, и как результат веры моей, что Бог не совсем равнодушен к человеческой крови и сочувствует крови здоровой. ... Я стою за победу Германии, потому что Германия это народ и государство в чистом виде и, значит, личность в своей сущности остаётся нетронутой, тогда как в Англии государство принимает во внимание личность, ограничиваемую возможностями современности. От этого, конечно, удобнее жить в Англии, но теперь вопрос идёт не об удобствах, а о самом составе личности, о явлении пророков, вещающих сквозь радио и гул самолётов. Я больше верю в появление таких личностей там, где личность целиком поглощена, а не 95% + 5% свободы: цельность – есть условие появления личности».
24 августа 1940 года «Германия идёт, как один человек (так говорится, чтобы выразить силу: все как один). И этот один называется Гитлер. В этом и есть основание монархии: все как один. Напротив, основание социализма, демократии: один как все. Итак, монархия – все как один, коммунизм: каждый как все».
25 октября 1940 года «В современности у нас думают так, что немца нам не миновать: будем ему помогать, он превратит нас в колонию, пойдём против – он расколотит и своею рукою возьмёт. Евреи и все присные им ненавидят кровно Гитлера, эта ненависть наполнила половину мира от Ротшильда до русского интеллигентного нищего, женатого на еврейке. С другой стороны, другая половина стала против евреев. Такая огромная ненависть не могла бы возникнуть к маленькому народцу, если бы он не являл собой какую-то определяющую весь наш строй силу: еврей стал знаменем капитала и кумиром демократов – интернациональный человек превратился в еврея. Весь человек раскололся на две половины – арийца и семита. Мы же стоим на острие независимого от расы коммунистического человека и чуть в одну сторону – мы с евреями; чуть в другую – с арийцами».
«У москвичей настроение никуда не годится, некоторые думают, будто наши меры взяты с немцев и что немец способен выдержать то, что русскому невмочь. Другие дальше идут: что будто бы для Гитлера сознательно подготовляется страна, как колония. Слух о передвижении войск наших в Румынию (для войны с Германией)».
«А это и есть вопрос наш: симпатию к немцам нельзя высказывать: 1) потому что самые тёмные русские ждут немцев как освободителей от большевиков, 2) потому что некоторые исходят прямо от Нилуса, 3) почти никто не понимает движения русских к внутреннему немцу, т.е. самим быть, как немцы, и этой силой закрепить свободу. Зрелище нынешней Франции есть живой пример незащищённой от разврата свободы».
25 июня 1941 года "От нас скрыты разумные расчёты, мы не можем понять, какой смысл, даже просто расчёт у германского вождя выставить всех своих рыцарей против нашей несметной азиатской орды. Неужели расчёт на крах коммунизма, с которым рано или поздно непременно придётся сражаться и самой Америке? Неужели Англия им сказала: "Если свергнете и устроите свой порядок в Азии, мы помиримся". А нам сказала: "Если вы разобьёте Германию, берите проливы". Но если мы разобьём, разве не вспыхнет в Европе революция? Неужели же борьба с Германией закрывает и Англии глаза на борьбу с революцией?»
27 ноября 1941 года «Основная ошибка Гитлера была в том, что после покорения Франции он не бросился тот же час на Англию. Покорив Англию, он действительно мог бы молниеносно разбить СССР. И тогда, свив себе гнездо в СССР, он мог бы оставить оккупированные страны Европы. Вторая ошибка его была в недопонимании СССР с ориентировкой на молниеносность».
5 апреля 1942 года «После возвращения пленных 1914–1916 гг. из Германии нужно было видеть, какое благоговение к разумной жизни германского народа распространилось в народах России. И нужно было видеть теперь в эту войну, какой отравой вливался гитлеризм, как чувство превосходства германцев перед всеми народами мира, в это благоговейно чисто детское состояние души русского человека».
