Ликвидация немецкой автономии: как в СССР боролись с потенциальной «пятой колонной»

19 декабря 1923 года в РСФСР появилась новая Автономная советская социалистическая республика — немцев Поволжья. Правда, просуществовать она не успела и 20 лет, — будучи ликвидированной после начала Великой отечественной войны… Сама эта ликвидация Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г., с последующим переселением немецкого населения автономии в тыловые области страны, именуется ныне «заклятыми друзьями России» терминами — вплоть до «настоящего геноцида».

А уж расценивания этого акта в категориях «сталинских преступлений» может избегать разве что самый ленивый антисоветчик или русофоб. Самое смешное — когда читаешь такие обвинения от немецких «историков» и «политологов» где-нибудь на сайте британской Би-Би-Си. Где им сочувственно внимают ведущие интервью журналисты, предки которых приложили куда более заметные усилия по предотвращению потенциальной «подрывной деятельности» этнических немцев на своей территории. В годы не только Второй, — но и Первой мировой войны тоже. Вот несколько характерных цитат из куда более вменяемых и объективных исторических источников. Эта — о периоде Первой мировой войны:

«Сразу после начала войны в Британии был принят закон об ограничении въезда иностранцев. Они должны были регистрироваться в полиции, а также не могли уезжать дальше пяти миль от места жительства. Закон ликвидировал все немецкие газеты и клубы. Позднее правительство еще и закрыло принадлежащие немцам предприятия и конфисковало их имущество и активы без всякой компенсации владельцам. Немецких детей исключали из школ.
Самой жестокой мерой правительства стало массовое интернирование мужчин-немцев призывного возраста (17-55 лет), разрушившее многие семьи. По всей стране были организованы лагеря. Самый большой — Нокало — располагался на острове Мэн и одно время вмещал более 23 000 человек. После войны их принудительно отправляли в Германию, многие из них до конца своих дней не видели родных, оставшихся в Британии. Немецких женщин, детей и стариков правительство тоже депортировало на протяжении всей войны: к 1919 году в Великобритании осталось всего 22 254 немца».

А этот источник повествует об отношении к немцам в Великобритании уже в то самое время, в которое, по мнению «радетелей за права человека» из главной пропагандистской службы британского правительства, как раз и происходил «геноцид несчастных немцев» в СССР. Кстати, источник этот особенно ценен уже хотя бы тем, что создан евреями для широкого освещения Холокоста. Которым вроде бы не с руки защищать немцев, — благодаря либо активной поддержке, либо отказу от сопротивления гитлеровской политике со стороны которых только и стало возможным это массовое преступление:

«К маю 1940 года война достигла критической точки, и Британия стала уязвима для нацистского вторжения. Под давлением общественности британское правительство приступило к интернированию всех мужчин-эмигрантов немецкого и австрийского происхождения в возрасте от 16 до 60 лет. В число интернированных, несмотря на вынесенные ранее решения суда, попали и беженцы "категории С" (не представляющие риска для безопасности государства). 
Лагеря для интернированных были созданы на всей территории Великобритании, но большинство из них находились на острове Мэн, в Ирландском море. В конечном итоге было интернировано около 25 000 немецких и австрийских мужчин и 3 000 женщин. Кроме того, в августе 1940 года около 4 000 человек должны были быть депортированы в Канаду и 2 000 человек в Австралию». 

***

Стоит обратить внимание на важный момент — немцы помещались в «лагеря для интернированных». То есть попросту говоря — в обычные концлагеря — только на либерально-пафосном «новоязе». Именуемые так по принципу сродни внедрению в массовое сознание эпохи «лихих 90-х» «киллеров», заменивших собой обычных убийц, «путан» (на «староязе» — проституток), «рэкетиров» (вымогателей) и тому подобных «облагороженных» неблагозвучных терминов. Удивляться этому особо не стоит. «Добрая (ага!) старая Англия» как раз и имеет сомнительную «пальму первенства» в изобретении этих самых концлагерей! Впервые в мире апробированных на женах, стариках и детях «бурского» населения республик Южной Африки, которых британские колонизаторы непременно хотели включить в свою империю — ради получения сверхприбылей от содержащихся там полезных ископаемых, включая даже алмазы. Но потерпев неудачу в «цивилизованной войне», обратились к банальному «киднеппингу» в отношении членов семей бурских повстанцев — в рамках более широкой «тактики выжженной земли».
Кстати, «заокеанские кузены» ушли от англосаксов с Туманного Альбиона очень недалеко. В феврале 1942 года после начала войны с Японией выселив из штатов Тихоокеанского побережья около 120 тысяч этнических японцев — две трети из которых были полноправными американскими гражданами! Выселив не просто «в тыловые районы США», — но как раз и разметив их… во все тех же «лагерях для интернированных»! После чего, кстати, не удовлетворились обычным наблюдением лишь за тем, чтобы эти фактические заключенные не пытались убежать, — но еще и проводили среди них «селекцию»:

