«Шлепнут без некролога». Высоты и бездны Сергея Королева

Когда следователи-садисты Шестаков и Быков жестоко избивали его и сломали обе челюсти ударом графина, он терпел. Но потом они перешли к угрозам, с особым сладострастьем рассказав, что сделают с его женой и дочерью, если он не подпишет признательных показаний. Сергей Павлович подписал все и предстал перед судом Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством мастера расстрельных приговоров Ульрих. К высшей мере должен был быть приговорен и Королев – шел по первой, расстрельной, категории. Однако 38-й уже клонился к концу, пик «ежовщины» был пройден, и сам кровавый карлик уже последовал за своим предшественником и жертвами. Высшую меру заменили «червонцем» и отправили на Колыму… «Глаза–то у нее [Фемиды] завязаны, возьмет и ошибется, сегодня решаешь дифференциальные уравнения, а завтра – Колыма», - говорил много лет спустя Королев.

Он родился в мирном 1907 г., в Житомире.  И отец, и мать были педагогами, преподавали русский язык. Увы, семейная жизнь их не задалась. Через три года Мария Николаевна оставила мужа, измучившего ее ревностью и постоянной экономией на всем, поступила на Высшие женские курсы и переехала к сестре, отправив маленького сына к родителям в Нежин, подальше от обезумевшего от гнева отца, желавшего оставить Сережу при себе. В Нежине угроза того, что отец приедет и заберет ребенка силой, сохранялась, поэтому мальчику не разрешалось одному уходить со двора, чтобы поиграть с другими ребятами. Его единственным другом и наставником стал дядя Васюня. Прогулки на велосипедах, купания, санки, всевозможные игры – дядя разделял все забавы племянника. Бабушка и дедушка также окружали внука любовью.

Тем временем мать снова вышла замуж и забрала сына к себе. Отчим оказался человеком достойным, он заведовал электростанцией в Одессе. Туда и перебралась семья. Здесь Сергей окончил архитектурно-строительное отделение стройпрофшколы и вступил в клуб парапланеристов. В Одессе располагалась авиационная школа, воспитавшая многих выдающихся летчиков, и сделать первые шаги к мечте о звездном небе Королеву не составила труда. Этой мечтой он загорелся ещё ребенком, когда увидел полет легендарного Сергея Уточкина…

Однако, мечта эта была иной, нежели у будущих асов. Королев мечтал не просто о полетах за штурвалом, но о дальнейшем покорении неба. В 22 года состоялась его судьбоносная встреча с Циолковским. «Вместе с друзьями мы уже в то время увлекались планеризмом, самолетостроением, разрабатывали небольшие собственные конструкции… - вспоминал Сергей Павлович. - Приехали мы в Калугу утром. В деревянном доме встретил нас высокий старик в темном костюме. В руках его был слуховой аппарат в виде рупора из жести. Он прикладывал его к уху, но просил говорить негромко. Запомнились удивительно ясные глаза. Говорил Циолковский энергично, обстоятельно. Минут за тридцать он изложил нам суть своих взглядов. Не ручаюсь за точность сказанного, но запомнилась мне одна фраза. Когда я, с присущей молодости горячностью, заявил, что отныне моя цель — пробиться к звездам, Циолковский улыбнулся и сказал:

— Это очень трудное дело, молодой человек, поверьте мне, старику. Это дело потребует знаний, настойчивости, терпения и, быть может, всей жизни…

— Я не боюсь трудностей,- ответил я тогда.

— Ну вот и отлично. Начните с того, что перечитайте все мои работы, которые вам необходимо знать на первых порах. Прочтите их с карандашом в руках. Я всегда готов помочь вам.

На прощание Константин Эдуардович подарил мне несколько своих книг, изданных в Калуге. Я был счастлив!