"Раньше я думал, что мы постепенно эволюционируем под германский фашизм, они же примерятся с фактом коммунизма. Теперь я подумываю, что Германия, может быть, в процессе своего поражения сама станет коммунистической и вместе с нами станет против Англии-Америки. Так, наверное, и случится, если между Англией и Германией не будет заключён мир за счёт нас, но не в том дело; главное дело в моём сознании, что вполне достоверна лишь та сущность жизни, которая пришли ко мне через любовь".
(И это далеко не все записи из дневника М.М. Пришвина).
Михаил Михайлович Пришвин (1873–1954) русский и советский писатель, прозаик и публицист, военный корреспондент, путешественник, фотограф, краевед, педагог. Родился 23 января (4 февраля) 1873 года в селе Хрущёво-Левшино (Орловская губерния, Российская империя). В семье было пятеро детей: Александр, Николай, Сергей, Лидия и Михаил. После принятия в России григорианского календаря Михаил считал днём своего рождения 5 февраля.
Отец будущего писателя Михаил Дмитриевич Пришвин после семейного раздела получил во владение имение Констандылово и денежные средства; разводил орловских рысаков, выигрывал призы на бегах, занимался садоводством и цветами, был страстным охотником. Проигравшись в карты, в погашение долга продал конный завод, заложил имение и умер, разбитый параличом, когда будущему писателю было семь лет.
Мать — Мария Ивановна (1842—1914, урождённая Игнатова) происходила из старообрядческого рода. После смерти мужа Марина Ивановна осталась с пятью детьми на руках и с имением, заложенным по двойной закладной. Однако ей удалось выправить положение и дать детям достойное образование.
В 1882 году Михаила отдали учиться в начальную деревенскую школу, в 1883 году он был принят в первый класс Елецкой классической гимназии, где за шесть лет учёбы дошёл только до четвёртого класса. Вступив в конфликт с учителем географии (В.В. Розановым), был отчислен из гимназии «за дерзость учителю» с «волчьим билетом». В дальнейшем, проживая в Тюмени у своего дяди купца, владельца Жабынского судостроительного завода, Михаил Пришвин вполне доказал умение учиться.
В 1893 году после окончания Тюменского Александровского реального училища, не поддавшись уговорам бездетного дяди унаследовать его дело, Пришвин уехал в Елабугу и сдал там экстерном экзамены за полный курс классической гимназии. Осенью того же года поступил на химико-агрономическое отделение химического факультета Рижского политехникума.
Летом 1896 года, нуждаясь в деньгах, решил подработать на летних каникулах и выехал вместе со студентами-химиками на Кавказ для борьбы с вредителем виноградников. На целый месяц будущий писатель попал в среду бурных дискуссий между народниками и марксистами. Вернувшись в Ригу, Пришвин начал участвовать в деятельности одного из марксистских студенческих кружков, организованных В.Д. Ульрихом.
За связь с социал-демократической организацией, увлечение марксизмом, перевод книги А. Бебеля «Женщина и социализм» в 1897 году Пришвин был арестован и помещён в Лифляндскую губернскую тюрьму, где он пробыл полгода. Затем около полугода просидел в одиночной камере Митавской тюрьмы. По суду Пришвина приговорили к году тюремного заключения с последующей высылкой на родину. Предварительное лишение свободы было зачтено, и Пришвин вернулся в Хрущёво под гласный надзор полиции с запретом проживать в крупных городах империи.
В 1900 году, уступив настояниям матери, Михаил уехал учиться в Германию. После нескольких месяцев занятий в Лейпцигской торговой школе Пришвин перешёл в университет, куда его зачислили с 18 апреля 1901 года. В течение летнего семестра слушал лекции по философии, с увлечением занимался в лаборатории физикохимика.
Весной 1902 года Пришвин получил диплом инженера-землеустроителя и вернулся на родину. Работал агрономом, в вегетационной лаборатории, сотрудничал в журнале «Опытная агрономия», написал несколько книг и статей по агрономии: брошюру «Как удобрять поля и луга», «О разведении раков», монографию «Картофель в огородной и полевой культуре» объёмом 300 страниц, вышедшую в Санкт-Петербурге в 1908 году.