«После переселения во внутреннюю часть США американские власти решили измерить лояльность задержанных: их заставили пройти опрос из 28 пунктов, выделив два, касавшихся готовности поступить на службу в американскую армию и отречься от японского императора. 17 % интернированных ответили "нет" два раза — и были перемещены в отдельный лагерь как непримиримые противники Америки».

***

Признаться, в данном случае поражает просто запредельный абсурд ситуации. Ладно там, вышеобозначенных 17 % «непримиримых сторонников Японии» после их неосторожного ответа отправили уже в «лагерь строгого режима». Но ведь получается, свободы остались лишены даже те японцы, которые согласились отречься и от своей далекой родины — и даже выразили готовность идти против нее воевать в составе американской армии! Попутно можно отметить и настоящее «иезуитство» самих американских тюремщиков, проводивших этот опрос. Отлично знавших, что никто отрекшихся от Японии японцев брать в «джи ай» не будет, — но тем не менее форменно «ломавших» требованием согласия воевать с соотечественниками пресловутых «интернированных». Хотя, например, даже в Османской Порте воинов-христиан (согласно принятым законам, по крайней мере) не заставляли воевать против единоверцев. Да и немцев во Французском Иностранном легионе тоже старались отправлять служить в годы Второй (да и Первой мировой тоже) туда, где прямых боестолкновений с немецкими войсками не было. Удивляться такому иезуитству особо не стоит. Достаточно символическим описанием общественных настроений тех лет среди американцев может служить следующий отрывок из «колонки» влиятельной Los Angeles Times: 

«Змея все равно змея, и неважно, где именно она отложила яйцо. Так и американец японского происхождения, родившийся у японских родителей, вскормленный на японских традициях, живущий в перенесенной к нам японской атмосфере, невзирая на случайно имеющееся у него гражданство, практически неизбежно и лишь с редчайшими исключениями вырастает японцем, а не американцем. Поэтому хоть считать их всех потенциальными врагами и может причинить несправедливость небольшому числу людей, я не могу не прийти к выводу, что такое обращение с каждым из них и со всеми в целом необходимо, пока продолжается война».

А теперь попробуем заменить в вышеприведенной цитате «американец» на «советский гражданин», а «японского» — на «немецкого». И получим вполне понятное объяснение на тему «почему советские немцы были выселены в тыловые области СССР». Хотя ж да — совсем забыл — «это другое!» (ТМ). Действительно, как можно сравнивать теорию и практику «цитадели демократии» (и «родины парламентаризма», конечно) с «порочным наследием кровавой сталинщины»...

***

Действительно — сравнивать никак нельзя. Только такие «тираны» как большевики не просто разрешали наличие на территории своего государства крупной немецкой диаспоры. В отношении которой как раз правители той самой «замечательной России, которую мы потеряли» с началом Первой мировой войны начали принимать очень жесткие меры, — включая и депортации. Когда с территории одного только Привисленского края, тогда входившей в состав Российской империи части разделенной Польши, было выселено на восток больше 400 тысяч этнических немцев. За свои «кровные», кстати, — а не за счет «кровавой гебни» как во время «геноцидного выселения» в сентябре 1941 года. А в декабре 1915 года царское правительство даже начало готовить выселение в Сибирь тех самых немцев Поволжья! Которые, правда, без «большевистской тирании» никакой юридической автономией тогда не обладали, — имея в лучшем случае большинство своих представителей в органах местного самоуправления «унифицированных» административных единиц империи. А 6 февраля 1917 года, незадолго до Февральской Революции и собственного отречения. Николай II даже санкционировал массовую конфискацию земель у собственников-немцев. И это ж только антинемецкие «санкции сверху». А были ж еще и «санкции снизу». Начиная от бытовой неприязни — до самых настоящих «погромов», включая даже в таких городах, как Москва! И стойких слухов о «предателях во власти, которых «крышует» лично царица — бывшая немецкая принцесса». Которые, собственно, и сыграли немаловажную роль в «раскачке» ситуации — вплоть до февральских волнений, завершившихся свержением царизма…
И вот на таком-то фоне «тираны-большевики» берут — да и санкционируют первую в мире немецкую пока еще только «трудовую коммуну», спустя 5 лет превратившуюся в автономную немецкую республику — далеко за пределами самой Германии! Расположенную по обоим берегам Волги — на территории современных Саратовской и Волгоградской областей, с территорией в 27,4 тысячи квадратных километров и населением свыше 600 тысяч человек! Из которых немцев, правда, было всего чуть больше 60 %. Причем 18 октября 1918 года — это уже начавшаяся агония кайзеровского Второго Рейха. Последнее мощное наступление во Франции выдохлось, ведущие генералы Гинденбург и Людендорф уже предупредили монарха, что фронт может рухнуть в любой момент. То есть делать реверансы в сторону немцев Поволжья, дабы «задобрить» уже почти капитулировавшую Германию — просто бессмысленно. Все равно что совершать нечто подобное в апреле-мае 1945-го. 