Признаться, ряд произведений К. Э. Циолковского я тогда еще не читал. Издавались они редко и маленькими тиражами. Найти их было нелегко. Когда нам удалось организовать ГИРД, я с радостью занялся опытами. У нас подобрался замечательный коллектив энтузиастов…»

В это время Королев уже жил в Москве, заканчивал МВТУ, занимался в Московской школе лётчиков-планеристов, участвует во всесоюзных планерных состязаниях в Коктебеле и конструировал свои первые аппараты. Ещё студентом он был назначен руководить бригадой на авиационном заводе № 28. В качестве дипломного проекта молодой конструктор разработал лёгкий двухместный спортивный самолёт. Руководителем этого проекта был А.Н. Туполев. Талантливого выпускника он взял к себе, в Центральный аэрогидродинамический институт. Параллельно Королев вместе с изобретателем Ф.А. Цандером создал Группу изучения реактивного движения (ГИРД). Цандер, большой оригинал, грезивший полетом на Марс, дал объявление в «Вечерней Москве»: «Ко всем, кто интересуется проблемой «межпланетных сообщений», просьба сообщить об этом письменно по адресу».

ГИРД, по существу, стал отправной точкой для будущих космических достижений. Правда, Цандер умер от тифа через два года после создания Группы. Его место занял Королев. Он не был одержим марсианскими грезами, рассуждая трезво: «Можно сделать быстро, но плохо, а можно – медленно, но хорошо. Через некоторое время все забудут, что было быстро, но будут помнить, что было плохо. И наоборот». В 1933 г. гидровцы провели первое успешное огневое испытание ракетной установки.

О разработках Сергея Павловича в то время уже вовсю писали в серьезных научных изданиях, он обрел известность и авторитет в авиационном сообществе.

Ракетостроение, однако, ещё не относилось к государственным приоритетам. Упор делался на авиацию и установки залпового огня. Расхождение по понимании приоритетных задач привело к конфликту с начальником Реактивного научно-исследовательского института, создателем легендарных «Катюш», И.Т. Клейменовым. Из его заместителей Королев был «разжалован» в инженеры-конструкторы, а на его место назначен Г.Э. Лангемак, основной разработчик твердотопливных реактивных снарядов.

В 1937 г. Клеймёнов и Лангемак были представлены к правительственным наградам за разработку новых типов вооружения, но вместо этого были арестованы. Отец «Катюши» был включен в Сталинский расстрельный список по 1-й категории («за» Жданов, Молотов, Каганович, Ворошилов) и осужден к ВМН за «шпионаж», «вредительство», «террор» и «участие в антисоветской террористической организации». Расстреляли его в тот же день, 10 января 1938 года, на полигоне «Коммунарка». Днем позже там же был расстрелян Лангемак. После 12 дней пыток, примененных к нему следователем Шестаковым, он написал на имя Ежова «признательные» показания, в которых назвал своими и Клейменова сообщниками ведущего разработчика жидкостных ракетных двигателей В.П. Глушко, инженера-конструктора Королёва и других…

Сергей Павлович от своих «признаний» на суде отказался, но это для советской «фемиды» значения не имело. На Колыме от голода, «общих» работ и террора уголовников он вскоре обратился в доходягу. Королев был настолько истощен, что не мог даже подняться. «Как только наклонюсь – падаю. Распух язык, десны кровоточили, зубы повыпадали от цинги», - вспоминал он. Прииск Мадьяк среди других лагерей колымского ада имел наиболее печальную «славу». В 1938-1939 гг. смертность заключенных была здесь рекордной, а годом раньше Мадьяк пережил «зачистку», утроенную «московской бригадой» лейтенанта НКВД М. Кацеленбогеном (Богеном). «Боген поручил мне и группе товарищей проводить следствие, давая сроки за три часа заканчивать 20 дел. Когда мы ему жаловались на непосильную работу, он прямо приказал бить арестованных. Боген сам показал нам пример, вызвал одного заключенного и избил его кочергой, после чего мы били чем придется. Через несколько дней приехал капитан Кононович с прокурором Метелевым в 2 часа ночи и к 6 часам утра рассмотрели больше 200 дел, из них 133-135 приговорили к высшей мере наказания. Прокурор арестованных не смотрел и ни с кем из них не разговаривал», - свидетельствовал позже сотрудник УНКВД по Дальстрою А.В. Гарусор.

