Служебный роман Николь Кидман: рецензия на эротический триллер «Плохая девочка»

16 января на российские экраны выходит эротический триллер «Плохая девочка» из программы Венецианского кинофестиваля 2024 года. Редактор рубрики «Кино» Time Out Дмитрий Евстратов рассказывает, как Николь Кидман подчиняется Харрису Дикинсону и почему фильм вряд ли станет классикой жанра.

В жизни Роми (Кидман) на первый взгляд все прекрасно. Она управляет огромной компанией, живет вместе с любящим мужем, известным театральным режиссером Джейкобом (Бандерас), воспитывает двух девочек и вроде бы успешно балансирует между работой и домом. Но в одном Роми все же несчастна — еще ни разу за много лет брака она не испытывала оргазм. Спасение неудовлетворенной женщины оказывается ближе, чем она думает. На работе к ней привязывают молодого стажера Сэмюэла (Дикинсон), который сходу завоевывает ее внимание и не стесняется пересекать любые границы. Вскоре их встречи становятся постоянными, а пламя разгорается так сильно, что может сжечь все вокруг.

Правда, огня этого все же оказывается недостаточно, хотя разжечь конфликты постановщица Халина Рейн старается изо всех сил. Оно и понятно — еще актрисой Рейн играла в фильмах зачинателя кинематографической сексуальной революции Пола Верховена, поэтому язык и взгляды мастера она разделяет и провоцировать не боится. С этого и начиналась ее режиссерская карьера: в «Инстинкте» Рейн исследовала природу сексуальности, власти и подчинения. Похожие темы поднимает и «Плохая девочка». 

Роми контролирует жизни всех вокруг, она привыкла к власти и не может жить по-другому. Однако побывать по ту сторону баррикад женщина тоже мечтает, особенно когда встречает человека, способного управлять животными и людьми так же уверенно, как и она сама. Пробежавшая между ними искра вскоре оборачивается сменой ролей — стажером в их запретной любви становится уже Роми, выполняющая любые приказы нового босса и, словно «ночная сучка», получающая за это поощрительные призы: то стакан молока, то конфетку.  Конечно, все это не просто так. Он дразнит ее так же рьяно, как Рейн дразнит зрителя.

Постановщица как будто отнекивается от школы Верховена в деталях и держит кинематографический целибат — эротических сцен в ленте минимум, а если они и есть, то сняты без риска, максимально корректно.

Триллером «Плохую девочку» назвать тоже сложно. Несмотря на отчаянные попытки распространить пламя на все пространство фильма, у Рейн едва ли получается по-настоящему завораживать: саспенсом картина обделена, а большинство конфликтов, кроме центрального, тушатся в зародыше. 

Гораздо интереснее наблюдать за актерской трансформацией Николь Кидман. Разумеется, по уровню самоотверженности в этом сезоне никто не сравнится с Деми Мур («Субстанция»), но 57-летняя Кидман практически не отстает. Если приглядеться к ее карьере в последние годы, прослеживается четкая тенденция: актриса не боится вступать на экране в отношения из разряда «май-декабрь», а также вместе со своими героинями исследовать сексуальность и испытывать на прочность узы брака. Все это собралось в «Плохой девочке». И, кстати, серьезно сказалось на Николь на съемках, где она чувствовала себя «потрепанной» и «оголенной»: «В какой-то момент мне не хотелось, чтобы ко мне прикасались. Я больше не могла это делать и в то же время чувствовала, что нужно продолжать». За это, видимо, и получила Кубок Вольпи за лучшую женскую роль на Венецианском кинофестивале. 

Впрочем, одной лишь самоотверженной актерской игры для хорошего кино маловато. Лента походит на забавную дидактическую рождественскую историю с неожиданно выскакивающими из ниоткуда шутками: своих желаний не стоит бояться, достаточно озвучивать их и поддерживать друг друга — и будет счастье. А под рождественской елью, которая появляется в кадре ближе к финалу, по-другому и быть не может.