***

Однако ж именно тогда немцы Поволжья получают свою первую фактическую автономную «квази-государственность». Высказываются мнения, что такое решение Совнаркома было «продавлено» Ленином, испытывавшим теплые чувства к этой национальной группе благодаря своей матери, — которая как раз и выросла в тех местах. Думается все же, что этот фактор, если и играл какую-то роль, — то далеко не главную. Куда большим представляется другой расчет — на стратегическую дружбу с немцами. Только не с прусскими «юнкерами», а с многочисленными немецкими коммунистами, уже тогда игравшими важную роль в революции. В последующие годы нередко приобретавшей вполне социалистический характер. А сочетание мощи немецкой промышленности, дисциплинированности немецких рабочих в союзе с огромными человеческими и природными ресурсами Страны Советов стало бы настоящим «джокером» в будущих революционных битвах. Уж во всяком случае на эффективное противостояние с той же Антантой сил бы хватило.
Поэтому немцам в СССР и разрешили беспрепятственно пестовать свой язык, культуру, национальные традиции. Хотя и делать культ из той же «немецкой пунктуальности, насажденной на российской земле», пожалуй, тоже не стоит. Право, если бы она могла давать беспрецедентные результаты в плане эффективности производства — немцы еще в Российской империи заняли бы доминирующие позиции в торговле, производстве, сельском хозяйстве. Тем не менее, хотя этнических немцев в высшем управлении империи, ее генералитете, и вправду было немало, — но все же они были выходцами преимущественно из семей прибалтийских аристократов. А не немецких колонистов, привлеченных в Россию еще при Екатерине.
Тем не менее не стоит забывать и другого: Советская власть хоть и позволяла равноправное культурное развитие всех национальностей, населявших огромную страну, — но такое развитие не следовало путать с потворствованием национализму! Который был на руку лишь местной буржуазии, — стремящейся «перевести стрелки» негодования трудящихся с себя любимых на людей других национальностей. Коммунисты, если они настоящие, — исповедуют другой девиз: «Пролетарии всех стран — соединяйтесь!» — И пока национальные особенности национальных автономий как минимум не мешают пролетарской солидарности — им включается «зеленый свет». В противном же случае приходится «принимать меры». Которые, увы, зачастую могут стать и запоздалыми — как в последние годы жизни Советского Союза, со сбрасыванием масок со стороны самых разных региональных национализмов, и погубивших великую страну…

***

Какое это отношение имеет к немцам Поволжья — и не только? Да самое прямое! Повышение их статуса до уровня Автономной советской социалистической республики им давалось во многом «авансом». Ведь в отличие от других народов СССР, получивших для себя такой статус, они-то были откровенно «некоренными». «Приглашенными гостями», — так полностью и не порвавшими связь с далекой родиной. Но в 18-м и даже большую часть 19 века этой связи можно было не опасаться. Потому что существовали немецкие культурные, деловые, хозяйственные традиции, — а вот собственно Германии-то и не было! Вместо нее была куча отдельных княжеств и королевств, — далеко не всегда мирящих между собой. И пусть самой воинственной среди них была Пруссия, — но с ней-то одной Россия всегда могла справиться.

