Стабильность по талонам

Продуктовые социальные карты для «незащищённых категорий граждан» введут в Калининградской области в 2025 году, посулил губернатор Алексей Беспрозванных. А глава думского комитета по финансовому рынку эсер Анатолий Аксаков предлагает распространить эту практику на всю страну, в которой, по его словам, 18 млн полуголодных. Есть, однако, нюансы, о них и поговорим.

На первый взгляд идея гуманная и разумная. Голодного – накорми. А коли таковых, по замерам МК, сославшихся, в свою очередь, на правозащитника из КонфОПа (Международная конфедерация обществ потребителей. – Ред.) Дмитрия Янина, чуть ли не каждый десятый, то Аксаков, конечно же, прав: «Такая инициатива имеет здравую основу, так как люди, испытывающие нужду, будут в любом случае, при любых обстоятельствах знать, что они обеспечены соответствующим минимумом продуктов, товаров, которые необходимы им для жизни». Если каждому из 18 млн полуголодных граждан, как рассудил Янин, выделять ежемесячно по 3 тыс. рублей на еду, годовые расходы бюджета не превысят 720 млрд рублей (по другим оценкам – до 900 млрд, порядка 5% бюджета страны), что в любом случае не разорительно. К тому же на фоне неутихающих слухов о грядущем дефиците некоторых продуктов инициатива может возыметь отчасти успокоительный, терапевтический характер – от голода, мол, у нас никто не умрёт. Вот только при слове «талоны» моментально вспоминается не такое уж далёкое прошлое, которое обычно стараются не вспоминать.

На один месяц – пачка масла и курица

Возможно, многие не знают, но талоны на еду в послевоенном СССР появились вовсе не в перестройку при Горбачёве, а на самом пике тучных застойных времён – при Брежневе. Не повсеместно, конечно же, но много где. В Петропавловске-Камчатском, Волгограде, Челябинске, Иркутске, Свердловске, Новосибирске – и не только там. Страна при этом вовсе не голодала, отнюдь. В 1981 году в симферопольском универсаме «Киев» запросто торговали шейками лангуста по 6 рублей за кило, и ажиотажного спроса как-то не наблюдалось. Три-четыре сорта варёной колбасы и два-три – полукопчёной, несколько сортов сыра, три вида масла – крестьянское, бутербродное (обезжиренное) и шоколадное – обычный продуктовый набор любого крымского гастронома в те годы. Шоколадных конфет в кондитерских отделах – десятки сортов. При этом, попадая в Крым, минчане и киевляне обычно морщили нос: ни тебе сырокопчёной колбасы на прилавках, ни других, привычных их вкусу, разносолов. Нищета! А знаете, что в это время ели, к примеру, в Иркутске? Единственное доступное пирожное в кафетерии – два слепленных вместе чем-то вроде повидла безвкусных высохших коржика. Повидло из ананасов вьетнамского производства – не то что невкусное, а вообще несъедобное. Отвратительного качества хлеб. В продуктовых – консервные банки с салакой и мойвой в томате. И ничего больше, шаром покати. Если «выбрасывали» варёную колбасу, толкаться в очереди приходилось по два-три часа. Иркутск стоит на трёх водоёмах – Байкал (с омулем), Ангара (с хариусом) и водохранилище, полное щук и морских окуней, ельца и сороги. Но свежей рыбы в магазинах не было. Конечно, ежели кому требовалось – у плотины свежей байкальской рыбкой торговали матросы небольших сейнеров. Дорого, да, два-три магазинных ценника за кило. Да и ухо востро приходилось держать – могли и в милицию замести. Незаконная купля-продажа! Мяса в иркутских магазинах тоже не водилось, за ним ходили на рынок (туда, где позднее построили торговый комплекс) – очень жирную свинину можно было купить по 7 рублей за кило, вырезку без жира – по 10–12. Просто свинину, сало с костями – по 5. То есть вдвое дороже, чем мясо стоило в государственных магазинах. Ах, да, на иркутском центральном рынке можно было купить арбуз. Но – не целиком. Торговцы из южных республик нарезали арбузы тонкими дольками, заворачивали их в хрустящий целлофан и продавали по рублю за дольку.

Ещё в конце 70-х годов в Иркутске возникла ситуация, когда зарплаты в регионе были чуть выше, чем в европейской части России, на 10–20 рублей, а фактическая стоимость продуктов составляла два-три отмеренных государством ценника. Денег вроде бы изрядно, но чтобы поесть досыта – не хватает. На полках продуктовых магазинов при этом был полный порожняк. Потому в обкоме партии решили ввести продуктовые талоны, дабы наименее защищённые слои населения, не имевшие возможности отовариваться на рынках – в первую очередь пенсионеры и студенты, – могли хоть что-то себе позволить. Им первым раздали продовольственные талоны в 1980 году (на следующий год талоны уже раздавали всем, у кого имелась прописка в Иркутске). По талонам можно было гарантированно приобрести по государственной цене 78 или 84 копейки одну пачку сливочного масла в месяц – 200 граммов (стипендия в вузе была 40 рублей, средняя пенсия – 50–60 рублей). А ещё 800 граммов варёной колбасы или одну замороженную курицу в полиэтилене, чаще всего венгерскую. Или кило мяса – на выбор. Взял мясо или курицу – остался без колбасы. Власти обещали, что талоны – это временная мера и вот-вот их отменят, но их так и не отменили до самого распада СССР. Номенклатура «карточных» товаров при этом увеличивалась, добавлялись, к примеру, сахар и водка.