После увольнения в 1905 году с опытной станции начал работать корреспондентом в либеральных газетах. В детском журнале «Родничок» в 11-м и 12-м номерах за 1906 год был напечатан первый рассказ 33-летнего Пришвина под названием «Сашок», где возникают темы, которым он будет привержен всю жизнь: единство неповторимо прекрасной природы и человека. В 1907 году Пришвин стал корреспондентом газеты «Русские ведомости».
Увлечение этнографией и фольклором привело к решению путешествовать по европейскому Северу. Тридцать восемь народных сказок, записанных им тогда, вошли в сборник «Северные сказки». На основе впечатлений от путешествия в Олонецкую губернию Пришвин создал в 1907 году книгу «В краю непуганых птиц: Очерки Выговского края», за которую был награждён серебряной медалью Русского географического общества.
В мае 1907 года Пришвин по рекам отправился в Архангельск, объехал берег Белого моря, пересёк Кольский полуостров, побывал на Соловецких островах, на рыбацком судне отправился в путешествие по Северному Ледовитому океану. Затем на пароходе отправился в Норвегию. В путешествии по Русскому Северу Пришвин знакомился с бытом и речью северян, записывал сказы и передавал их в форме своеобразных путевых очерков («За волшебным колобком», 1908).
Став известным в литературных кругах, Пришвин сблизился с Ремизовым и Мережковским, а также с Максимом Горьким и А.Н. Толстым. Максим Горький содействовал появлению первого собрания сочинений Пришвина в 1912—1914 годах. В октябре 1909 года Пришвин стал действительным членом Санкт-Петербургского религиозно-философского общества. Очерки «Адам и Ева» и «Чёрный араб» были написаны после поездки по Крыму и Казахстану.
В годы Первой мировой войны Пришвин был военным корреспондентом, печатал свои очерки в различных газетах. Дважды побывал на фронте: с 24 сентября по 18 октября 1914 года и с 15 февраля по 15 марта 1915 года.
С осени 1917 года до весны 1918 года Пришвин был членом редакции газеты партии эсеров «Воля народа», публиковал в ней антибольшевистские статьи. 31 декабря 1917 года в газете «Воля народа» был напечатан очерк Пришвина о Ленине под красноречивым названием «Убивец!», в котором автор не только характеризует Ленина, но и, главное, освещает два ключевых момента Октябрьской революции. Пришвин раскрывает интеллигентско-дворянский, верхушечный характер большевистского переворота как авантюры, за которую его будет судить избранное народом Учредительное собрание. 2 января 1918 года писатель был арестован и до 17 января 1918 года находился в пересыльной тюрьме.
Пришвин обнаружил в большевизме те же методы насилия над народом, что и при царизме: «Можно теперь сказать так: старая государственная власть была делом зверя во имя Божие, новая власть является делом того же зверя во имя Человека. Насилие над обществом совершается в одинаковой мере, только меняются принципы, имена: на скрижалях было написано слово „Бог“, теперь „Человек“».
Пришвин вступил в полемику с поэтом Александром Блоком по поводу примирения творческой интеллигенции с большевиками (последний выступил на стороне Советской власти). Спасаясь от повторного ареста, писатель в апреле 1918 года покинул Петроград и в унаследованном от матери небольшом имении под Ельцом занимался крестьянским трудом. Но осенью 1918 года имение было реквизировано по постановлению местного сельского Совета.
После этого Пришвин работал библиотекарем в селе Рябинки, а затем учителем географии в бывшей Елецкой гимназии. Летом 1920 года писатель переехал в Смоленскую губернию, где два года работал школьным учителем и одновременно работал в селе Алексино организатором Музея усадебного быта в бывшем имении купца Барышникова.