Однако в 1871 году трудами «железного канцлера» Бисмарка Германию удалось объединить. И она с каждым годом стала требовать для себя «перераспределения мирового пирога» у империалистических хищников-старожилов. Что, в общем, и привело к Первой мировой войне. 
После поражения в ней у немцев был шанс. Если не на победу социалистической революции, — то хотя бы остаться нейтральным внеблоковым государством. Уже одним этим будучи объективно более дружественной Советскому Союзу, — чем ее победители из Антанты. Но немцы этот шанс упустили, — дав возможность придти к власти Гитлеру. А потом, в общем, и поддержав его подавляющим большинством голосов — благодаря действительно достигнутым в 30-е годы немалым экономическим успехам нацистского режима. И местные коммунисты при этом, кстати говоря, далеко не все оказались либо в подполье — либо в концлагерях. Увы, но немало из них предпочло поменять прежние идеалы пролетарского интернационализма — на более понятные и «шкурно»-эгоистические пожелания «социализма только для своих — и за счет других». Недаром эсэсовцы, одетые в черные мундиры, с иронией называли «штурмовиков» СА, одетых в мундиры коричневые, «котлетами» — «коричневыми снаружи — красными внутри». Тем самым намекая на их бывшие «красные», так полностью и не изжитые идеалы. Которые по большому счету и помогли Восточной Германии очень быстро превратиться в самого надежного союзника СССР в Варшавском Договоре. Правда, для этого вначале пришлось ценой миллионов жертв сломать военную машину, созданную идеологами уже однозначно-коричневого «нацизма»…

***

Но пока этого не произошло — этот самый «национал-социализм» был со стороны очень даже привлекателен. Для «своих» — во всяком случае. То есть — для всех немцев, объявленных Гитлером и его приближенными «расой господ». Включая не только «рейхсдойче», проживавших в самой Германии, — но и «фольксдойче», живших за ее пределами. В том числе — и в СССР. И далеко не все из них имели в себе силы отказаться от такого искушения — в пользу советского социалистического интернационализма. «Пассионариев»-то в среднем в большинстве социальных групп — не больше 6 %, остальные — «обыватели». Просто «обыватели» других национальных групп особых шансов в случае завоевания Третьим Рейхом вожделенного «жизненного пространства для арийской расы» не имели. В лучшем случае их ожидала роль «рабов при поместьях доблестных воинов Рейха». В худшем — смерть от голода и лишений в рамках «плана Ост» или откровенной «утилизации» с помощью зондер-команд и концлагерей. А вот у немцев-фольксдойче такие шансы были — и практически гарантированные. 
Кстати, насильно «в немцев» на оккупированных Германией территориях никто никого не записывал. В той же Польше, например, местным «ополяченным» немцам давали 2 месяца, чтобы определиться — кем они себя считают. Если поляками, — то пусть так и будет, тогда придется вести жизнь «человек второго сорта». Чтобы не сказать — «недочеловека», в рамках теории «высшей расы господ»». Считаешь себя немцем (с определенными основаниями, конечно, вроде наличия соответствующих предков» — получай немецкий паспорт. Но вместе с ним, как говорится, «назвался груздем — полезай в кузов» — еще и обязанности, кроме прав, прилагаются. Главная из которых — служба в Вермахте или хотя бы войсках ваффен-СС. Так что, например, в той же польской Познани такими «фольксдойчами» записались чуть ли не миллион поляков — многие из которых потом воевали за Третий Рейх с оружием в руках.
Еще подлее повели себя те «фольксдойчи», которые сразу после начала оккупации Польши Гитлером записались в карательные и антипартизанские отряды. А например, среди представителей этой этнической группы на территории вошедших в состав СССР прибалтийских республик, получивших по договору с Берлином право уехать в Германию, — воспользовались им свыше 400 тысяч человек. О судетских немцах и говорить нечего — они стали главной «пятой колонной» в процессе оккупации Чехословакии Гитлером в 1938 году.

