Талантливейший студент стал Йогом

      Сергей Илюшин был постарше нас, его однокашников Радиотехнического факультета Ленинградского Института Авиаприборостроения (ЛИАПа), поскольку уже отслужил в армии. Отлично учился и, как в то время писали в характеристиках, «пользовался  в коллективе заслуженным авторитетом». 

   Был ладен, носат, высок, худощав и строен с громадной длины ладонями и стопами в сочетании   с удивительно уникальным для такой выпукло маскулинной конституции высоким и нежным голосом. Склонный к замкнутости и абстрактному мышлению, он мог долгое время увлеченно заниматься каким-то делом, упорно настаивать на своем в дискуссии, но и вдруг неожиданно уступить.

      Частенько его было сложно понять: реакция его непредсказуема, контрастна и порывиста. Думаю, великий Кречмер называл бы его классическим астеником. А девицы   частенько его слегка побаивались и считали высокомерным.

     Как мне казалось, главными его этическими особенностями были повышенное чувство благородства и замешанный на этом в русском духе постоянный поиск идеального. Эдакое  уникальное продолжение дореволюционных разночинцев-ригористов с их драматичными идейными и судьбоносными метаниями.

     Вот далеко не полный ломаный временной граф его ипостасей и пристрастий: студент-отличник, боксер, инженер, кандидат технических наук, отец кучи детей, бобыль-фермер-животновод в деревенской дыре, ортодоксальный христианин, йог, убежденный в тщетности целенаправленного труда и движения любой другой мысли, кроме избранной индийской, радикальный вегетарианец, электросварщик, пользователь интернета, плотник… 

      Последнее время он упорно начал продвигать некоторые идеи реформирования русского языка.

     Насколько я понял, главное в его сегодняшней жизни – забота о душе. Для этого в своей деревенской глуши он практиковал сеансы медитации, которые наконец возвысили его в сравнении с окружением на несколько  нормированных уровней, что дает ему не только сиюминутное удовлетворение, но и неплохие перспективы в дальнейших жизнях (прошу прощения за явно неточную теистическую терминологию: это порождено не злым умыслом, но лишь моей   религиозной неграмотностью).  

     Идейных единомышленников по месту жительства в деревне не имеет.

 Будучи ревностным системщиком, пытался я понять, к какому же «…изму» принадлежит его идеология: какой ветви христианского толстовства, брахманизма, индуизма, буддизма или еще там чего, но он довольно категорично отверг происки и поставил меня на место: оказалось, он просто носитель Истинного Знания.  Главное  - его бессмертная душа. А вот одно из самых скверных дел, существующих на свете - это публицистика, которой, не пойми для чего, грешу я …

     В моем представлении, его суждения очень схожи со старческими Льва Толстого не только фактурой идей, но и натиском религиозной безаппеляционности. Думаю, что такое подобие порождено уединением и диетой.

    Рассказывал, что когда оперировался, к нему ходили вереницы медиков, чтобы посмотреть, какую любопытную консистенцию и цвет имеют мышечные ткани, когда полностью исключена животная пища… 

Сергей! Отзовись!

 Прости за дерзость, написанного здесь. Не ищи в нем подтекста. Я уважаю и люблю тебя. Мне всегда интересно общение с тобой, тем более, что у нас были общие дела, не подлежащие публикации. Когда бываешь в Питере, – звони. Тут я, как та француженка, шепчущая: «для Вас я всегда свободна!».

Петр Новыш

 Санкт-Петербург