В 1922 году Пришвин написал частично автобиографическую повесть «Мирская чаша» (первоначальное название — «Раб обезьяний»), но редактор журнала отказался её печатать, откровенно сказав автору о невозможности провести такое сочинение через цензуру. Пришвин послал повесть на рецензию Л.Д. Троцкому, в сопроводительном письме выразив надежду на то, что «советская власть должна иметь мужество дать существование целомудренно-эстетической повести, хотя бы она и колола глаза». Троцкий ответил так: «Признаю за вещью крупные художественные достоинства, но с политической точки зрения она сплошь контрреволюционна». В итоге повесть была напечатана лишь почти через 60 лет.
В конечном итоге Пришвин смирился с новой властью. По его мнению, колоссальные жертвы явились результатом чудовищного разгула низшего человеческого зла, что высвободила мировая война, но наступает время молодых, деятельных людей, дело которых — правое, хотя оно победит ещё очень не скоро.
В 1923 году в московском издательстве «Круг» вышел первый сборник дореволюционных очерков писателя под общим названием «Чёрный араб». Страстное увлечение Пришвина охотой отразилось в написанной в 1920-е годы серии охотничьих и детских рассказов, которые впоследствии вошли в книгу «Календарь природы» (1935), прославившую его как повествователя о жизни природы. В 1925 году вышел первый сборник рассказов для детей под названием «Матрёшка в картошке». Первая публикация в детском журнале «Мурзилка» состоялась в 1926 году — в 8-м номере был напечатан рассказ «Гаечки».
Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП) подвергла суровой критике творчество Пришвина, вплоть до того, что Пришвин подумывал о том, чтобы прекратить занятия литературой и вернуться к работе агронома.
Нападки на писателя прекратились только после роспуска РАПП в 1932 году.
В 1933 году писатель снова посетил Соловки (где написал очерк «Соловки») и Выговский край, где строили Беломорско-Балтийский канал. На основе впечатлений этой поездки был создан роман-сказка «Осударева дорога», который был опубликован уже после смерти писателя, в 1957 году.
На Первом съезде Союза писателей СССР (1934 год) Пришвин был избран членом Правления. В мае - июне 1935 года М.М. Пришвин совершил ещё одно путешествие на Русский Север вместе с сыном Петром. Поездом писатель добрался из Москвы до Вологды и плыл на пароходах по рекам Сухоне и Северной Двине. Пешком по дремучему лесу вместе с проводниками писатель пошёл искать и нашёл «Берендееву чащу» — нетронутый топором лес. После этой поездки на свет появились книга очерков «Берендеева чаща» («Северный лес») и повесть-сказка «Корабельная чаща», над которой М. Пришвин работал в последние годы жизни. Писатель писал о сказочном лесе: «Лес там — сосна за триста лет, дерево к дереву, там стяга не вырубишь! И такие ровные деревья, и такие чистые! Одно дерево срубить нельзя, прислонится к другому, а не упадёт».
После начала Великой отечественной войны в 1941 году Пришвин эвакуировался в деревню Усолье Ярославской области, где протестовал против вырубки леса. В 1943 году писатель вернулся в Москву. В том же году в издательстве «Советский писатель» была выпущена отдельным изданием книга «Лесная капель» (первая часть под названием «Фацелия»), печатание которой ещё в 1940 году было прервано цензурой как «несвоевременное».
Ни одно из крупных произведений писателя, над которыми он работал в 1940-е годы, не было опубликовано при его жизни в значительной степени по цензурным соображениям. Итоговым стало шеститомное собрание сочинений писателя 1956—1957 годов, два последних тома которого целиком были заняты неопубликованными при жизни произведениями.
Последние полгода жизни писатель был болен раком желудка. Скончался Михаил Михайлович Пришвин 16 января 1954 года в Москве, где и похоронен. Скульптор С.Т. Конёнков, друг Пришвина, в короткий срок создал надмогильный памятник, в котором заключена идея бессмертия писателя. Птица Сирин — символ счастья. «Каждая строчка Пришвина вечно будет дарить людям счастье», — так думал Конёнков, высекая из камня памятник.
Почти все произведения Пришвина, опубликованные при жизни, посвящены описаниям собственных впечатлений от встреч с природой; описания эти отличаются необычайной красотой языка. Константин Паустовский называл его «певцом русской природы». Максим Горький говорил, что Пришвин обладал «совершенным умением придавать гибким сочетанием простых слов почти физическую ощутимость всему».