***

Одним словом, сомнения в лояльности «советских немцев», особенно в случае начала войны с их исторической родиной, возрастали в руководстве нашей страны с каждым днем. Уже вскоре после прихода к власти Гитлера их почти перестали призывать на службу в боевые части — лишь в нестроевые. Потом такой призыв возобновили — но направляли служить лишь в тыловые округа и на Дальний Восток. С началом же нападения Германии на СССР число немцев в Красной армии стало составлять всего несколько сотен человек от силы. Тем не менее до конца лета 41-го никаких радикальных мер в отношении АССР немцев Поволжья Москва не принимала. Но когда уже бои стали идти под Смоленском, в фактическом окружении оказался Киев, была оставлена советская Прибалтика, готово было замкнуться кольцо блокады Ленинграда — Президиум Верховного Совета и издал упомянутый в начале этой статьи Указ. Его текст относительно короткий:

«По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья. О наличии такого большого количества диверсантов и шпионов среди немцев Поволжья никто из немцев, проживающих в районах Поволжья, советским властям не сообщал, — следовательно, немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов советского народа и Советской власти. В случае если произойдут диверсионные акты, — затеянные по указке из Германии немецкими диверсантами и шпионами в Республике немцев Поволжья или прилегающих районах, и случится кровопролитие: — Советское правительство по законам военного времени будет вынуждено принять карательные меры против всего немецкого населения Поволжья. Во избежание таких нежелательных явлений и для предупреждения серьезных кровопролитий Президиум Верховного Совета СССР признал необходимым переселить все немецкое население, проживающее в районах Поволжья, в другие районы с тем, чтобы переселяемые были наделены землей и чтобы им была оказана государственная помощь по устройству в новых районах. Для расселения выделены изобилующие пахотной землей районы Новосибирской и Омской областей, Алтайского края, Казахстана и другие соседние местности. В связи с этим Государственному Комитету Обороны предписано срочно произвести переселение всех немцев Поволжья и наделить переселяемых немцев Поволжья землей и угодьями в новых районах». 

***

По поводу документа многие «заклятые друзья» СССР и России ерничают на тему «высосанности из пальца обвинений против немцев». Вообще-то, в приведенных в самом начале статьи примерах практики британских и американских, гм, «интернирований» (ага — в концлагеря) расследованиями обвинений в конкретных преступлениях местные Фемиды тоже не заморачивались. «Назвался немцем (японцем) — полезай в лагерь» — и все-то делов. Советский же Указ оперирует совсем другими понятиями — «переселением с обеспечением землей и угодьями в новых районах». Кстати, как не стараются доказать «плакальщики о геноциде немцев» — их переселяли с позволением взять отнюдь не только «то, в то что они будут одеты». Личного имущества и продовольствия разрешалось брать до тонны на семью! Это в то время, когда самым распространенным типом грузовика была «полуторка» — да и те с началом войны большей частью были мобилизованы на фронт. Давали на подготовку к переселению тоже отнюдь не «одни сутки» — процесс шел минимум несколько дней, а для многих — даже недель.
Кроме того, еще в пути полагалось бесплатно горячее питание два раза в сутки и полкило хлеба на человека! Это всего за 3 месяца до того, как блокадная «пайка» для неработающих ленинградцев будет составлять жалкие 125 грамм хлеба, — а о горячей пище в городе с парализованной «коммуналкой» большинство сможет только мечтать… Не говоря уже о миллионах беженцев из западных регионов страны, шедших порой тысячи километров пешком, максимум с небольшим мешко-баулом за плечами, — весящим явно поменьше «жалкой тонны», разрешенной для переселяемых немецких семей. А насчет «высосанности из пальцев обвинений против немцев»… У советских спецслужб имелись на этот счет и альтернативные данные настроений в Поволжской автономии:

«Так, некий Кунстман утверждал, что Гитлер "скоро доберется до Москвы, чтобы положить конец большевикам, и для нас это было бы не хуже, а лучше…" Житель колонии Бальцер (ныне город Красноармейск Саратовской области) Иоганн Кем, обсуждая с соседями ход военных действий, заявил: "Я жду Гитлера и хочу ему помогать, когда он будет здесь". Служащий из Энгельса по фамилии Рейхерт говорил: "В войне против СССР Германия прежде всего постарается создать опору у нас в Немреспублике"».

Кстати сказать, фронт к границам территории уже бывшей АССР таки дошел — к началу Сталинградской битвы, летом 1942 года. И можно только догадываться, какими были бы ее результаты, если бы к северу от города-героя, по обе стороны Волги, стратегически важной водной артерии, продолжала находиться местность с нелояльно настроенным к СССР населением…