Так вот, о нюансах. В 40 километрах от Иркутска есть город Ангарск – крупный промышленный центр. И там не было никаких талонов. Курицу целиком можно было запросто съесть в гриль-баре, и не раз в месяц, а хоть каждый день. И варёная колбаса в магазинах имелась – неважного качества, мокрая, но тем не менее. При этом ажиотажа вокруг не было ни малейшего. Короче говоря, иркутской голодухи в Ангарске в те годы не наблюдалось и в помине. Объясняли феномен так: введут карточки – получат гарантированный социальный взрыв. Работяг следует сытно кормить, иначе они выйдут на улицу и сметут власть к чёртовой матери. То есть социальный эксперимент с продуктовыми карточками позволительно было проводить где-нибудь в глубинке, где если и рванёт, то никто не заметит. Тем не менее власти некоторых промышленных городов вроде того же Челябинска шли на известный риск. Но вот так, чтобы вводить карточки в приграничном Калининграде, который тогда ещё не был эксклавом, никому даже в голову не приходило. А нынче с Калининграда начали. Как бы не пожалеть опосля. Поскольку свободное перемещение по Союзу не возбранялось, то, купив за сотню рублей билет на самолёт в Крым, среднестатистический иркутянин, столкнувшись в местных продуктовых магазинах с новой для себя возмутительной реальностью, гарантированно испытывал шок. Почему у крымчан есть сыр и колбаса безо всяких талонов, а у нас – нет?! Потому что – курорт! – отвечали сибирякам. И те вынужденно соглашались. Были и другие варианты ответов (потому что союзная республика, а не РСФСР, например). Но внятного объяснения, почему в Иркутске нет колбасы, а есть продуктовые карточки, а в соседнем Ангарске колбасы – завались, зато карточек – нет, тем не менее никто не давал. Есть мнение, что советские граждане столкнулись с экспериментом, но не столько с экономическим, сколько с социальным. В преддверии готовившихся перемен. Ну а что было дальше, известно – попытки ввести талоны на курево в столице и протестные толпы на улицах.

Вот такой социальный эксперимент с талонами.

Инициатива наказуема?

Как бы сами собой напрашиваются параллели, согласитесь. Если в Калининграде власти введут талоны на продукты, сравнение с прибалтийскими соседями будет возникать то и дело само собой. Те, кому выдадут талоны, воленс-ноленс будут чувствовать себя людьми второго сорта, социальными париями. Неизбежно возникнут и те, кому «недодали», и они могут ощутить себя обойдёнными. «Этому – дала, а этому – не дала», как та сорока-ворона, что кашку варила и деток кормила. А что такое резкое социальное деление? Это благодатная почва для самых нежелательных всходов. Может, всё-таки раздавать бедноте не талоны, а деньги? Дополнительные социальные выплаты? В других странах это практикуют. В США в пандемию так раздали десятки миллиардов «вертолётных» долларов. То, что при подсчётах всплыли 18 млн недоедающих, это само по себе тревожно – и слишком много для социального государства, коим Россия себя позиционирует. При всех социальных экспериментах Милея в нынешней заигравшейся в либерализм Аргентине недоедающих там – менее 4%. А у нас, выходит, больше 10. Понимающие что к чему разъясняют: мол, внедрение социальных программ, подобных той, что запускают калининградские власти, возможно только на местах. В федеральном бюджете не предусмотрены такие статьи расходов – на вспоможение недоедающим. А на региональном уровне власти могут вносить соответствующие коррективы в бюджет, как это сделали в Калининграде, разъясняет профессор Финансового университета при правительстве России Александр Сафонов. То есть в масштабах страны накормить малоимущих, как предлагает глава комитета Госдумы Аксаков, как ни крути, не получится. Может, оно и к лучшему – с федерального центра спросу меньше. Зато весь спрос – с региона-инициатора.