Переполненные лагеря требовали разгрузки для новых рабов. Поэтому подобные «зачистки» не были редкостью. Жертвами их становились в первую очередь «доходяги» и все те, кто не был способен к тяжелому физическому труду. Королеву повезло, он попал на Мальяк позже…

Выжил он чудом. В 1938 г. по результатам следствия о гибели летчика Чкалова был осужден М.А. Усачёв, директора завода, изготовившего самолёт, на котором разбился испытатель. Усачева отправили на Мальяк. Человек богатырского сложения, боксер, спортсмен, он сумел защитить себя от диктата «блатных» и поставить себя в такое положение, которое позволяло защищать от уголовного террора и других «политиков». Староста-урка показал Усачеву умирающего в затхлом углу коллегу. «В немыслимых лохмотьях лежал страшно худой, бледный, безжизненный человек», - вспоминал нежданный спаситель, добывший для Королева дополнительную еду к его мизерной пайке. Второй спасительницей стала врач Татьяна Репьева, устроившая доходягу в больницу санитаром.

Тем временем в Москве за пересмотр дела сына отчаянно боролась мать. Мария Николаевна писала письма во все инстанции, добилась ходатайств за Королева от депутатов Верховного совета СССР, Героев Советского Союза лётчиков М.М. Громова и B.C. Гризодубовой. И чудо произошло. Сперва срок был сокращен до 8 лет с переводом на строительство железной дороги в районе Печоры. А затем ценного специалиста все-таки решают использовать «по профилю» и направляют в Особое техническое бюро (ЦКБ-29) при Наркомате внутренних дел, главным конструктором которого был… заключённый А.Н. Туполев. Так началась работа Королева в «туполевского шарашке». В 1942 г. после успешных испытаний самолёта Ту-2 Туполев был освобождён, а Королёва перевели в казанское Специальное конструкторское бюро НКВД, где главным конструктором был осуждённый В.П. Глушко. Здесь разрабатывались жидкостные ракетные двигатели, и Сергей Павлович лично участвовал в испытаниях первых оснащенных ими самолетах. Два года спустя Глушко, Королёв и сотрудники казанской «шараги» были досрочно освобождены со снятием судимости. А ещё через год, после победы на Германией оба вчерашних «врага народа» были командированы их в Германию.

В сентябрю 1945 г. в г. Бляйхероде близ Нордхаузена заработал первый в советско-германский Институт РАБЕ, основной задачей которого было изучение и восстановление немецкой ракетной техники. Передовые разработки немецких ученых открыли Королеву многие перспективы космической отрасли. Он добился создания мощного Института «Нордхаузен», в который вошёл и Институт РАБЕ, и принял участие в подготовке постановления правительства, определившего будущее ракетной техники СССР. 13 мая 1946 г. Сталин подписал документ, в котором разработке ракетной техники придавался высочайший государственный статус.

С той поры начинается путь к триумфу отечественной космонавтики – первому полету человека в космос. Его подготовка, как и все космические программы, были строго засекречены. Имя Королева никогда не упоминалось, «главный конструктор» - и все. Американский журналист Том Вульф писал: «Советскую программу окружала аура волшебства. Советы практически не публиковали цифр, фотографий или диаграмм. И никаких имен. Было лишь из­вестно, что советскую программу возглавляла загадочная личность, известная как «главный конструктор». Всякий раз, когда Соединенные Штаты объявляли о масштабном космическом эксперименте, главный конструктор успешно осуществлял его первым».

После смерти Сталина Королев возглавил Совет главных конструкторов, занимавшихся развитием ракетной отрасли СССР.  4 октября 1957 г. под его руководством улетел на орбиту первый в мире искусственный спутник земли. Нью-Йорк Таймс» сообщала: «4 октября 1957 года навеки войдет в анналы истории как день одного из величайших достижений человека».