В 1945 году М.М. Пришвин написал сказку-быль «Кладовая солнца». "Какое это великое счастье – иметь возможность в любой час нащупать ключик в кармане, подойти к гаражу, самому сесть за руль и укатить куда-нибудь в лес и там карандашиком в книжке отмечать ход своих мыслей". (Из книги «Кладовая солнца»). "Весь человек в древнем прошлом его, перешепнул своему другу-собаке какую-то свою большую человеческую правду, и мы думаем: эта правда есть правда вековечной суровой борьбы людей за любовь".
Сам Пришвин своей главной книгой считал «Дневники», которые он вёл в течение почти полувека (1905—1954) и объём которых в несколько раз больше самого полного, 8-томного собрания его сочинений 1982 года (в этом собрании сочинений два последних тома содержат дневники писателя, но не все). Полностью были опубликованы во второй половине 1980-х годов. В них выражено гуманистическое стремление писателя утвердить «святость жизни» как высшую ценность.
"Я не книгу создаю, не славу, а себя самого выражаю, мне самому в творчестве и дорого, чтобы выразить себя самого, создать через книгу, через дело, через творчество свою личность, — записывает в дневнике М.М. Пришвин. — Итак, ссылка на талант как на преимущество перед всеми не верна и лжива на поверке: талант, в смысле характера нравственного самовыражения, находится в распоряжении каждого нормального человека".
Уже по 8-томному изданию (1982—1986), где два тома целиком посвящены дневникам писателя, можно получить достаточное впечатление о напряжённой духовной работе писателя, его непредвзятым мнениям о современной ему жизни, размышления о смерти, о том, что останется после него на земле, о вечной жизни.
"Писать - значит, прежде всего, отдаваться целиком, в полном смысле душой и телом, выражая "да будет воля Твоя". И когда найдёшь таким образом точку равновесия, тогда-то начинается воля моя. Всё делает обыкновенно, привычно, ежедневно, как у верующих молитва. Теперь же я не могу сделать это сразу: я несколько раз повторяю молитву: "Да будет воля Твоя, а потом моя", меня перебивает воля другая, с большой радостью бросил бы работу на время, выбросить нельзя: всё распознаётся и журнал теребит".
Более четверти века Пришвин не расставался с фотоаппаратами. Знание и опыт фотоработы нашли своё отражение в некоторых сокровенных мыслях писателя, который 22 июля 1929 года записал в дневнике: «Наша республика похожа на фотографическую тёмную комнату, в которую не пропускают ни одного луча со стороны, а внутри всё освещено красным фонариком».
С тех пор, как завёл фотокамеру, Пришвин называл себя «художником света» и до того увлёкся охотой с камерой, что не мог дождаться когда наступит «опять светозарное утро». Оценивая получившиеся визуальные образы, Пришвин записал в дневнике 26 сентября 1930 года: «Конечно, настоящий фотограф снял бы лучше меня, но настоящему специалисту и в голову никогда не придёт смотреть на то, что я снимаю: он это никогда не увидит».
Писатель с детства был очень музыкален и в юности играл на мандолине. Ещё в начале XX века студент философского факультета Лейпцигского университета Михаил Пришвин пережил сильнейшее увлечение музыкой композитора Рихарда Вагнера. Опера «Тангейзер» настолько потрясла молодого Пришвина титанической борьбой страсти и самоотречения, что за два года он прослушал её 37 раз. «По моему, гений человека не огонь похитил с неба, а музыку и направил её вначале к облегчению труда, а потом и самый труд, на который распространяется музыкальный ритм, сделал через это наслаждением».
В 1949 году в квартире Пришвина появился великолепный рояль фирмы Исбах, который он приобрёл для жены Валерии Дмитриевны. На нём часто играл замечательный дирижёр Евгений Мравинский, с которым у М.М. Пришвина была настоящая дружба. Приезжая в Москву, Мравинский обязательно заходил к писателю в гости.