Если в Калининграде власти введут талоны на продукты, сравнение с прибалтийскими соседями будет возникать то и дело само собой. Те, кому выдадут талоны, будут чувствовать себя людьми второго сорта, социальными париями

Груз ответственности, к слову, можно было бы разделить с крупными ретейлерами. Достаточно было бы ввести не продуктовые социальные карточки или талоны, а выдать малоимущим особые потребительские карты крупных торговых сетей. В Штатах так и поступают – в 2018 году 40 млн американцев получили социальные выплаты на карты сети Walmart (и Walmart даже получил от этого 4-процентную прибыль). Только здесь может возникнуть ещё один нюанс. Допустим, социальная поддержка недоедающих будет масштабирована на всю страну, а федеральные торговые сети, типа условных «магнитов» с «пятёрочками», станут чем-то вроде Walmart. То есть сначала сети задирают цены на продукты, взвинчивая их до небес и откровенно спекулируя на слухах о возможном продуктовом дефиците, а затем ещё и получают баблишка от государства – в рамках соответствующей федеральной социальной программы? Прямо как застройщики с их космическими ценами на квартиры, ухитряющиеся ещё и подтянуть «социальных» деньжат от государства – на расселение семей участников СВО, например.

Вообще-то если речь идёт именно о том, чтобы накормить недоедающих, а не пропиариться за их счёт (или хуже того – набить карманы), то есть действенный и проверенный способ. В Крыму и на подконтрольных территориях Херсонской и Запорожской областей с 2022 года внедряется единая система поддержки государством незащищённых социальных слоёв, местных производителей продуктов и местных же, сравнительно небольших торговых сетей. Производители курятины и сыра, например, получают от государства дотации, за счёт чего поставляют в торговые сети часть продукции по фиксированной цене ниже средней по рынку. А сети её реализуют с минимальной наценкой. И никто не внакладе – ни покупатели, имеющие возможность значительно сэкономить на еде, ни торговые сети, получающие возможность открывать новые точки, ни производители, развивающие местное производство. За основу, кстати, была принята американская программа Supplemental Nutrition Assistance Program, разработанная специально в помощь фермерам и голодающим и увязывающая одних с другими в своеобразный социальный узелок. А в российской практике к этому узелку добавили локальные торговые сети с небольшим оборотом. И ни тебе продуктовых карточек, ни унижения малоимущих, ни предпосылок для социального недовольства или тем паче протеста.

Почему «не взлетает»?

Собственно, и в КонфОПе предлагали вполне действенную и, что немаловажно, необидную для потребителя схему раздач «продуктовых корзин». Если исходить из 3 тыс. рублей в месяц, то раз в неделю социальные работники в соответствии с имеющимися в местных органах власти списками нуждающихся могли бы развозить «продуктовые корзины» с определённым продуктовым набором. Хлеб, крупы, овощи, консервы, детское питание – этот метод также хорошо отработан на новых российских территориях. В ДНР и ЛНР именно так и решают вопрос – и голодных там нет. Как и карточек, кстати. Их там пытались вводить, а в 2021 году даже чуть было не ввели. Но в итоге не сочли уместным.

Что же до Калининграда – в последние годы там дважды пытались ввести социальные карточки. В 2020 году их выдавали тем, кто только потерял работу. Открывали «социальный счёт» в банке, туда из местного бюджета перечисляли 5 тыс. рублей. Эти деньги можно было истратить в определённых продуктовых магазинах на покупку мяса, молочной продукции, колбасы, рыбы, овощей и круп. Обналичить деньги с карты было нельзя, купить вина или водки – тоже. Или, к примеру, шоколадных конфет. Но в магазин можно было сходить сколько угодно раз. Пару месяцев эта инициатива про-

длилась – и заглохла. А два года назад её попытались возродить, только вместо 5 тыс. рублей выделяли по 2 тыс., и не потерявшим работу, а многодетным семьям с детьми-инвалидами и пенсионерам, чьи пенсии были ниже прожиточного минимума. И тоже «не взлетело».

Специалисты отмечают, что всякий раз попытки накормить недоедающих при помощи бюрократических инициатив наталкиваются на «подводные рифы». Коррупция на закупках «социальных» товаров, их «вымывание» из ассортимента торговых сетей. Другой проблемой является низкое качество продуктовых наборов (что и может повлечь недовольство – то, за что благодарят власти жители новых регионов, не всегда одобрят другие россияне). А также сложность администрирования. Одно дело раздать тонну свежей картошки в Воронежской области и совсем другое – в Якутии. Но, так или иначе, для поддержки людей что-то придётся делать. Может, начать с демонополизации рынка? А там, глядишь, и товары на полках появляться начнут?

Анатолий Несмиян, публицист

– Обсуждение введения талонов и карточек переходит в практическую плоскость. Пока к нему подпустили говорунов-депутатов для создания фона и привыкания, но объективно ситуация выглядит вполне очевидно: инфляция выходит из-под контроля, производство падает. Рост цен в недалёком будущем перейдёт из количественного в качественное состояние: уже понятно, что немалая часть населения, которая продолжает получать очень низкие доходы, будет попросту не в состоянии вытягивать растущие цены. А там и до социального недовольства недалеко. Проблему придётся решать, и ничего, кроме талонов, пока не придумывается.

Руслан Горевой