О якобы независимой от Запада экономике СССР

Как мило выглядят те люди, которые говорят плакатными лозунгами.

Сегодня в комментариях прочёл очередной шедевр.

Значит, не держали?

Хорошо, давайте разбираться.

Книга профессора экономики Калифорнийского университета Энтони Саттона отлично систематизирует и анализирует информацию об иностранных концессиях в СССР в период НЭПа – «Западные технологии и развитие Советской экономики с 1917 по 1930 годы» (англ. Western Technology and Soviet Economic Development). 

Если вы прочитаете этот действительно ответственный труд, то удостоверитесь, что подавляющим большинством стратегических отраслей экономики СССР занимались иностранные концессии (энергетика, машиностроение, добыча и переработка полезных ископаемых, чёрная и цветная металлургия, химическая промышленность, транспорт, лесная, лёгкая, пищевая промышленность и даже сельское хозяйство). 

По словам уважаемого публициста Егора Холмогорова Саттон «неоднократно подчеркивает, что под восстановлением в данном случае следует понимать не ликвидацию последствий физического разрушения промышленных объектов, а их расконсервацию и введение в эксплуатацию. Говорить о разрушении в прямом смысле этого слова — пишет Саттон — можно лишь в отношении Донбасса и некоторой части российской железнодорожной сети, которые действительно пострадали в ходе Гражданской войны. В остальных же случаях, а в особенности в Центральном промышленном районе, «разруха» была не чем иным, как результатом неспособности большевиков организовать производство на экспроприированных заводах и фабриках и управлять экономикой в условиях сознательной ликвидации рыночных механизмов. Таким образом, по мнению Саттона, действительной целью введения иностранных концессий в СССР было не привлечение иностранного капитала, как такового, а заимствование иностранных методик управления и организации работ, а также новых технологий, воплощенных в оборудовании, завозившемся и монтируемом иностранными компаниями...

 Заимствование иностранных технологий было настолько масштабным и всеобъемлющим, что оно практически заблокировало какие-либо попытки технического развития собственными силами. Саттон смог обнаружить лишь две собственные советские технические разработки — турбобур и дальнейшее развитие В. Г. Шуховым своего процесса термокрекинга — однако, они не нашли широкого применения. Так, например, в 1928 году на Бакинских нефтепромыслах лишь 1,6 % от объемов бурения выполнялось турбобурами, а свыше 80 % — американскими роторными буровыми станками. А при строительстве Батумского и Туапсинского нефтеперерабатывающих заводов было использовано импортное оборудование, работающее по западным технологиям (в частности, процессы крекинга, разработанные Винклером-Кохом и Кроссом)».

Резюмируя, Саттон пишет: «Изучение влияния западных технологий на ранних этапах советского экономического развития может оказаться полем для плодотворных исследований и, по правде говоря, может изменить наше представление о силах, которые, как принято считать, были „высвобождены“ социализмом, и воздействию которых традиционно приписывается рост советской экономики. Попытки тщательного анализа этой передачи технологий пока еще не предпринимались, но в Западном мире сам факт ее существования уже был отмечен».

С горечью для себя я вижу в словах Саттона мысль о большой степени технологической зависимости СССР от Запада, что стало результатом потери большевиками огромной части имперских кадров и вместе с ними технологий. 

Запад собирал сливки и с Германии, и с России (СССР) по праву победителя, а на самом деле вора, укравшего у русских победу. Напомню, к Рождеству 1917 Россия практически выигрывала Первую мировую. Были подписаны все предварительные договоры по итогам войны, в которых русские признаются победителем. Нам отходят...