В 1946 году писатель купил дом в деревне Дунино Звенигородского района Московской области, в котором жил в летний период в 1946—1953 годах. Пришвин описывал животных и при этом был страстным охотником. Для детей Пришвин писал рассказы о природе, но при этом был любителем техники и заядлым автомобилистом. В 1930-е годы он обучался автоделу и приобрёл фургон, на котором путешествовал по стране. Ласково называл фургон «Машенька».
В 1986 году в городе Горький я купил только вышедшую книгу М.М. Пришвина: сборник произведений и дневниковые записи. После прочтения, я открыл для себя писателя как философа. В дневнике 1941 года Пришвин запишет: "Мудрость жизни состоит в том, чтобы приучить себя к мысли о необходимости расстаться со всем, чем обладаешь, и даже с собственной жизнью. Всё, чего страшно хочется, то и вечно, а что собственное, то смертно".
Пришвин исследовал важнейшие вопросы человеческого бытия, размышляя о смысле жизни, религии, взаимоотношениях мужчины и женщины, о связи человека с природой.
"Понял происхождение у Руссо и Толстого их мыслей о природе как основном существе всего человека: всё есть в природе и нет только сознания и что сознанием своим человеку не очень-то надо гордиться и им отделяться от природы... Так "природа" стала убежищем свободно верующих, но биологизм пробрался сюда и подточил Руссо и Толстого".
"Всякий закон вплоть до законов природы есть сила зла, потому что в существе мира никаких законов нет. Всякий закон при свете родственного внимания исчезает и на место его появляются скрытые им личности, творящие незаконно-священную жизнь".
"Маленького преступника судят за то, что он переступил через черту закона, ограждающего право другого человека, имея ввиду свой личный интерес. Если же преступник не для себя перешёл черту, а чтобы создать новый, лучший закон, отменяющий старый, и победил, то победителя не судят: победитель несёт новый закон. Маленький человек старого закона или несправедливо погибает при этой победе (Евгений из "Медного всадника"), или широко открыв глаза (Апостол Павел), прозревает будущее и становится на сторону Победителя".
"Существует ли Бог?" На такой вопрос я всегда отвечал: "Да" - в том смысле, что если шансы "за" и "против" одинаковы, то надо их обращать в пользу Подсудимого. И оттого я всегда при неясном вопросе: есть ли Бог? - отвечал: "Да, существует". Раз в любви своей к Л. чувствую вечность, значит, Бог существует".
"Настоящая вера включает в себя и неверие, т.е. настоящая вера есть процесс борьбы с неверием, и, не будь неверия, не было бы и веры. Неверие как тень веры: не будь тени, не было бы и жизни".
"В 1941 году Пришвин запишет: "В рассказе "Художник" намечена, но не совсем раскрыта тема первенства жизни перед искусством: я говорю о жизни, преображённой деятельностью человека, где искусство является перед нею только средством, пройденным путём (как ожидания друга и сам друг)".
"Мне было ясно, что дело художника - это расстановка смешанных вещей по своим первоначальным местам".
"Лучшее средство уничтожить поэзию - это заставить поэтов писать непосредственно на пользу государству, потому что существо поэзии направлено к спасению личности человека, а не типа его, рода, всяких групп, государств".
"Не те "бессмертные", кто оставил после себя на сотни и даже пусть тысячи лет памятники искусства и научные открытия, а тот бессмертен, кто смерть преодолел усилием духа так, что "плоть" его существа свалилась, как изношенная одежда".
"Мысль, оторванная от сердца, скорее всего, и является основным злом человечества. Правда, не это ли оторванная от сердца мысль создала материальное неравенство и орудия самоуничтожения? Не этой ли попыткой согласовать мысль свою с жизнью сердца я и создал себе своё писательство? Итак, значит, в тайниках души своей люди ждут такого согласия, если даже при моих слабых силах попытки мои обратили на себя внимание общества!"