***

Еще популяризаторы «теории геноцида советских немцев» любят спекулировать на том, что «их же отправили всех в «трудармии» — на непосильный труд, сродни страшному Гулагу». При этом, правда, скромно умалчивается, что созданы были эти «трудармии» лишь в начале 1942 года. Когда с началом прорыва армии Паулюса к Волге решался вопрос «быть или не быть» нашей стране. И когда в этих самых «трудармиях» так или иначе состояли практически все трудоспособные граждане страны. Вспоминается довольно длительный по продолжительности эпизод из «Шесть часов вечера после войны» — когда главная героиня и ее подруги отправляются из прифронтовой столицы рыть оборонительные сооружения на подступах к ней. Москвички, «столичные штучки», так сказать, — берут в свои изнеженные руки тачки и лопаты, чтобы замедлить возможное продвижение немецких танков, помочь своим ушедшим на фронт мужчинам-воинам.
Да и положение рабочих на заводах, служащих на предприятиях, организациях, формально было не многим свободнее. Ведь с июня 1940 года, даже почти за год до начала войны, Указом Президиума Верховного Совета работникам запрещалось увольнение без разрешения администрации! Исключения — зачисление на учебу, беременность, или серьезная болезнь. И все! За прогул — «принудительные работы на рабочем месте» до полугода — с отчислением 20 % заработка в виде штрафа. А откровенное бегство с рабочего места влекло за собой заключение до 4 месяцев. Жестко? Да — не без этого… Но это и является реальным, а не пафосно-лозунговым содержанием известного выражения «страна была превращена в единый боевой лагерь». Призванный или мобилизованный солдат ведь тоже живет в далеко не комфортных условиях казармы (в лучшем случае), — а то и в палатке или окопе. Впрочем, как и офицеры в «полевых условиях», — а тем более в военное время. 
Так чего ж удивляться, если с накалом обстановки на фронтах руководством страны стала проводиться и «трудовая мобилизация» — с «командировкой» мобилизованных на расстояние от прежнего места жительства? Тем более что в действующую армию-то советских немцев не призывали! А ведь и по современным вполне себе гуманным нормам «альтернативной гражданской службы» ее продолжительность в среднем превышает таковую для службы по призыву как раз вдвое. Что как раз и наблюдалось в отношении немцев-трудармейцев — их «демобилизовали» лишь в 1947 году. Так что они «служили» побольше (но даже и не в два раза), — чем красноармейцы. Но зато и под пулями не шли в атаки — с очень немалым риском пасть при защите Родины.

***

Спору нет — альтернатива этим советским радикальным мобилизационным мерам была. Ее с успехом показали «героически сопротивлявшиеся» Гитлеру в 1940 году крупные и мелкие страны Европы — некоторые из которых сумели «посопротивляться» даже меньше суток. Но зато по сей день самоуслаждаются собственноручно выдуманными мифами о «движении сопротивления». К слову сказать, в Третьем Рейхе даже в еще мирное время, с 1935 года, была тоже введена обязательная трудовая повинность — для молодежи от 19 до 25 лет, с 1939 года распространенная и на девушек. Это при руководстве экономикой страны владельцами крупных капиталов — должных быть, вроде бы, убежденными сторонниками «сугубо рыночных методов». Притом что приблизительно в это же время они с санкции Гитлера искусственно разорили до полутора миллионов крестьян, чтобы пополнить ими Вермахт — вот их места, в качестве «сезонников», и приходилось замещать немецким юношами и девушкам против их воли…
После 1947 года жизнь переселенных немцев мало чем отличалась от таковой у остальных советских граждан — в том числе их соседей. За «колючкой», как их землякам в Британии на острове Мен, им точно жить не приходилось. А что отмечаться надо было в спецкомендатуре (ага, раз в месяц) — так делать из этого трагедию… Обычные солдаты-срочники ежедневно в течение всей службы на «вечерней проверке» вон отмечаются — и ничего, как-то живут, выполняя свою «почетную воинскую обязанность». Возвращаться на прежние места немцам, правда, разрешили лишь при Хрущеве. Другое дело, что воспользовались разрешением не так уж много переселенцев. Ведь АССР немцев Поволжья там уже не было — ее территория была разделена между соседними областями. А без национальной специфики, реальной автономии — столь ли уж большая разница, в каком месте огромной пока еще единой страны жить и работать?
К слову сказать, со временем официальное отношение к переселенцам-трудармейцам стало таким же, как и к другим труженикам советского тыла — они получили все положенные «ветеранские» льготы. Как и рабочие оборонных заводов, колхозники и т.д. Заключенными-репрессированными их никто не считал. А что жесткая военная необходимость заставила власти СССР применить в потенциальной «пятой колонне» тоже жесткие (хотя и далеко не настолько, как в так называемых «демократических» странах) — так, как говорится: «На войне — как на войне»…