Нобелевский комитет хотел выдвинуть создателя первого спутника на свою премию и отправил руководству СССР официальный запрос с просьбой указать имя засекреченного главного конструктора. Но Хрущев в ответ предложил присудить Нобелевскую премию «всему советскому народу».

Интересен метод работы Королева, основанный на его гениальной интуиции. Вот, что пишет в своих воспоминаниях академик Раушенбах:

«Работать с Королёвым было трудно, но интересно. Повышенная требовательность, короткие сроки и новизна… Он всегда до тонкостей хотел знать проблемы, которые решали его сотрудники, докладывая ему тот или иной вопрос, я нередко слышал: «Не понял, повторите». Это «не понял» не каждый руководитель мог бы себе позволить, боясь уронить свой авторитет в глазах подчиненного. Но подобные человеческие слабости были совершенно чужды Сергею Павловичу. Все наши проекты находили воплощение в ракетной технике, в первую очередь, благодаря С.П., которого никто и ничто не могло остановить, если что-то было ему нужно для дела.

Время — это то, что Королёв ценил больше всего, и которого вечно ему не хватало.

В новой технике, как на войне: сражение выигрывает не тот, кто подает советы, а тот, кто принимает решение…

…

Королёв говорил, что всегда ждал подтверждающего голоса интуиции, «как третьего звонка»… Как часто он, полагаясь на интуицию, решал спорные вопросы и никогда не ошибался! Он никаким ученым не был.

Еще пишут, что он был великий инженер, — это абсолютная чепуха… потому что он мало чем занимался: нет ни одной теоремы Королёва, ни одной формулы Королёва, Но он обладал и ещё одним удивительным свойством — при недостатке информации всё-таки принимать верное решение… Опять потрясающее чутье, которое его никогда не подводило. Такое дело, каким руководил он, можно было вести только с характером Королёва — характером полководца.

Сергей Павлович был великолепным психологом, не предвзято, не однобоко подходя к человеку. Не делил на «беленьких» и «черненьких», видел людей со всеми их «полосочками» и «крапушками». Это помогало ему в полной мере использовать свой талант вожака, он умел заражать своим настроением окружающих: энтузиазмом, спешкой или, наоборот, спокойствием; словом, тем, что он в этот момент считал нужным для дела.

Считаю, что главным у Королёва было не то, что он что-то придумал или изобрёл. Я в своё время долго размышлял о Королёве и всех тех людях, которые действительно совершили крупные открытия, я бы сказал, открытия общемирового значения, и думал, как их назвать одним словом: великий ученый, великий инженер? Все это ерунда. Великих ученых много, много и великих инженеров. А эти люди были явлениями уникальными. И я, повторяю, не придумал лучшего слова, чем полководец.

Имя ученого переходит из летописи науки в историю человечества лишь при обстоятельствах чрезвычайных, когда решается новая задача, вставшая перед человечеством. Судьба Королёва — главного конструктора космических кораблей — подтверждает эту мысль».

1961 г. открыл эру полетов человека в космос. Космические корабли «Восток-1», «Восток-2» и все последующие «Востоки», Гагарин, Титов, Николаев… Корабли серии «Восход», выход человека в открытый космос… Начало работ по мечте Цандера - пилотируемым полётам на Марс… Космический корабль «Союз» и проект будущей одноименной орбитальной станции. Советская лунная программа…

Не все удалось и успелось реализовать великому русскому конструктору. Он умер, не дожив до 60 лет. Помимо тяжелой болезни настигли и последствия пережитых пыток. Во время операции у Королева открылось сильное кровотечение, но из-за сломанных челюстей ему не смогли ввести дыхательную трубку… 

Отец советской космической программы был награжден многочисленными званиями и орденами, но поздние «ласки» советского режима не могли изменить отношения к нему бывшего «врага народа». Он слишком хорошо знал, что любые почести могут во мгновения ока смениться травлей, а с любого олимпа можно в одночасье упасть в колымскую бездну. «Шлепнут без некролога», - эту поговорку Сергей Павлович повторял и достигнув своего олимпа.