"Русское искусство бледнеет, у писателей нет веры и руки опускаются. Всё и понятно, - ведь литература, искусство - это выражение лица народа, и страдание выражается тем, что бледнеет лицо. Глубокие страдания переживает весь мир, у всех народов бледнеет лицо. ... Остаётся только ниточка связи - это я со своей верой, со своим независимым чувством гармонии, - где-то в таинственной глубине я люблю тебя, русский народ, я люблю, значит, ты существуешь".
"Чувство победы человека над суетой и независимость его от внешних событий - и вот оказывается, что та Россия, которую я любил и которую будто убили, - жива и никогда не умирала".
"Вот это самое главное чувство - время преодолеть. Можно в 20 лет сказать всё, как Лермонтов, а если срок не даётся, то в старости будешь как юноша писать. И вот почему искусство - это форма любви. И вот я люблю, и моя юность вернулась, и я напишу такое, чтобы она растерялась и сказала: "Да, ты герой!"
"... отношения личности к обществу должны быть просто любовными, что капитал и война неизменяемы теми же средствами, т.е. войной, и, напротив, изменяющая сущность человеческих отношений есть любовь".
"Сколько же тогда скрыто от денежных людей богатств на земле, и сколько возможностей будет открыто для людей, когда они станут ценить все отношения между собой и все вещи не на деньги, а на любовь".
"Доведу любовь свою до конца и найду в конце её начало бесконечной любви переходящих друг в друга людей. Пусть наши потомки знают, какие родники таились в эту эпоху под скалами зла и насилия. Это и есть дело современного писателя..."
"Всякая книга — плод страданий и раздумий автора, и она должна иметь для читателя ценность практическую. Поэтому писать нужно и можно лишь то, что самолично пережил и выстрадал. Причём если не уверен, что твои произведения будут читать через сто лет, не стоит и бумагу марать. Можно опубликовать тома, а на слуху останутся только строчки. Так что справедливо, когда настоящий талант оценивается после смерти. Купить посмертную славу невозможно. Только Вечность даёт истинную оценку. Талант писателя и состоит в умении разглядеть в случайном закономерное, выделить в суетном неизменное, чтобы перевести временное в вечное. В книгах люди прежде всего стремятся найти сочувствие своей боли. Подлинное общение — всегда сопереживание, а потому бессловесно. Слова не могут выразить всего, что мы чувствуем. Когда человек обращается к другому, он хочет не столько объясниться, сколько облегчить свою душу. Напишешь что-нибудь для себя, для души, а критики набросятся, как мухи навозные, разберут по косточкам, так что и себя не узнаешь, и не рад будешь, что написал. Слова мало что скажут. Лучше просто любить". (из моего романа-исследования «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак» на сайте Новая Русская Литература
В 2005 году я купил интересную книгу М.М. Пришвина и В.Д. Пришвиной «Мы с тобой. Дневник любви». Меня давно интересовала необычная история любви 67-летнего писателя и его литературного секретаря, которая была младше на 26 лет.
В своих дневниках Пришвин признавался: "Настоящим писателем я стал только теперь, потому что я впервые узнал, для чего я писал. Другие писатели пишут для славы, я писал для любви. ... Моя любовь к ней есть во мне такое лучшее, какое я в себе не знал. Я даже в романах о такой любви не читал, о существование такой женщины не подозревал". "И надо выбросить из головы все придумки, все замены: любовь - это всё, и если это есть у тебя, то всё, что взамен, теперь отбрасывается: только ЛЮБОВЬ", – запишет в дневнике М.М. Пришвин.
Читайте ПРОДОЛЖЕНИЕ в следующем моём посте "ДНЕВНИК ЛЮБВИ ПРИШВИНА".
Так что же вы хотели сказать своим постом? – спросят меня.
Всё что я хочу сказать людям, заключено в основных идеях: 1\ Цель жизни – научиться любить, любить несмотря ни на что 2\ Смысл – он везде 3\ Любовь творить необходимость 4\ Всё есть любовь
А каково ваше отношением к ТАЙНЫМ ДНЕВНИКАМ ПРИШВИНА?
Комментарии